Лиджуан, Бию и Джу учились на втором курсе одного из старейших вузов страны – в Пекинском университете, также известным под сокращенным названием «Бэйда». И факультетом, на котором все трое учились, он гордились по праву – факультет международных отношений. На факультете помимо прочего, активно излучались принципы деловых (и не только) переговоров.

На практических занятиях, которые были обязательны в дисциплине, Лиджуан всегда показывала высокие результаты. Она уверенно брала вверх в спорах, всегда подбирала необходимые аргументы и вообще в коммуникациях с людьми, чувствовала себя, как рыба в воде.

Вот только сейчас Лиджуан будто проглотила язык и чувствовала себя скорее как рыба, выброшенная на берег. Как никак, это была ее первая встреча с отцом за последние четыре года.

С тех пор, как юная Лиджуан уехала на материковый Китай, они не разу не виделись и даже не созванивались. Отец всегда был категорически против ее учебы в «логове коммунистов», как он называл «Бэйда». А еще папа категорически твердил, что его любимая дочь для него теперь умерла. И единственным напоминанием о нем, была скупая открытка без подписи. То, что открытка от отца, Лиджуан знала по изображению плюшевого мишки, раньше отец называл ее медвежонком. Лиджуан сильно обижалась на отца и следующие две открытки отказалась получать, приняв решение, что отца для нее отныне больше не существует.

С тех пор многое изменилось. Отец сильно сдал, сама Лиджуан повзрослела, а главное – для ее родного Гонконга настали не лучшие времена. Поэтому Лиджуан немало удивилась, когда отец позвонил ей сам…

– О чем задумалась? – будто сквозь толщу воды послышался голос Бию.

Она высосала половину молочного коктейля и решила дать передых своим скулам.

– Да так, – отмахнулась Лиджуан. – Кола в Гонконге какая-то невкусная.

Раскрывать истинную причину своего беспокойства она не собиралась даже лучшим подругам, которым, казалось бы, безгранично доверяла.

– Не зря говорят, что наши лупоглазые «союзники», – Джи быстро согнула и разогнула оттопыренные указательный и средний пальцы на обеих руках. – Водят нас за нос!

Один из посетителей кафе за соседним столиком услышал эти слова и взяв свою тарелку с лапшей демонстративно развернулся от подруг вполоборота. А еще и что-то неразборчиво фыркнул в добавок. Правда Лиджуан особо не прислушивалась. Такие вот «фи» за последнее время стало настолько же привычны, как утренняя чистка зубов.

– Джи, не забывай, что мы в Гонконге, ага, – Бэй сделала замечание подруге.

Та только закатила глаза. Спорить они продолжили, но Лиджуан снова отвлеклась. В кафе зашел мужчина под пятьдесят, с сединой в висках и небритостью на лице. Мужчина совсем недавно был избит, о чем свидетельствовали кровоподтеки на его лице.

Лиджуан было напрягалась, но обошлось – мужчину она не знала. Он с обреченным видом держал в одной руке табличку «помогите купить билет в Пекин». В другой – стакан для мелочи, в котором даже нашлось место нескольким смятым купюрам. Посетители всячески его сторонились, не скрывая брезгливости, а тот, который сидел вполоборота к столику студенток, сунул в стакан попрошайке купюру.

– Бывший директор «Гонконг Электроникс», – послышался шепот со стороны.

Заслышав эти слова, попрошайка осунулся. В его глазах застыли слезы, а за ними повисло полное разочарование в этой жизни. Он потупив взгляд направился к выходу, даже не успев подойти к столику студенток. Такое Лиджуан тоже видела не первый раз. С управленцами старой закваски в новом Гонконге теперь никто не церемонился.

– Господи, да что же все они здесь такие конченные! – пренебрежительно фыркнула Бэй.

И не заметила, как при этих словах Лиджуан втянула голову в плечи.

– Директор, да какой он директор, если на билет в Пекин не может заработать! Нищета! И вообще, неужели нельзя нормально одеться! Его же даже в поезд в таком виде не пустят… – Бэй брезгливо вытерла руки влажной салфеткой. – Правильно делают, что давят таких, словно клопов!

