Пламя нашей лжи (страница 11)
Перевожу на обычный язык: «Тебя должна была сопровождать мать». За отцом такое водится: он до сих пор колеблется между чувством вины за арест мамы и горечью утраты.
– Все в порядке, пап. Со мной были миссис Сандовал и друзья.
– Чудовища. Тогда хорошо. – Он со стоном потягивается, и я слышу, как хрустит у него в спине. Потом отец поворачивается ко мне и говорит с тяжелым, каменным взглядом: – Мы поймаем виновного в этом пожаре. Он ответит за все.
Ответит за все? Я чувствую, как кровь отливает от лица. «Пап, ты сейчас смотришь на виновного». В ушах начинается звон. До сих пор я полностью не осознавала, что, солгав, вступаю в противостояние с собственным отцом. Я представляю себе, что будет, если я сознаюсь прямо здесь и сейчас. Сначала папа не поверит. Потом до него дойдет, и от разочарования его лицо вытянется в хмурую гримасу. Затем последует вспышка гнева, потом скорбь и самобичевание. Он арестует меня и будет сам себя за это ненавидеть. Возможно, даже бросит: «Вся в мать!»
Проходит мгновение, и отец стучит костяшками пальцев по столу.
– Я поехал. Запомни: здесь есть нельзя. Если сегодня будет время, выкинь всю еду. Она загрязнена. – Он крепко прижимает меня к себе. – Я люблю тебя, Букашка.
– Я тебя тоже люблю, папа.
Отец целует меня в макушку и направляется к патрульной машине. Чтобы сесть, ему приходится согнуться в три погибели.
Я смотрю, как он уезжает, и радостные предчувствия, что о пожаре скоро можно будет забыть, постепенно тают. Но я испытываю облегчение оттого, что не созналась, ведь иначе Чудовища стали бы самыми ненавидимыми подростками в Гэп-Маунтин. И все же, вспоминая, как едва не проболталась, я понимаю, с какой легкостью один из нас может не выдержать и признаться… с какой невероятно отвратительной легкостью.
Глава 11
19 июля
Локализация пожара: 30 %
Жертвы: 9 человек
13:30
Служба спасения животных привезла лошадей два дня назад, и с ними все в порядке. Чистильщики тоже приезжали: небольшая армия, вооруженная всякими химикатами, щетками и промышленными пылесосами, взяла штурмом наш крошечный домик. Паутина, пятна на фарфоре, пыльные плинтусы, клочья шерсти Матильды, толстый слой пыли на ставнях – все исчезло! Потом отец включил радио, и мы с ним танцевали – по-настоящему танцевали – в гостиной, смеясь и кружась. По нашим прикидкам, прибираться не придется еще год.
Пожар локализован на тридцать процентов, но ветер усилился, и порывы стали достигать ста километров в час – мрачная картина, с точки зрения пожарных. Пламя разыгралось настолько, что стало само влиять на погоду, и пожарные со всей страны начали стекаться на подмогу. Дым дотянулся до Канады. До сих пор пожарное управление штата ни словом не обмолвилось о ходе расследования.
Мне нечем заняться. Из-за плохого качества воздуха парки и горные тропы закрыты, а дым не позволяет ездить верхом. Я работаю в видеопрокате – выгодный бизнес в горах, где большие проблемы с вайфаем, но сейчас магазин задымлен и закрыт, поэтому зарабатывать я тоже не могу.
Наступил полдень, и я маюсь от жары на диване в обнимку с Матильдой. И тут на телефон приходит сообщение с номера, который кажется смутно знакомым: «Привет, погорелица! Ты как?»
Погорелица? А, так это Джастин! Тот парень, который подобрал нас с Матильдой на шоссе. Я написала ему один раз из гостиницы, чтобы еще раз поблагодарить за помощь, поэтому теперь у него есть мой номер. «Неплохо, – пишу я. – А ты?»
Серые точки, потом: «Нормально. Увидимся?»
В животе все сжимается. Он что, на свидание меня зовет? Словно почувствовав мое замешательство, он пишет: «Хочу тебя пригласить, Ханна».
Тут же Мо посылает групповое сообщение всем Чудовищам: «Соскучилась по вам! Давайте встретимся в кафе. Я уже иду».
Пишу Джастину: «Ясно. Возможно. А сейчас пора бежать».
Добавляю его в список контактов, натягиваю потрепанные джинсы и сандалии и хватаю ключи от джипа.
– Скоро вернусь, – обещаю я Матильде.
На улице замечаю, что медведь перевернул мусорный бак и наследил по всему двору. Зверье, которое пожар спугнул из привычных мест, оголодало, и я решаю, что нужно быть осторожнее на обратном пути.
Во «Флоре» телевизор в углу настроен на новостной канал: жители Гэп-Маунтин с нетерпением ждут результатов расследования поджога. Они жаждут справедливости и компенсаций, и мне даже думать не хочется о гражданских исках, которые посыплются, если нас поймают.
– Привет, Ханна!
Оборачиваюсь и вижу машущую мне Джесси Тейлор. Она сидит за угловым столиком в компании приятелей. В этом году моя вечная соперница по родео идет в старший класс.
– Привет, Джесси, – отвечаю я, замедляя шаг возле ее столика. – Твои лошади не пострадали?
Она вздыхает так, что челка взлетает над веснушчатым лицом.
– Нет. Но школа сгорела, и теперь говорят, что осенью мы будем заниматься в развлекательном центре. Вот отстой! Надеюсь, того, кто все это устроил, зажарят живьем.
– Ага, – криво улыбаюсь я. – Я тоже!
Мой взгляд скользит в сторону столика, за которым сидят измотанные пожарные, и один из тех, что помоложе, улыбается мне. Боже! Вокруг меня полно народу, который возненавидит меня, если узнает, что я натворила! За столиком у окна замечаю Люка и Мо и спешу к ним.
– Нашел свою кошку? – спрашиваю я у Люка, подсаживаясь к ребятам.
Он трет лицо и качает головой:
– Даже следов не видел.
– И как тебе жить в фургончике Красного Креста? – спрашивает Мо.
– Полная задница, – мрачно усмехается он. – Толпа народу. При входе и выходе нужно отмечаться и показывать документы. Курить нельзя ни в фургоне, ни на территории лагеря, а каждый раз лазать через забор я уже задолбался.
Нас прерывает Джинни, старшая официантка кафе:
– Что будете, молодежь?
Мы заказываем чизбургеры, картошку фри и молочные коктейли.
– Угощаю, – говорю я, показывая полученные от отца деньги.
– Лады, Вайолет, – ворчит Люк, потому что обычно за нас платит Вайолет.
– Как Эйден? – спрашиваю я, стараясь найти нейтральную тему для разговора с ним.
Люк отворачивается и смотрит в окно, и в глазах у него появляются слезы.
– Ему снятся кошмары о пожаре, поэтому он спит вместе со мной на узенькой койке. Прошлой ночью ему снилось, что мама подала нам на ужин кошку. Странное дерьмо… – Он показывает на другую сторону улицы, где на пустующей стоянке сложены вещи, пожертвованные благотворителями: – А вот оттуда мы теперь получаем одежду…