– Не задавай вопросы, на которые не хочешь знать ответы. Крик слышала? – Мужчина был настолько органичен в своей фамильярности, что Анна даже не стала поправлять его.

– Да, мне показалось, что кричала женщина.

– Идем. – Он махнул пистолетом и направился к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Эй, – тихо окликнула его Анна. – Как вас? Толя?

– Гена.

– Гена, может, вы… ну… – Она кивнула на пистолет. – На всякий случай.

Тот удивленно посмотрел на пистолет, а затем засунул его за резинку спортивных брюк.

– Какие, блин, все нежные. Да, пушка, и что? Не попрусь же я как лох с пустыми руками хрен знает куда, когда со мной моя женщина?

Анна тут же вспомнила «женщину» Геннадия. Среднего роста, полноватая, улыбчивая, ничего особенного. Надо же. И тут же прикинула – кто бы из ее кавалеров взял с собой пистолет на отдых, чтобы защитить ее от потенциальной опасности? Ответ напрашивался сам собой, и Анна непроизвольно улыбнулась. Да у них и пистолетов отродясь не водилось. Разве что фальшивые зажигалки.

Осторожно следуя друг за другом, они спустились. Здесь их уже поджидала Жанна – в полотняной ночной рубашке и армейских ботинках.

– Вы слышали крик? – Анна была отчего-то рада ее видеть.

– Да, – кивнула та. – Но мне показалось, что он доносился с улицы.

Все трое, как по команде, перевели взгляды на окна, где ничего нельзя было разглядеть кроме густой темноты. Снег прекратился, но на небе не было звезд.

Жанна решительным шагом подошла к входной двери и подергала ее:

– Заперта изнутри.

Развернувшись, она направилась к оранжерее.

– Куда вы? – окликнула ее Анна.

– Посмотрю, не открыта ли дверь из столовой.

– Нет, она закрыта. Я видела, как Евгений ее запирал.

– Может быть, где-то есть ключ для любителей ночного курения.

Жанна скрылась в оранжерее, а Гена тем временем деловито осматривал помещение – подходил ко всем окнам, дергал ручки, старательно вглядывался в пустоту за окном.

Немного поколебавшись, Анна последовала за Жанной, ускоряя шаг. Из своего номера она выскочила босиком, и теперь холодные камни, которыми был выложен пол, морозили ноги. Да и от Гены с его пистолетом ей хотелось держаться как можно подальше.

Она нагнала Жанну почти на входе в столовую. Понизив голос до шепота, она сообщила:

– У него пистолет.

Жанна удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

Молча они прошли в столовую, в которой был выключен свет. Жанна нашарила выключатель, и под потолком вспыхнула старомодная лампа.

Столовая была в идеальном порядке, ни следа вчерашнего ужина.

– Интересно, а где живет прислуга? – тихонько задала она вопрос.

– На территории есть служебные помещения.

– Я ничего не видела вокруг.

– Неудивительно, ведь экскурсии нам не проводили. Возможно, планируют ее на завтра.

Стараясь двигаться осторожно, они осмотрели столовую, где все окна и двери оказались крепко заперты, и уже собирались возвращаться в жилой корпус, как дверь, ведущая на улицу, неожиданно распахнулась, и на пороге появилась Дарья. Ледяной ветер тут же ворвался в теплое помещение и схватил хозяйку в кокон. Та выглядела словно человек, отчаянно нуждающийся во сне. Посеревшее лицо, растрепанные волосы, покрасневшие уставшие глаза и размазанный макияж.

– Что-то случилось? Почему вы не спите? – тихо спросила Дарья, пытаясь выглядеть хозяйкой положения, но терпя сокрушительное фиаско.

– Мы услышали женский крик, – после небольшого колебания сказала Анна.

– Крик? – переспросила Дарья.

– Да, – кивнула Жанна. – Кричала женщина откуда-то с улицы.

– Но это невозможно, – покачала головой Дарья. – Даже если бы кто-то и кричал, то вы бы этого просто не услышали. Мы первым делом позаботились о звукоизоляции. Когда все окна и двери закрыты, то с улицы не доносится ни звука. Знаете, здесь весной очень громко кричат олени, они подходят совсем близко и воплями мертвого могут поднять. Поэтому на окнах тройные стеклопакеты, а во время ремонта помещений мы проложили дополнительную звукоизоляцию.

