Глаза-океаны

Гвендолин

Наверняка остальные как раз вернулись с городского собрания. Я прогуляла его, чтобы сбежать в Аспенское нагорье. Холодный пот капает с моего лба. Уверена, что он оставляет следы на снегу. Крохотные, едва заметные, как и всё, что происходит внутри тебя и что можно распознать со стороны, только если очень внимательно присмотреться. Я бегу и больше ничего. Бегу, бегу, бегу. Уже больше двух часов.

Я хочу устать. Чёрт возьми, очень хочу. Чувствую, как моё тело выбивается из сил, только вот энергия не иссякает. Она не желает убывать, и это вызывает у меня панику, буквально сводит с ума. Я несусь в гору по дорожкам, которые ведут в Аспенское нагорье. Мои ботинки тонут в снегу. Носки насквозь промокли. Я дрожу всем телом, хотя под пуховой жилеткой на мне два толстых свитера. Понятия не имею, как долго буду пробиваться сквозь всё прибывающую белую массу, но рано или поздно я упаду. Не от истощения. От отчаяния. От безнадёжности. От ощущения, что больше не контролирую ситуацию. Я уже по пояс в снегу. Неконтролируемые рыдания рвутся наружу. В перчатках немеют пальцы. Меня окружает тьма.

Но внезапно, рассеивая темноту, поблизости мелькает слабый свет от мобильного телефона. Вокруг нет ничего, кроме бескрайних просторов, белых снегов и тёмно-зелёных елей. Я бы хотела, чтобы даже такой слабый отсвет достиг меня. Осветил бы, как лист бумаги, который поднесли к лампочке. Но не выйдет. Я – тёмная стена.

– Всё в порядке?

Я медленно поднимаю глаза. И вглядываюсь в лицо парня, которого никогда раньше не встречала.

«Чёрт, а он горяч. Крутой. Очень крутой. Даже крутой в квадрате, – мелькает в голове. – И брови у него, как у Кары Делевинь, только более мужественные и аккуратные, очень тёмные и очень красивые на фоне светлого снега». Далее возникает мысль, что его губы розовые, с цветовыми акцентами самых разных оттенков красного и полные, как у цифрового реалистичного портрета на пинтересте. Интересно, что я испытала бы, если бы эти невероятно красивые губы коснулись моих?

Он тихо смеётся, когда замечает выражение моего лица. Ещё бы ему не веселиться. Не сомневаюсь, что выгляжу как сумасшедшая, которая промокла насквозь, валяясь в снегу, к тому же нескромно на него таращится. Свет от дисплея слепит, но мне нет до этого дела, потому что он прекрасно подсвечивает незнакомца. На фоне высоких гор он похож на ангела.

– Я застал тебя врасплох или как? Если да, мне очень жаль. Я пока не привык к девушкам, которые с восторгом валяются в снегу в темноте.

Поменяв позу, я сажусь на задницу. Термолеггинсы полностью промокли, но у меня покалывает в ногах, как будто под кожей бегают муравьи. Нужно вытряхнуть их, потому что это ощущение сводит с ума. Они хотят продолжить забег.

Бегите, муравьи. Бегите!

Парень переводит взгляд с моего лица на ноги и моргает. Посмотрев в его глаза, я вижу Индийский океан в том месте, где он переходит в Аравийское море. Сине-бирюзовое чудо, окружающее Мальдивский архипелаг – вот какие у него глаза. Мальдивские глаза.

– Это что, новый челлендж в тиктоке: лежать в снегу и дрыгать ногами?

– Нет.

– Так это нормально, что ты этим занимаешься?

– Нет.

– Ты всегда такая странная?

– Да.

– Хорошо. – Он наклоняет голову, и на привлекательном лице расплывается лёгкая ухмылка. – Встать хочешь?

– Но я снова упаду.

– Почему?

– Посмотри на себя, прекрасный принц.

Парень снова смеётся. Смех у него хриплый, искренний и какой-то усталый. Не знаю, почему, просто такое ощущение. Этот звук западает мне в душу, вызывая мурашки по коже. Возможно, конечно, дело в промокшей одежде, но, по-моему, нет. Парень слегка наклоняется вперёд и протягивает мне свою большую ладонь.

– Я постараюсь тебя удержать.

– А ты сможешь?

