Он понимает, что я имею в виду. В порядке ли жители Гэп-Маунтин? Никто не погиб?

Отец кладет руки на приоткрытое окно:

– Пока трудно сказать.

Кажется, он знает больше, чем говорит, и я с ужасом думаю, что мы кого-то убили.

– Пап?

Он хлопает ладонью по дверце машины:

– Разворачивайся. Поезжай в Бишоп. Напиши мне, как будешь в безопасности.

С этими словами он убегает навстречу пламени.

Господи, да он сам в опасности! Я сижу, вцепившись в руль и еле дыша, и вдруг ощущаю полную растерянность.

– Черт! Давай, Хан! – Драммер стаскивает меня с сиденья.

Я меняюсь с ним местами, все глубже погружаясь в панику.

– Дыши глубже, – велит он и дает газу.

Машина, скрипя шинами, разворачивается и пускается обратно к шоссе 395.

Пламя добирается до Пайн-стрит в тот самый момент, когда над головой ревет первый самолет, сбрасывающий партию воды, розовой от огнезащитной добавки. Мимо моего джипа громыхают бульдозеры, едущие к лесу, чтобы валить деревья и создавать противопожарные полосы. Я мысленно приветствую пожарных штата, хоть их появление не сулит ничего хорошего. Это значит, что наш пожар разросся и вырвался из-под контроля. Это значит, что затраты на его тушение взлетают до небес прямо на глазах.

Драммер сворачивает на боковую улицу, ведущую к шоссе, а я продолжаю слать Мо сообщение за сообщением, не получая ответа.

Вайолет лезет с телефона в соцсети и начинает громогласно читать сообщения.

– Прачечной больше нет! – вопит она. – Стоуни-Ридж горит! – Ви задыхается. – Весь район! – Тут она срывается на визг: – Школа!

– Что школа? – кричит в ответ Драммер.

– Школа горит!

– Только не это, – бормочу я. – Мо не переживет.

Мы все знаем, как она любит нашу школу. Она представляла учеников в совете школы, была в совете самоуправления и в танцевальной команде, возглавляла кулинарный клуб.

Вайолет пялится в телефон с широко открытыми глазами и отвисшей челюстью.

– Эй! Мы еще не знаем, правда ли это, – замечаю я. – Перейди на нормальный новостной сайт.

– Вон шоссе! – кричит Драммер.

Он резко сворачивает, чтобы срезать угол, и, не снижая скорости, слетает с откоса на обочину шоссе 395, едва не впилившись в «ниссан». Водитель машины сигналит и не пускает нас. Следующий автомобиль замедляет ход, и Драммер встраивается в поток.

Теперь уже обе полосы едут в одном направлении. Никого не волнует, что левая полоса предназначена для движения на север, а правая – на юг. Все равно все мчатся на юг. Машинам спасателей придется воспользоваться обочиной.

– Ни хрена себе! Вот так апокалипсис! – восклицает Драммер.

На телефон продолжают сыпаться сообщения, которые я читаю вслух с пассажирского сиденья. От последнего у меня земля уходит из-под ног:

Гэп-Маунтин и окрестности – немедленная эвакуация!

Локализация пожара: 0 %.

В квартале Стоуни-Ридж множественные очаги возгорания.

Возможны жертвы.

У меня перехватывает дыхание, а Вайолет заливается слезами. Молчание в джипе напоминает тишину в центре бури. Драммер косится на меня, и между нами проносятся воспоминания: мы детьми бегаем под струями воды из газонного оросителя, устраиваем пикник во дворе, прыгаем на моем потрепанном старом батуте, катаемся верхом, плаваем в Провале. Воспоминания кружатся и вылетают в окно. Все это больше не имеет значения. Наше детство только что лопнуло, как Бэмби под ногой Годзиллы. «Возможны жертвы». Неужели мы и правда кого-то убили?

– Мы сгорим в аду… – стуча зубами, бормочет Вайолет.

Вдруг Драммер резко оборачивается, и его голубые глаза округляются от ужаса.

– Вылезайте все из машины! Быстро! – кричит он.

Мы тоже оборачиваемся. Ветер снова сменил направление, и стена пламени подобралась к дороге. Небо почернело, и нагоняющий нас огонь охватывает машины примерно в миле позади, взрывая бензобаки. Из-за пробки автомобили на шоссе еле тащатся. Огонь движется быстрее. Люди выскакивают и бросаются наутек. Они пробегают мимо моего джипа, таща с собой детей, животных и коробки. Одна женщина несет на руках ягненка.

