Спиной ко входу в кресле перед горящим камином сидел мистер Бердвистл. Его волнистые волосы выглядывали из-за мягкой спинки. Он читал «Файнэншл таймс»^[1] – нога на ногу, с сигарой в правой руке. Рядом, сидя на коленях, что-то писала на листе бумаги Олив. Очень симпатичная девочка: длинные светлые волосы заплетены в две косы, живой взгляд, рот в форме сердечка. Время от времени она морщилась от разочарования.

На нас с миссис Фуллер никто из них внимания не обратил.

– Сэр? – экономка покашляла.

Мистер Бердвистл свернул газету и положил ее на столик рядом с креслом.

От взгляда, которым меня одарила Олив, по спине пробежали мурашки, и я инстинктивно сделала шаг назад. Похоже, девочка совсем не рада встрече со мной, даже больше: кажется, она меня уже ненавидела.

– Est-elle la nouvelle?^[2] – Олив обратилась к отцу на французском.

– Tu dois être gentille avec elle^[3].

Мистер Бердвистл не удосужился ни встать, ни обернуться, он лишь указал пальцем на кресло напротив себя и бросил короткое:

– Присаживайтесь.

Миссис Фуллер подтолкнула меня. Я устроилась в кресле, ощущая пристальный взгляд девочки: Олив следила за каждым моим движениям, словно гиена, готовая наброситься на добычу.

– Вот программа, которой вам нужно следовать, – мистер Бердвистл протянул папку, также пристально глядя на меня.

Я взяла материал, нечаянно задев его указательный палец. Полистала, чтобы понять, на каких предметах нужно сосредоточиться. Похоже, Олив отставала по математике – не самая сильная моя сторона. Не хватало знаний по географии, естественным наукам и французской грамматике – хотя свои мысли, насколько я успела заметить, девочка выражала вполне сносно.

Вчера я немного подготовилась, поискала информацию о системе английского образования. Благо, интернет хорошо работал, несмотря на то что поместье расположено в сельской местности Хартфордшира. Уроки в школах здесь не направлены на пассивное накопление теоретических знаний, а сфокусированы на практике: либо через работу в группе, либо через индивидуальные проекты.

По возрасту Олив уже должна учиться в средней школе. И возникала проблема: как выстроить занятия приближенно к школьной подготовке, если Олив никогда не сравнивала себя с другими учениками? Осложняло ситуацию и то, что, судя по всему, Олив понятия не имела, что такое класс, а может, даже и школа.

– Je ne l’aime pas!^[4] – ученица сразу обозначила свое отношение ко мне.

Похоже, мистер Миллер поскромничал, описывая темперамент девочки.

Мистер Бердвистл не обратил внимания на лапидарное разочарование своей дочери. Он изучал мою реакцию. Я поняла – это не встреча ради знакомства, это репетиция. Меня проверяли.

Чтобы не обмануть его ожиданий, я подняла подбородок и обратилась к Олив:

– Тебе и не нужно меня любить, но если хочешь побыстрее от меня избавиться, лучше скажи обратное.

Тон я выбрала примирительный, а словами попала в точку: я не должна ей нравиться, но если она хочет от меня избавиться, то лучше пойти мне навстречу.

Олив захлопала ресницами, видно было, что задумалась, не нашла что ответить, надулась, показав свой возраст, и склонила голову, вернувшись к рисованию.

– Удар в лоб не принесет вам очков, мисс Редигьери, – предупредил мистер Бердвистл, тщетно пытаясь скрыть забавную и явно несвойственную ему чувственную улыбку.

– Мне хотелось бы оценить уровень знаний вашей дочери. Предыдущие гувернантки тестировали ее? Могу ли я увидеть результаты?

Мистер Бердвистл наморщил лоб. Миссис Фуллер закашлялась. Никто из них ничего не ответил. Значит, помощи я не дождусь.

– Хорошо, тогда я сама проведу для Олив несколько тестов.

– Для чего? – в вопросе прозвучал вызов.

– Чтобы понять, с чего начать занятия.

– Миссис Фуллер, отведите Олив на прогулку, – сказал хозяин поместья экономке.

Как только мы остались одни, на меня снова устремился его затуманенный взгляд. Ненадолго. Спустя мгновение мистер Бердвистл подошел к кофейному шкафчику и налил себе кофе.