– Удержать кого-нибудь?

Я киваю. На мгновение взгляд парня становится слегка рассеянным. Как будто он смотрит сквозь меня. Видит то, чего нет. Что-то из нематериального мира.

– Нет, – наконец отвечает он. – Совсем нет.

– Хорошо. – Я хватаю его за руку, отчего по телу пробегает электрический ток. – Я тоже нет. Годится.

Парень ставит меня на ноги. Не в силах прервать телесный контакт, я продолжаю его держать. В голове громко звучит предупреждающий сигнал. Обычно я не делаю ничего подобного и в другой ситуации сразу же отпустила бы руку. Но не сейчас. Я знаю, что это только начало. Знаю, что произойдёт после. Знаю, что оно будет раздуваться и сжиматься вокруг меня, пока я не застряну в пузыре, который будет делать со мной всё, что захочет.

«Не обращай внимания, Гвен. Игнорируй сигналы тревоги, возможно, пузырь лопнет. Может, он и не поймает тебя».

Он первым отпускает меня. Испытывая желание вновь коснуться парня, я изо всех сил стараюсь подавить его. В голове ведут борьбу два голоса, которые нашёптывают мне, как я должна и не должна поступить. Разум против понятия не имею чего.

– Как тебя зовут? – Мой вопрос обусловлен, с одной стороны, необходимостью отвлечься, а с другой тем, что мне действительно нужно знать.

– Оскар.

И тут я понимаю, кто передо мной. Естественно. В течение нескольких недель его приближающийся приезд был главной темой для разговоров.

– Новенький, – констатирую я.

Он кивает.

– А ты?

– Я не новенькая.

На его лице расцветает улыбка.

– Это мне ясно. Я имею в виду твоё имя.

– О, прости! Меня зовут Гвен. На самом деле Гвендолин, но никто так меня не называет. Только мои родители и, может, еще Ария. Но только потому, что она ненавидит меня. Думаю, ситуация постепенно улучшается. Понятия не имею, произошло кое-что и… Ох, извини, я тебя забалтываю.

– Ты часто так делаешь?

– Говорю так много? Да.

– Нет, я имею в виду постоянно извиняешься.

– Поверь, да. Прости.

Свет его мобильного телефона гаснет. Парень проводит пальцем по экрану. Вот они и вернулись. Привет, мальдивские глаза!

– Круто. Ты знаешь, как ты выглядишь?

– Да. Пару раз в жизни видела себя в зеркало.

– Как Хейли Стайнфелд.

Я хмурюсь.

– Актриса на машине?

– Какой машине?

– Жёлтого цвета.

– «Жук»?

– Да.

– Точно.

Оскар поочередно поднимает ноги. На нём ботинки «Панама Джек», но он уже так долго стоит в снегу, что его ноги тоже должны начать неметь.

– Ты могла бы быть её двойником.

– Нет, лучше не надо. Мне нравится быть собой.

Внезапно он пристально смотрит на меня и даже не думает отвести глаза.

– Что такое? – поднимаю я брови.

– Ничего, Гвендолин.

Он произносит моё имя так хрипло и легко, словно это нечто особенное. То, к чему нужно бережно относиться. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет у меня из груди.

– Мне нужно идти, – произношу я. – Ещё увидимся, Рей Мистерио.

Сначала Оскар выглядит озадаченным, как будто я учительница, которая заявила, что он никогда не сможет поступить в колледж. Но затем, едва успев моргнуть – привет, океан, привет, зелёно-голубое чудо, – он громко смеётся. Звук чистый, как снег в горах, над которыми он кружит.

– Ну что ты такое говоришь! – На его симметричном лице расцветает широкая улыбка. – Ты ж не всерьёз сравнила меня с этим жирным рестлером?

Пожав плечами, отхожу назад. Возникает желание улыбнуться, и это странно, поскольку вообще-то весь сегодняшний день и всю прошлую неделю мне хотелось выть.

– Его настоящее имя Оскар, как и твоё. Он мускулистый, как и ты. – Я показываю на открывающиеся моему взору татуировки на участке кожи между перчаткой и пальто. – У него татуировки, как и у тебя. Всё сходится.

Он сверкает глазами.

– Ясно. Честно говоря, всегда надеялся, что кто-нибудь поймёт мою любовь к обтягивающим борцовским трусам с подтяжками.