На мгновение мы замираем, а потом распахиваем дверцы. Матильда воет волком и выскакивает следом за нами. В машине остается только Драммер. Он захлопывает дверцу и снова пристегивается.

– Я съеду с дороги, – говорит он. – Если сумею убежать от огня через лес, встретимся впереди.

– Нет! – кричу я. – Не получится! Ты окажешься в ловушке и погибнешь!

– Нам нужна машина, Хан. Бегите! Я постараюсь встретить вас впереди.

– Не надо! – визжу я.

Он качает головой, заводит двигатель, выруливает из ряда машин, едущих на юг, и скрывается в лесу. Среди деревьев огонь распространяется еще быстрее, чем по шоссе. Пламя перескакивает с ветки на ветку, а искры разлетаются в стороны, создавая мелкие очаги, прокладывающие путь породившему их чудовищу.

Сердце замирает. Дым и пепел разъедают глаза. С неба падают целые головни, рассыпаясь искрами по асфальту. Огонь шагает вперед с неумолимостью терминатора, расшвыривая машины с дороги, точно игрушки. Ему нужны мы. Его создатели.

– Бежим! – кричит Вайолет.

Она тянет меня за рукав, и мы бросаемся вдоль шоссе, стараясь не налетать на машины и более медлительных людей. Матильда бежит рядом со мной, уже задыхаясь от жары.

Ядовитый пепел покрывает толстым слоем волосы и кожу. Мы задираем майки, чтобы прикрыть рты. Под одеждой у нас с Вайолет по-прежнему бикини, но мы уже не те девчонки, которые всего несколько часов назад купались в Провале. Мы – убийцы. «Возможны жертвы». Господи, только не это.

Температура сегодня под сорок, но на черном асфальте и с наступающим на пятки пожаром намного жарче. Страдающая от артрита Матильда начинает прихрамывать и тихонько поскуливать. Ее рыжая шерсть блестит под потемневшим небом, возвращая себе тот красновато-коричневый оттенок, который был у нее в детстве. Я тяну ее за ошейник:

– Давай, девочка!

Матильда чуть виляет хвостом и пытается двигаться быстрее. В извиняющемся взгляде ее темных глаз читается: «Прости, что я постарела».

Я отваживаюсь бросить взгляд назад и вижу, что пожар нас нагоняет. Одна из машин съезжает в кювет, и язык прожорливого пламени проносится прямо над ней.

– Вот черт! – вскрикиваю я.

Ужас переполняет мозг. Я смотрю на Матильду. Она совсем выбилась из сил.

– Нам не удастся убежать! – визжит Вайолет.

– А вот и удастся!

Я подхватываю Матильду на руки, и мы мчимся еще быстрее. Бежать с собакой на руках становится труднее с каждым шагом; от страха кровь по венам течет бешеным потоком. Огонь настигает нас, и горло разрывается от рыданий. Неужели мы вот так и погибнем?

Глава 7

7 июля

Локализация пожара: 0 %

18:55

Я быстро отстаю от Вайолет, потому что Матильда весит под сорок кило, а я пытаюсь бежать с ней на руках, обутая в шлепанцы. Вайолет гневно оборачивается:

– Брось собаку, Ханна!

– Что?! Нет!

Подруга хватает меня за руку, будто клещами. Черные глаза горят.

– Не бросишь – погибнешь!

– Это же моя Мэтти! – пытаюсь вырваться я.

– Она слишком тяжелая. Придется ее оставить.

– Не могу, Ви! Я не могу бросить Матильду! – трясу головой я.

– Ханна! – визжит Вайолет и тянет меня за руку. – Бросай чертову собаку и бежим со мной! Ты мне нужна! – В ее глазах отражается пламя.

– Не могу, – тяжело дыша, хриплю я.

Вайолет смотрит на меня удивленно, даже немного обиженно, потом выпускает мою руку и убегает прочь.

Я ставлю Матильду на землю, беру за ошейник и пытаюсь подбодрить:

– Давай, Мэтти! К ноге!

Приближающееся пламя чуть замедляется, чтобы уничтожить подвернувшийся на пути минивэн, и тут же пускается бушевать снова, когда его языки достигают бензобака и машина взрывается. Я падаю прямо на Матильду, зажимая ладонями уши. Собака взвизгивает, когда я приземляюсь ей прямо на задние лапы.