Лиджуан от слов старой подруги сделалась еще грустнее. Отец Бэй был важной шишкой в партийной номенклатуре, тогда как папа Лиджуан… она гнала подальше не самые приятные мысли.

А еще ее отец стал другим, жутко запустил себя, но Бэй и Джи хотели непременно познакомиться с господином Юном. Лиджуан всегда говорила, что ее отец крупная шишка, но кое о чем умалчивала. И теперь попросту не знала, что делать со всем этим. К тому же Лиджуан отчетливо понимала, что не она одна скрывает правду. Папа и мама ей также что-то не договаривали. Слишком разительными были перемены за последние несколько месяцев. На это же Лиджуан указал ее парень, сотрудник одного интересного направления в столице…

* * *

Дверцы автобуса открылись и народ буквально вынес меня на остановку.

Кафе называлось «Теарапи». Имело ли название смысл, я не знал, но мой взгляд тотчас зацепился за яркую вывеску.

Вместе с толпой подхожу ближе к панорамным стеклам общепита. Никогда не понимал интереса быть рыбкой в аквариуме. Когда на тебя глазеет куча народа, кусок не лезет в рот, но это наверное профессиональная деформация. В кафе много народа и никого ничего не смущает. Пока иду, подмечаю, что выше примерно на пол головы среднестатистического китайца. Не знаю, является ли это преимуществом или наоборот недостатком.

Останавливаюсь возле столба с кучей указателей. Прислонившись, осматриваю столики, не имея ни малейшего понятия, как выглядит собственный отпрыск. В кафе немало молодежи, поэтому узнать, кто из них моя дочь – проблематично. Расчет на то, что снова сыграет отцовский инстинкт и расчет оказывается правильным. Среди всех мой взгляд притягивает миниатюрная брюнетка и что-то начинает тянуть внизу живота. Что-то очень похожее на тоску по родному и близкому человеку. Странное чувство, когда головой ты понимаешь, что видишь человека впервые и совершенно точно не испытываешь к нему чувств, но родительский инстинкт говорит совсем обратное. Интересно, подобные ощущения испытывают дети и родители, встретившиеся через время?

Лиджуан хороша собой, никогда бы не подумал, что у моего нынешнего тела такие хорошие гены. Шикарные черные волосы, туго переплетенные в косу. Большие зелёные глаза и белоснежная кожа.

При этом Лиджуан явно обеспокоена и чем-то расстроена. Вижу тревогу на ее лице. За столом с дочерью две подруги, но сидят спиной ко мне, лиц не вижу. Дочь тяжело вздыхает и смотрит на какого-то оборванца-попрошайку, который выходит из кафе. Она медленно переводит взгляд на окно и я делаю приставной шаг, уходя из-под ее взгляда. А отшагивая едва не сталкиваюсь с пожилой женщиной в теле, та опирается на костыль и ведет на поводке хина. О него я и споткнулся, едва не раздавив.

– Развелось вас тут, – фыркает старушка и презрительно смеряет меня взглядом. – Ничего, партия быстро отучит от тунеядства!

Никак не реагирую. Вижу свое отражение в окне остановившегося на остановке автобуса. Выгляжу я действительно крайне скверно, хотя одежда чистая – мешковатые поношенные брюки, пиджак будто с чужого плеча, латанный перелатанный. На голове кукушка свила гнездо из седых волос. Осунувшиеся плечи… нет в таком виде я только опозорюсь, а также опозорю собственную дочь, которая к тому же не одна.

Сейчас выгляжу ничем не лучше того попрошайки, от вида которого Лиджуан пришла в ужас.

Решено.

Отлипаю от столба и, прихрамывая, иду к другой манящей вывеске местного магазина со шмотками. Туфли, которые носил прежний Юн, ужасно неудобные и жмут. Сумму нз, единственные деньги, которые остались в загашнике, следует потратить на собственный внешний вид.

Звенит колокольчик на дверях магазина одежды. Посетителей внутри нет, вдоль помещения стоят ряды, увешанные строгими костюмами, ряды с рубашками и обувью. Две продавщицы перестают щебетать, отставляют кружки с черным кофе.