– Какая удача, что ты встретил меня! – С этими словами я поворачиваюсь и начинаю спускаться с горы.

Звук моих шагов по снегу – единственное, что нарушает тишину. До тех пор, пока меня не окликает Оскар:

– Эй, Хейли?

Я оглядываюсь через плечо.

– Да, Мистерио?

Оскар продолжает стоять на месте, а фонарик на телефоне продолжает освещать удивительные брови а-ля Кара Делевинь. Чёрт возьми, если он ещё раз так на меня посмотрит, я просто не смогу оторвать от него взгляд. Это так же точно, как и то, что печенье «Орео» с белым шоколадом будет в моей тележке, как только я окажусь в радиусе менее десяти метров от него.

Оскар ерошит рукой волосы на затылке.

– Ты расскажешь мне, почему лежала в снегу?

Я наклоняю голову, как будто раздумываю.

– А ты расскажешь, почему в темноте бродишь по Аспенскому нагорью?

– Нет.

– Значит, и я нет.

Он продолжает улыбаться. Я тоже. Буду улыбаться, пока не приду домой.

Всё-таки красивая у него улыбка.

Давным-давно

Оскар

Восемь месяцев назад

Ясный вечер наполняется звуком поскрипывающего снега. Холод покалывает мою кожу, пока я зашнуровываю второй конёк. Закончив, выпрямляюсь, пониже натягиваю шапку на уши и принимаюсь скользить по замёрзшему озеру Центрального парка. Мой взгляд притягивают небоскрёбы. Дух захватывает от того, насколько они огромные и роскошные. Сотни светящихся окон буквально взмывают к облакам.

Заметив, что я двигаюсь к центру, народ на катке расступается. Уже прошёл слух, что один молодой человек каждый вечер устраивает здесь шоу. Об этом позаботился тикток, с помощью которого мои видео стали вирусными.

Приняв стойку, я киваю Шейну. Мой лучший друг нажимает на кнопку стереосистемы, и по площади разносятся меланхоличные звуки песни «Mad World». Моё тело реагирует на ритм, словно это такая игра. Лёгкая, элегантная, увлекательная. Нечто среднее между танцем и бегом. С каждым оборотом я глубже погружаюсь в мелодию, и она находит отражение в каждом моём движении и жесте. Я выполняю аксель, затем сальхов, делаю дорожку шагов со сложными поворотами и тем самым вдыхаю жизнь в песню.

And I find it kind of funny, I find it kind of sad.

Я опускаю голову, вращаю ей, играю с эстетикой и делаю тройной лутц.

The dreams in which I’m dying are the best I’ve ever had.

Перехожу в заклон^[6], устремляя взгляд в звёздное небо.

I find it hard to tell you, I find it hard to take.

Мои движения становятся более быстрыми, порывистыми, драматичными. Делаю перетяжку^[7], оставляя на льду след в виде змейки. Готовлюсь к комбинации прыжков и незамедлительно приступаю.

When people run in circles

Двойной аксель.

It’s a very, very

Ойлер^[8]

Mad world, mad world

И двойной сальхов.

Песня заканчивается. Я занимаю финальную позицию, которая идеально гармонирует с последним аккордом мелодии.

Толпа вокруг меня аплодирует. На катке, за ограждениями, повсюду. Моя грудь быстро поднимается и опускается, я поднимаю голову, широко улыбаюсь и направляюсь в сторону Шейна.

– Круто! – хвалит он. – Очень круто. Снял пару видосов, посмотри, какой из них захочешь выложить.

– Спасибо.

Я сажусь на скамейку рядом с ним и меняю коньки на ботинки. Бросаю быстрый взгляд на телефон, который смог купить несколько месяцев назад на деньги, вырученные за свои шоу. Дисплей показывает маленькую красную единичку над значком электронной почты. Я нажимаю на неё, читаю и… у меня перехватывает дыхание. Шейн говорит что-то, но из-за внезапного шума в ушах я ничего не слышу.

– Эй, – друг нетерпеливо постукивает меня по плечу, – ты тут?

Не вполне.

– Прости, – бормочу я, всё ещё в силах оторваться от экрана. – Секунду…

– Обычно ты прямо вырываешь бутылку с водой у меня из рук, бро. Чего это там такого важного?