Я краем глаза наблюдала. На нем снова был элегантный темно-синий костюм, идеально подчеркивающий скульптурное телосложение. И хотя мое сердце все еще страдало по Альберто, тело поддалось инстинктам, оно отреагировало на присутствие красивого мужчины приятным трепетом в животе. Я задержала дыхание, расправила плечи и попыталась выбросить из головы странные мысли.

Из чистой вежливости мистер Бердвистл предложил и мне кофе, но я отказалась – и без того сильно нервничала.

– Вы учились в Статале? – спросил он.

– Да. Вы собирали обо мне информацию?

Он сел в кресло, поставил чашку на стол и закурил, не отрывая от меня взгляд полуприкрытых глаз. В воздухе смешался аромат кофе и табака, а мистер Бердвистл усмехнулся.

– Моя тетя – доверчивый человек. А я – нет. Когда руководишь крупной компанией, понимаешь: доверие – это роскошь, которую я не могу себе позволить. Так что да, я навел о вас справки, – он наклонился вперед. – Вы должны понимать, мисс Редигьери, что у людей, работающих в этом доме, самые лучшие рекомендации. Я тщательно отбираю каждого сотрудника. О вас я знаю немного. В восемнадцать вы переехали в небольшую квартиру на окраине Милана. Днем занимаетесь детьми, а по вечерам работаете официанткой в пиццерии. Вы учились в университете, у вас были хорошие оценки, но стипендию получить не смогли. Поведайте же мне свою печальную историю.

– Почему вы думаете, что она у меня печальная?

Мистер Бердвистл откинулся на спинку кресла и затянулся сигарой, ни на секунду не переставая изучать мое лицо.

– Буду предельно ясным. Вы здесь потому, что я в долгу перед миссис Лэньон, а миссис Лэньон, в свою очередь, в долгу перед старым знакомым. Кажется, некий аптекарь попросил ее помочь нуждающейся девушке. Нуждающейся – именно так сказала тетя.

Я кивнула.

– Мне нужна эта работа, так же как вам нужен человек, который мог бы позаботиться о школьных знаниях вашей дочери, – я проигнорировала его намеки. – Но то, что мне нужна работа на лето, не говорит, что я в отчаянии.

Он наклонил голову в сторону, взглядом пробежал по моему телу, заставляя почувствовать себя уязвимой.

– В любом случае у вас есть история, которую вы могли бы мне рассказать.

– Я думала, вы очень заняты.

– У меня достаточно времени, чтобы узнать, с кем моя дочь будет заниматься, – упрямо возразил он.

Захотелось уйти, но что-то приковало меня к этому проклятому креслу. То ли гордость, то ли желание доказать, что меня не нужно спасать.

– Я стала сиротой, когда мне было всего три месяца. Меня удочерил мамин брат, но вскоре тоже умер, передав заботу обо мне своей жене. Эта злая женщина никогда не скрывала неприязни ко мне, а ее дети развлекались, придумывая каждый день новые издевательства. Они мучили меня под самодовольным взглядом матери и снисходительных слуг. Когда тетя предложила съехать, я только обрадовалась. Я была ими сыта по горло. Чтобы оплатить учебу в университете и крышу над головой, приходилось много работать, иногда по ночам. Поэтому стипендию или отличия на экзаменах получить не удавалось. Мистер Лоранди знал моего отца и на смертном одре пообещал, что позаботится обо мне. Других родственников у меня нет. Так что благодаря вмешательству двух дорогих нам людей я попала к вам и готова предоставить необходимую вам услугу.

Мистер Бердвистл сжал подбородок большим и указательным пальцами.

– Сирота… Печальная история.

Он отвел взгляд, словно его охватила внезапная ностальгия.

– Я считаю, что мне повезло, и ни о чем не жалею.

В библиотеку вбежала Олив, а за ней, с просьбой остановиться, – Джейн. Девочка посмотрела на меня, на отца. Никто не успел предугадать, что сейчас произойдет. Олив схватила кофейную чашу и вылила содержимое на меня.

Время замерло, возвращая меня в прошлое – перед глазами замелькали кадры из детства. Я вспомнила одиночество и боль, страх и чувство неадекватности, вспомнила, как меня переполняли гнев и разочарование, вспомнила желание изменить свою жизнь, но не для того, чтобы стереть прошлое, а чтобы доказать, что у меня может быть лучшее будущее.