– Возможно, нам это приснилось, – пробормотала Жанна, кидая быстрый взгляд на Анну.

– Да, может быть. Знаете, это место, оно очень… – Дарья запнулась, подыскивая правильное слово, – необычное. Здесь может привидеться и послышаться то, чего нет на самом деле. Край света, чего вы хотите.

– Да, – неуверенно согласилась Анна. – Вполне возможно. Скажите, Дарья, а у вас все в порядке? Почему вы здесь в такое время?

Дарья неуверенно кивнула:

– Да, все в полном порядке. Я просто… просто зашла проконтролировать, как убрано помещение. Отдыхайте. Спокойной ночи.

И больше не говоря ни слова, она вышла из столовой. Анна и Жанна услышали, как в замке поворачивается ключ.

– Очень странно, – пробормотала Жанна. – Вы видели, как она плакала сегодня вечером?

– Да, – кивнула Анна. – Мне показалось, что у них временные трудности с Евгением.

– Возможно, – кивнула Жанна. – Пусть это будет лучше связано с их взаимоотношениями, чем с криком женщины.

– Ну чего? Нашли что-нибудь? – Гена подкрался настолько бесшумно, что Анна и Жанна вздрогнули.

– Вы нас напугали, нельзя же так подкрадываться, – не сдержавшись, укорила его Анна.

– Так а чего я, как олень должен топать? – возмутился Гена. – Я все проверил в жилом корпусе – из этой богадельни не выйдешь ночью. Из огорода этого ихнего тоже выхода нет, сплошные стекла, а тут чего?

– Здесь открывается только одна дверь, но из нее только что появилась хозяйка, которая, по ее словам, ничего не слышала и не видела.

– Да понятно, – хмыкнул Гена. – Тут даже если и прирежут кого, так хозяева ничего не скажут. И я бы не сказал, я что, дурак, что ли? Какой дебил потом сюда поедет?

Поделившись глубокомысленными рассуждениями, Геннадий почесал под мышкой и сообщил:

– Ладно, я спать. Если кто тут и крякнул, то завтра и так узнаем. Вы идете?

Жанна и Анна кивнули, не сговариваясь. Вместе с Геннадием они снова пересекли оранжерею, дошли до жилого корпуса и, не прощаясь, направились по своим комнатам. Войдя к себе, Анна не стала включать свет. Осторожно, стараясь не шуметь, она подкралась к окну и прильнула к нему лицом. Затем, немного подумав, осторожно повернула ручку, приоткрыла створку и высунулась наружу. Холод немедленно ударил по лицу, но Анна сдержала рвущийся наружу крик и принялась вглядываться во тьму. На улице царила тишина. И в ней скользили призраки с фонарями в руках. Они не произносили ни слова, словно боясь разбудить тех, кто находился в корпусе. Даже если они и переговаривались между собой, то до Анны не доносилось ни звука. Они явно разделили пространство на сектора и методично прочесывали их один за другим, кого-то разыскивая. А затем, выстроившись в одну линию, они потянулись в пустоту, словно то, что они искали, находилось за пределами досягаемого. Спустя несколько минут на улице остались лишь ветер и срывающийся с чернильного неба снег.

Осторожно, по-прежнему стараясь не шуметь, Анна закрыла оконную створку и задернула плотные шторы. Ей снова хотелось выйти на улицу, чтобы самой разобраться в том, что происходит, но она отчетливо помнила, что Дарья заперла дверь на ключ. Так же, как это сделал ее супруг несколькими часами ранее. Выбора у нее не было, поэтому, не включая свет, она скинула платье и скользнула в кровать, погружаясь в спасительное тепло и немедленно уносясь в другое измерение.

Дальнейшая ночь прошла без приключений. Проснувшись на рассвете, Анна чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Словно и не было потрясений минувшего дня и ночных тревог. Немного поворочавшись с боку на бок и удостоверившись, что сон уже не вернется, она встала, приняла душ, вымыла голову и закрутила локоны, а затем предалась давно забытому развлечению – улеглась в кровать с книжкой. Чтение настолько увлекло, что она едва не пропустила завтрак. Вскочив в последний момент, слегка припудрилась и, решив, что этого вполне достаточно, оделась в темно-зеленое наглухо закрытое шерстяное платье. Спустившись, зашла в оранжерею. Невольно остановилась, залюбовавшись открывавшейся сквозь прозрачные стены картиной.

