Трель звонка больно била по барабанным перепонкам госпожи Юн. Последнее время у нее часто болела голова. Стоило ей хотя бы немного понервничать, и боли усиливались, а никакие таблетки не помогали. Только вчера, к головной боли прибавилась боль в шеи, в районе сонной артерии. Муж госпожи Юн обещал ей, что найдет лучших докторов в Гонконге, а если надо, отвезет жену в материковый Китай.

– Дорогая, я буду не я, если мы тебя не вылечим, – каждый раз говорил он и тем самым успокаивал жену.

Юн всегда держал данное слово и если сказал, что вылечит, то так и произойдет.

Два месяца назад муж действительно нашел докторов, госпожа Юн сдала анализы. Вот только до сегодняшнего дня не получила результаты. Муж все два месяца избегал этой темы, но по его лицу, госпожа Юн видела, что от нее что-то скрывают.

Все это очень сильно настораживало госпожу, но она связывала поведение супруга с проблемами на работе. Но сегодня утром, когда муж пошел на работу, она совершенно случайно обнаружила в выдвижной полке комода те самые анализы, а вместе с ними счет на огромные деньги… в голове госпожи Юн была обнаружена злокачественная опухоль.

Было больно, страшно, но госпожа Юн верила, что муж обязательно найдет выход. Сегодня она хотела поговорить с ним по душам. Но теперь, когда муж вот уже полчаса стоял в душе, госпожа Юн имела неосторожность поставить его телефон на зарядку, а когда тот включился, прочитала нехорошее сообщение… Счет мужа заблокировали.

Она никогда не лазила по телефону мужа, потому что не знала, что делать с информацией, которую можно оттуда получить. Теперь госпожа Юн на самом деле не знала, что делать. Вот только голова у госпожи стала болеть еще сильнее, а боль от шеи распространилась на воротниковую зону. Она понимала, что у ее мужа проблемы, но всю жизнь пребывая за его спиной, не знала, что делать и как ему помочь. Госпожа Юн решила, что это она причина всех проблем, и из-за надобности найти большую сумму, муж вляпался в неприятности.

Все эти мысли проскочили в голове за один миг. Госпожа Юн поднялась с кресла качалки, подошла к телефону и приняла вызов с неизвестного номера.

– Слушаю…

– Нам нужен господин Юн, – произнес безжизненный голос из динамика.

Госпожа почувствовала, как по ее спине пополз холодок. Звонил нехороший человек, плохих людей она всегда чувствовала.

– Его нет, – прошептала она, стискивая трубку.

– Передайте своему мужу, что у него крупные неприятности.

Вызов сбросили. Госпожа Юн вздрогнула, выронила телефон, и несколько секунд слушала короткие гудки. Она ведь знала, что…

Мысль осталась незакончена. Завибрировал мобильник мужа. Госпожа подбежала к столику, на котором лежал мобильник и на этот раз увидела звонящего – на экране застыла цифра «8». Госпожа Юн догадалась, что звонит тот же самый человек, а когда вызов сбросили, пришло новое сообщение – мужу назначали встречу.

– Ой нехорошо это кончится… – прошептала женщина.

Потом взяла телефон, огляделась и бросила его на пол, глазами мокрыми от слез наблюдая, как старый телефон мужа разлетается вдребезги. По сериалам, которые госпожа любила смотреть, она знала, что через телефон можно отследить местоположение его владельца. Но этого госпоже Юн показалось мало. Она подошла к ящику с инструментами мужа, стоявшему под столом (в маленькой квартире его негде было хранить), достала молоток и несколько раз ударила по экрану телефона.

Она не даст своего мужа в обиду.

Глава 3

* * *

Слышу удары сквозь шум падающей воды. Судя по характеру звука, бьют тупым предметом по стеклу. Пытаюсь вспомнить, есть ли стекло на входной двери, потому что на звук разбитого окна не похоже. Мне в наследство достался ворох неприятностей. Пришли таки незваные гости?

Воду не выключаю. В голове всплывают строки старой детской китайской песенки. Понятия не имею, откуда ее знаю, но начинаю петь.

– Я одно большое яблоко. Кто из детей не любит меня?