– Мисс, с вами все в порядке? – на меня с тревогой уставились ясные глаза миссис Фуллер.

Я поморгала, чувствуя, что обожглась. Опустила взгляд и увидела на тунике большое кофейное пятно.

– У меня есть мазь, пойдемте на кухню, – экономка взяла меня за руку, приглашая следовать за ней.

Когда мы уходили, я заметила раскаяние в глазах мистера Бердвистл, а во взгляде Олив – проблеск победы. Она выиграла первую битву.

Глава 6
Джулиан

Я выпрямился, отступил на шаг, чтобы рассмотреть лежащую на моей кровати Лиззи. Она все еще сжимала пальцами простыни, голову наклонила вперед, будто плечи не выдерживали тяжесть ее желаний: греховных, темных желаний, которым она предавалась, переступая порог моего мира.

Здесь она разрешала себе все, снимала оковы, сюда не смел войти ее Бог, он оставался снаружи, и я беспрепятственно брал то, что хотел. Лиззи отдала мне не только свое тело, но и душу, позволив ее развратить.

– Джулиан… – прошептала она.

Ее лодыжки связаны – она получала большее удовольствие, если чувствовала себя беспомощной. Я не специалист в экстремальных практиках, зато очень изобретательный. Если бы Лиззи попросила ее отшлепать, я бы не колебался ни секунды. Меня привлекали вызовы.

Я выдохнул сигаретный дым – облако рассеялось, утекая тонкой струйкой в трещинки дерева спинки кровати, и вновь посмотрел на Лиззи. Черные локоны падали на лоб, она выглядела так, будто оказалась на краю пропасти, стала жертвой экстаза.

Атмосфера пропиталась нашими запахами, камин окутывал нас плотным, почти удушающим жаром. Мы не собирались останавливаться. Ночь только началась, она наша, и пока Лиззи в стенах этой комнаты, она будет принадлежать мне.

Когда я сделал еще одну затяжку, Лиззи вздохнула, слегка выгнула спину, открывая вид на идеальные ягодицы и безволосую киску. Худощавым телосложением Лиззи напоминала подростка: маленькая грудь, бедра очерчены двумя едва заметными изгибами. Зато задница способна пробудить либидо даже человека с кататоническим синдромом. Когда Лиззи вставала на четвереньки, я смотрел на то, что мне нравится, не задумываясь об остальном.

Женское тело – квинтэссенция красоты. Всегда можно найти приятную деталь. Деталь, на которую стоит обратить внимание. Деталь, ради которой стоит задержаться.

Я потушил сигарету и подошел к ближе к кровати.

Лиззи повернулась на три четверти и бросила на меня коварный взгляд. Кончиком члена я провел по ее половым губам, и Лиззи томно раскрылась, втягивая воздух ртом. Я проник в нее, словно погрузился в спокойное, глубокое море, и задержал дыхание, чтобы насладиться темными муками. Сделал первый толчок, контролируемый и медленный, так чтобы Лиззи почувствовала каждый дюйм моей напряженной плоти, ощутила длину моего члена внутри себя. Обожаю этот момент: не оргазм, который завершает действо, а прелюдию, когда удовольствие нарастает и пылает, распаляя кровь. Именно в этот момент исчезают наши самые искренние условности, мы становимся дикими, бесстыдными, лихорадочными в предвкушении еще большего наслаждения.

Я ритмично двигался, обхватив руками ее бедра, прижимаясь к ней как можно ближе, чтобы подчеркнуть свое господство. Лиза извивалась, подстраивалась под мой ритм, я чувствовал: она близка к кульминации, и увеличивал темп. Каждый наш толчок навстречу друг к другу сопровождался ее криками, все более и более несдержанными.

Лиззи принимает таблетки с того самого дня, как мы начали наши игры, но я все же вышел из нее, чтобы кончить на пол. Развязал ее лодыжки, пристегнул ремни к спинке кровати, и Лизи упала на матрас, измученная, но удовлетворенная.

– О, Джулиан, это было безумие, – пробормотала она, задыхаясь.

Я закурил еще одну сигарету и лег рядом с ней. Нам обоим требовался перерыв.

– Ты надолго? – спросила она.

– Ровно настолько, чтобы досадить брату.