Одна бежит за кассу на рабочее место. Вторая оборачивается на звук колокольчика, одновременно натягивая фальшивую улыбку. Но при виде меня, улыбка блекнет. Чего такой нищеброд забыл в бутике?

– Алкогольный магазин через дом, – воркует она хорошо поставленным голосом. – Вы, наверное, ошиблись дверью!

Ничего не отвечаю, подхожу к стойке с кассой, одновременно достаю пачку купюр из внутреннего кармана пиджака. Кладу на стол.

– Надеюсь, здесь хватит, чтобы переодеться.

Продавщица нехотя косится на столешницу, ее лицо становится более дружелюбным. В деньгах мне еще предстоит разобраться. Но, судя по всему, сумма неприкосновенного запаса достойная.

– Как могу к вам обращаться, господин? – меняет риторику продавщица.

Кассирша перевешивается через столик и что-то шепчет коллеге. Та удивленно кивает, косясь на меня.

– Простите, что не узнали, господин Юн, – она отвешивает полупоклон.

Не знаю, откуда кассирше известно мое имя, но та сама вскрывает карты:

– Мой отец работал в «Цяи групп», – смущено заявляет она. – И я наслышана о вас!

– Надеюсь, что только хорошее? – улыбаюсь в ответ.

– Только хорошее, господин Юн.

– А где твой отец сейчас?

– Занимается своим делом, вы в его бутике… Вам помочь с выбором, господин?

Киваю. Мало того, что не знаю здешних цен, так еще понятия не имею о моде. Если одеться на свой вкус, можно превратится в павлина и фрика. Такое внимание мне точно не понадобится.

Цокают каблуки, продавщица кивком зовёт меня следовать за ней. Иду следом, окидывая взглядом манекен, застывший как стражник между торговыми рядами. В принципе, что-то такое, как на манекене надето сейчас, можно примерить на себя. Приталенный пиджак, брюки сужаются к щиколотке…

Пока отвлекаюсь, продавщица делает свою работу – несколько костюмов тащит в раздевалку.

– Вот то, что вам наверняка подойдет, господин Юн. Обязательно примерьте все! Вы не будете разочарованы.

Ладно… женщины куда лучше мужчин знают толк в шмотках, решаю довериться.

Беру всю охапку, захожу в раздевалку. Девчонка, которой чуть больше двадцати, помогает развесить костюмы на крючки. Закончив, задергивает шторку.

Остаюсь один на один перед зеркалом с кучей новых вещей. Терпеть не могу примерки, но тут придется переступить через себя. Со вздохом снимаю замызганный пиджак, расстегиваю рубашку, глядя в зеркало.

Все не так плохо, как казалось на первый взгляд. Несмотря на возраст, у меня неплохо развитое тело, в определенном ракурсе даже видны кубики пресса. Значит, предшественник ходил в какой-то зал, уже радует.

Другой момент, ходил он туда явно не для того, чтобы потом пользоваться благами развитой мускулатуры. Как говорится, в здоровом теле – здоровый дух, и господин Юн фитнессом скорее укреплял собственную работоспособность. Все же из тела, за которым следят, можно выжать куда больше соков…

– Господин Юн! – продавщица одергивает шторку примерочной.

Я оборачиваюсь в расстегнутой рубашке, она осекается.

В ее руках еще один костюм. Вижу, как глазки на секунду скользят по моему торсу, на лице вспыхивает румянец.

– Простите, не думала, что вы уже успели раздеться, – сбивчиво шепчет она, смотря себе под ноги.

– Все в порядке. Я только пуговицы расстегнул.

Забираю еще один костюм на примерку.

Времени на разговоры нет, задергиваю шторку примерочной. Раздеваюсь до конца, костюм и рубашку складываю в угол бесформенной кучей. Примеряю новые вещи.

Ничего общего с тем, что я видел на манекене, предложенное продавщицей не имеет. Фасон прежний, только вещи новые. Поэтому картинка, которую вижу в отражении, меняется незначительно. Остальные вещи в примерочной собраны по тому же принципу.

Все-таки насколько важно первое впечатление. Впечатление, произведенное мной, оставляет желать лучшего: продавщица изначально увидела во мне стремительно стареющего мужчину, зато с размером подгадала, видимо, наметанный взгляд.