Абсолютная белизна, искрящаяся кристаллами от слабых лучей солнца, которым с трудом удалось пробиться сквозь низко нависающее свинцовое небо. Природа готовилась к очередному ненастью, но для начала решила явить милость и дать людям мгновение, чтобы передохнуть и набраться сил. Немного постояв и полюбовавшись великолепным зрелищем, Анна направилась в столовую. Остальные гости оказались уже на местах и явно спешили закончить трапезу, после которой должны были начаться таинственные процедуры. Обновление и возрождение к жизни, так, кажется, это все называлось в рекламном буклете. Ну что же, посмотрим, что под этим подразумевается.

Завтрак был столь же щедрым и изобильным, как и ужин. Ароматная домашняя выпечка нескольких видов, неровные куски сливочного масла, указывающие на то, что они были изготовлены вручную из домашних сливок. Разнообразные сыры, вяленое и копченое мясо, ветчина, рыба разных сортов – помимо пастельно-розового лосося, нежно-алой горбуши и бледно-желтого палтуса, Анна даже углядела серовато-розовую селедку. Разнообразные джемы, варенья, домашняя пастила… Глаза разбегались от разнообразия, и хотелось попробовать все. В обычной жизни Анна так не питалась, но здесь решила позабыть обо всем и дать себе волю. Накладывая в тарелку еду, Анна исподтишка оглядела гостей. Жанна уже закончила завтракать и щелкала спицами, перед ней дымилась чашка с черным кофе. Лида и Гена деловито пробовали еду из тарелок друг друга, с удовольствием делясь впечатлениями:

– Геночка, а попробуй ветчину! Я сто лет такую не ела, помнишь, в детстве была ветчинка в банках?

– Лидок, а ты селедку возьми, глянь, какая жирная. Надо будет сегодня под водку попросить…

– Может, и нельзя будет сегодня водку, – усомнилась Лида.

– Чёй-то? – обеспокоился Гена.

– Ну у нас же вроде как очищение, новая жизнь, – неуверенно пробормотала его спутница.

– Да что за жизнь без водки и селедки? Ну ее в баню такую…

Анна с трудом сдержала улыбку, парочка нравилась ей все больше. Они были на редкость органичны в своей непосредственности. Хотелось бы узнать их историю. Интересно, как долго они вместе, что чувства до сих пор сильны? Может, и правда настоящая любовь существует? По крайней мере, эти двое кажутся влюбленными по уши.

Анна перевела взгляд дальше. Грета тряслась над крошечной чашкой эспрессо. Руки ее постоянно находились в движении – искали сигареты. Вот и секрет ее стройности и отсутствия аппетита. Сидящий рядом с ней Гаврил, снова одетый во все черное – в этот раз это была водолазка под горло и черные джинсы, – гоняет по тарелке кусок соленого огурца, выглядящий на редкость сиротливо на фоне белоснежной тарелки.

– Напридумывают дурь всякую, а потом страдают. Вегетарианцы, шманторианцы. Ты смотри, какой смурной. Небось депрессии всякие, расстройства личности, – проявила неожиданные познания в человеческой психологии сидящая рядом с ним Алена, с удовольствием намазывающая толстый ломоть домашнего хлеба таким же толстым слоем сливочного масла. – А ел бы по-человечески, глядишь, и сам на человека стал бы похож. Кусок хорошего мяса никакая трава на заменит!

– Я не ем друзей, – сквозь сжатые зубы процедил Гаврил.

– Ой, я не могу! Друзей он не ест, фу-ты, ну-ты, – фыркнула Алена, – гусь свинье не товарищ! А они бы тебя съели, если бы могли.

Она хихикнула, довольная собственной шуткой, и смачно откусила кусок хлеба.

– Ну чего вы к нему пристали? – решила вмешаться Кассандра, с аппетитом поедающая горячую овсянку: только в этот момент Анна заметила, что в столовой есть еще и большие чаны с горячей едой. – Молодежь, она сейчас такая, другая. Может, кашки, а, Гаврюша?