Пусть думают, что я ничего не услышал. Враги должны убедиться, что имеют дело с пьяным идиотом. Тянусь к полотенцу, наспех вытираю ступни, чтобы не поскользнуться на плитке. Свободной рукой беру увесистый тюбик с пеной для бритья. Голову таким не проломить, но лучше, чем с пустыми руками.

– И душистое и сладкое и вкусное. Кожица сверху красная, красная, хороший цвет… – продолжая петь, проворачиваю замок на двери в душевую.

Приоткрываю дверь, прислонившись спиной к стене. Удары прекращаются, но раздается трель звонка стационарного телефона. Слышу топот ног, судя по звуку, они принадлежат не крупному человеку…

– А—а! – раздается отчаянный женский визг.

Выскакиваю из душевой, замахиваясь тюбиком пены для бритья, но рука с тюбиком так и застывает над головой.

Отбой.

Повышенный уровень опасности отменяется.

У столика со стационарным телефоном стоит жена, только вместо тюбика с пенной, у нее в руках молоток среднего размера. Схватив его обеими руками, она подняла молоток над головой и замахивается на стационарный телефон. Боковым зрением вижу на полу осколки мобильника.

Глаза у госпожи Юн выпучены, явно напугана, дышит тяжело, а волосы растрепанны. Выбрасываю тюбик, в два широких шага оказываюсь рядом с супругой и забираю молоток. Жена не отпускает, пытается пнуть телефон ногой. Не мое не жалко, но она на кой то черт разбила мобильник – вижу осколки стекла и пластика. Остаться совсем без связи – опрометчиво. Информацию нужно откуда-то брать. Нежно (если это применимо к подсечке) подсекаю опорную ногу госпожи Юн и усаживаю ее на диван. Прикладываю указательный палец к губам, глядя в ее широко раскрытые глаза, сам снимаю трубку с телефона.

– Слушаю!

– Ни хао, отец, – слышится дружелюбный голос из динамика.

Жена не сдается, пытается укусить мою руку и добраться до телефона, у нее явно истерика. Прикрываю динамик ладонью.

– Сын звонит. Дай поговорить.

Жена вздрагивает, губы искривлены и напоминают две тонкие полоски-нитки, на мокром месте глаза. В ответ коротко кивает и бежит в душевую. Пусть, заодно выключит воду.

– Ни хао, сын, – возвращаюсь к разговору.

О том, что у меня есть сын или любые другие дети, не знаю совсем ничего. Даже не могу припомнить имени отпрыска. Но судя по структуре голоса, резонансу, типу и слышимости, сын взрослый, около тридцати. Тембр и экспрессия подсказывают, что он уверен в себе, и идет по жизни уверенно.

– У вас с матерью все в порядке? – следует вопрос после паузы.

Слышу из динамика посторонние звуки – автомобильные гудки.

– Порядок, – бросаю взгляд на часы, начало десятого вечера.

Скорее всего, сын едет с работы. В машине, но не за рулем, и точно не автобусе – мгновение и шум дороги исчезает, поднялось стекло.

– Хотел поговорить по видеосвязи, но ни ты, ни мать не берете трубку. Абонент не абонент.

– Все в порядке. Были неотложные дела, – отвечаю общими фразами.

– Уверен, что все в порядке, отец? Мне звонили из банка.

– На тему?

– По твоей ипотеке не поступил платеж…

– Когда дата платежа?

– Сегодня, – отпрыск делает очередную внушительную паузу. – Хотел скинуть перевод, но в банке сообщили, что твой счет заблокирован… Ли вот здесь налево, к ресторану, останови напротив входа.

В купе с предыдущим анализом делаю вывод, что сын едет с водителем.

– Пап, я как и обещал, встречаюсь обсудить твой переезд в Китай с серьезными людьми. Мне выделили место по правительственной квоте! – с гордостью сообщает сын. – Как у тебя на работе? Тебя отпустят? Ты говорил, что решишь этот вопрос и оформишь командировку.

– Решил, – подтверждаю данное не мной обещание. – Меня сегодня уволили из корпорации.

Тишина по ту сторону линии едва не скрипит.

– Я ведь говорил отец, что будет так, – голос отпрыска меняется. Чувствую, что новость выбивает его из колеи. – Ты верил в то, во что верить нельзя!