– Прости! – Я поднимаю ее на ноги.

Рядом с нами застрял прицеп с лошадьми. Животные внутри громко ржут и брыкаются. Владелец машины бежит к ним на помощь.

– Убери собаку! – кричит он. – Сейчас я их выпущу!

Я оттаскиваю Матильду с дороги. В ушах гудит, жар начинает обжигать кожу. Мужчина открывает дверь прицепа, и четыре лошади, оборвав привязи, вырываются наружу. Они несутся галопом вдоль шоссе, брыкаясь и со ржанием перепрыгивая брошенные на пути вещи. Одна из них сбивает с ног женщину, и люди вокруг начинают кричать остальным, чтобы береглись. Слезы оставляют дорожки на покрытом пеплом лице владельца, который тут же срывается с места и пускается вдогонку за лошадьми.

Матильда лижет мне руку.

– Бежим! – я хватаю ее за поводок и тяну за собой.

Порыв ветра швыряет прямо в нас сноп искр. Пепел состоит из сгоревших химикатов, машин и зданий, фотографий, пластмассовых игрушек и тел животных и людей. Мы вдыхаем его, впуская в себя, и меня охватывает приступ кашля.

Я изо всех сил тяну поводок Матильды, заставляя ее бежать. Она ускоряет шаг, но из-за перегрева надолго ее не хватает. Мы трусим вдоль желтой разделительной линии шоссе, но недостаточно быстро. Я – Дороти, она – Тотошка, и мы просто хотим домой. Из горла бедной Мэтти вырываются стоны, и я представляю себе, какую боль причиняет ее пораженным артритом лапам бег по такой твердой поверхности.

Огонь нагоняет нас, и я пытаюсь снова взять Матильду на руки, но она сопротивляется. Я не могу удержать брыкающуюся собаку. Люди пробегают мимо нас, и большинство даже не глядит в нашу сторону. Вокруг царит паника.

Мы преодолеваем еще полмили, после чего Матильда останавливается и ложится на асфальт. Она смотрит мне в глаза и виляет хвостом, словно прощаясь.

– Нет… – шепчу я, чувствуя, как ком подступает к горлу. – Давай… Ты сможешь…

Я пытаюсь поднять собаку, но она отказывается вставать. Она сдалась. Огонь приближается, и когда он будет совсем рядом, мне придется бросить Матильду. Меня сотрясают рыдания. Я прижимаюсь лицом к шерсти, вдыхая знакомый собачий запах сквозь вонь дыма.

– Я люблю тебя, Матильда.

Она виляет хвостом и прижимается мордой к моей шее.

Рев пламени приближается, становится невыносимо жарко. Слезы высыхают, не успев упасть на землю.

Вдруг сквозь шум крови в ушах я слышу рокот двигателей, поднимаю голову и замечаю огромный пузатый пожарный самолет. Я утираю слезы и смотрю, как он снижается. Десятки людей останавливаются и задирают головы.

Самолет подлетает к краю пылающего ада и сбрасывает несколько тонн огнетушащей смеси. Розовая, словно жвачка, жидкость гасит ближайшие языки пламени и покрывает машины и дорогу на пути пожара. Вокруг меня раздаются радостные крики.

Пожар беснуется и атакует смесь, но не может ее победить. Я ловлю ртом воздух, изумленно глядя на эту картину. Наступление пламени на юг сорвано, и на сердце становится легче. Пожарные выиграли для нас время. Они спасли мою собаку.

Я уговариваю Матильду идти, и она неохотно поднимается. Пройдя несколько метров, я замечаю в багажнике брошенного пикапа детскую тележку. Мысленно возблагодарив владельца, достаю тележку и помогаю Матильде забраться внутрь, а потом, взявшись за ручку, качу ее за собой и присоединяюсь к остальной толпе зомби, ковыляющих в сторону Бишопа. Позади нас бушует пожар, обозленный устроенной ему западней, и его западная кромка дотягивается до бескрайних лесов, с ревом устремляясь в сторону Йосемитского национального парка.

Те, чьи машины не сгорели, возвращаются, и на дороге возобновляется движение. Наверное, мы напоминаем колонну беженцев: половина на колесах, половина бредет на своих двоих по обочине, таща на себе все, что только можно: детей, продукты, фотографии и домашних животных. Водители, у которых в машинах еще есть свободное место, останавливаются и предлагают подвезти семьи с маленькими детьми.