Растерянность меняется злостью.

– Лупоглазым нельзя верить, отец, сначала нас предала Британия, потом Штаты!

О политической ситуации я еще не осведомлен. Но, судя по словам сына, у них с отцом случались споры на эту тему. Не выхожу из образа.

– Это разные вещи, сын.

– Нет ты думаешь, что они разные! Брат тоже говорит, что партия зажимает свободы. Я тебе тогда еще говорил, посмотри на Афганистан! Потому извини, отец, я лучше с партией, чем как и ты останусь у разбитого корыта! У меня зарплата миллион долларов и я как-нибудь потерплю зажимы! Благодаря партии я выучился и пошел в нишу контроля ценных бумаг финансового рынка…

– Имей совесть, – перебиваю, чтобы заставить его нервничать и выдать больше информации.

– Совесть? Да совесть у меня послушная собака, а не бешенная, – заводится сын. – Только из-за твоей упертости я не смогу забрать вас с матерь…

Кладу трубку. Ничего полезного из разговора больше не получить. Понятно, что сын хорошо устроен. И на лицо конфликт на политической почве, сын пытается убедить, что со мной сработало старое правило – что посеешь, то и пожнешь. Вводные более менее ясны. Я сделал по жизни ставку не на ту лошадь. И то, что происходит сейчас – последствия неправильной политической позиции. Любопытно, что для переезда из Гонконга требуется командировка… видимо по другому нельзя?

Отсюда напрашивается второй вывод. Политика касается человека только тогда, когда он имеет соответствующий социальный статус. Значит господин Юн отнюдь не маленькая сошка, отсюда и интерес к моей персоне. И сложности с возможным переездом.

Снова звонит телефон. Наверняка сын посчитал, что сорвалась связь. Беру трубку.

– Ни хао, отец… – вместо голоса сына слышится голос дочери. – Я на месте, наша встреча в силе?

Понимаю, что у меня как минимум трое взрослых детей, что также косвенно подтверждает мое финансовое благополучие.

– Мама дома? – спрашивает дочь

– Лиджуан, – имя дочери всплывает само по себе, видимо с ней у меня куда теплее отношения, чем с сыном. – Мама сейчас не может говорить.

– Ей снова плохо, да? А ты… ты приедешь? Я жду тебя. Это очень важно, отец! Мне удалось переговорить с господином Яном, как ты и просил. А еще я привезла тебе из Пекина гостинцы!

Лиджуан сообщает адрес. Запоминаю, кладу трубку и обещаю прийти на встречу. Из душевой все еще слышны всхлипы жены. Ей нужно дать время успокоится, сейчас из нее не выудишь ничего.

Поэтому – решено, отправляюсь по указанному адресу. Возможно, дочь расскажет больше информации, тем более зацепка есть. Пока же чувствую себя как рыба, выброшенная на берег. Информационный голод гложет.

В шкафу нахожу потрепанный костюм с вытянутыми коленями. Замечаю на тумбе несколько купюр, сгребаю, кладу в карман и иду на выход. Но прежде выключаю телефон, чтобы жена не разнесла его к чертовой бабушке. Перед дверьми смотрюсь в зеркало… в отражении медленно качает головой обрюзший и неопрятный старик. Конечно, с собственным внешним видом надо что-то делать.

* * *

– Представляешь, я столько лет не видела своего отца, – вздохнула Лиджуан, и трубочкой принялась толочь лед в коле без сахара.

– Боишься не узнать? – Бию тоже не оставалась без дела, энергично сосала через трубочку коктейль с таким усердием, что желваки ходили на скулах. – Ли, а фотки отца у тебя нет? У меня хорошая память на лица. Узнаю сразу, даже если раньше видела мельком.

От вопроса подруги Лиджуан едва заметно вздрогнула, так что лед в стакане звонко стукнулся о текло. И даже на всякий случай перевернула телефон экраном вниз.

– И что ты ему будешь говорить при встрече? – захлопала глазками Джу, – Я помню, как всего через полгода учебы вернулась домой и поняла, что разговаривать с родителями мне категорически не о чем! Словно я не их дочь, а они не мои папа с мамой.