Я быстро узнала, кто ко мне приближался, поэтому не стала открывать глаза.

– Рей.

Рядом со мной села Эрма.

– Что случилось?

Давно я не слышала в ее голосе такой тревоги. Наверное, в последний раз – больше года назад, когда меня свалила сильная лихорадка. Тогда Вайя и Эльма ушли на границу, а Эрма осталась следить за моим здоровьем.

Она выхаживала меня, сидела со мной днями и ночами. Готовила, убирала, стирала, следила за нашей безопасностью и слушала мое дыхание да биение сердца, пока я блуждала в дурмане лихорадки и лекарств. И пусть смутно, но я до сих пор помнила, как вечерами, когда было темно, а на полке рядом трещала свеча, сестра сжимала мою руку и шептала молитвы Древнему королю.

– Рей, – вновь произнесла она, не дождавшись моего ответа. – Расскажи, что случилось.

Я болезненно поморщилась, когда звон в голове на мгновение вернулся, а потом резко смолк.

– Не знаю, – честно ответила я и повторила тише: – Не знаю…

– Рей, – серьезно произнесла сестра. – я, конечно, не Вайя, но мне тоже можно доверять.

Я открыла глаза и посмотрела на Эрму. Она сидела рядом, хмурила светлые брови и слишком яростно теребила в пальцах травинку. Наверняка прислушивалась к моему сердцебиению, чтобы лучше меня понять. И пусть у нее не было дара, как у Вайи, – чувствовать чужие эмоции, – она все равно пыталась… Отчего мне стало стыдно за свой страх во всем ей признаться.

Эрма права: пусть мы не слишком ладили, но не были чужими людьми и друг друга любили. Я могла признаться ей в чем угодно, но вот признаться самой себе, что чуть не навредила Яру, Вэлу и Данис… Да еще вслух!

– В поселении случилось… странное, – все-таки начала я после затяжного молчания. Сделала глубокий вдох и выпалила – Эрма, а что, если мой дар опасен?

– Опасен? – удивилась сестра.

Я тяжело сглотнула и кивнула, после чего рассказала ей все, что произошло в поселении. О живом разрушителе. О припадке, похожем на тот, что случился в лесу. О драке. И надо сказать, сестра стойко принимала все новости: лишь ее светлые брови иногда приподнимались или хмурились, отражая ее мысли. Пока я не рассказала о предложении асигнаторов к ним присоединиться.

– Отказалась?

Сухие ветки громко хрустнули под ее ногами, когда она резко вскочила. Щеки Эрмы заалели, а зеленые глаза грозно сверкнули.

– Совсем с ума сошла? Ты могла выбраться отсюда, Рей! Из этого…

Она со злостью пнула бугорок мха, отчего тот разлетелся кусками по траве, и прорычала:

– …заточения!

Такой реакции я точно не ожидала, потому что сколько помнила, Эрма всегда нелестно отзывалась об асигнаторах. Говорила, лучше жабу дохлую съест, чем к ним присоединится. А тут…

Я тоже поднялась на ноги.

– Могла, но…

– Что «но»? – крикнула она. – Захотела сгинуть? Здесь? С нами?!

От ее голоса птицы взмыли в небо и возмущенно зашумели, а я сильнее стиснула кулаки и спокойно произнесла:

– Да. Я решила остаться с тобой, Вайей и Эльмой – с моей семьей. И ты прекрасно понимаешь мое решение.

– Истин тебя побери… – выругалась Эрма и отвернулась.

Перед ее выпуском из Школы ловцов прошел слух, будто ей тоже предлагали присоединиться к асигнаторам. Дар Эрмы – чуткий слух – очень редкий и полезный, но сестра ушла следом за Вайей на границу и ни разу не обмолвилась об асигнаторах. Сейчас же она выглядела напряженной и долго молчала. Но, постепенно совладав с эмоциями, оглянулась и уже спокойнее произнесла:

– Понимаю. Но мама с папой хотели бы, чтобы ты ушла.

Я вздрогнула. Пусть наши родители давно умерли, но сердце еще помнило детскую скорбь. Печальную весть нам принес дедушка Данис – Матин. В письме он рассказал, что отец скончался сразу, как только оказался возле ворот поселения, однако успел принести маму живой.

Матин старался ее выходить. Надеялся, что у него получится спасти хотя бы одного ловца, но раны оказались слишком серьезными, и она умерла, на неделю пережив папу. В бреду мама все время повторяла одно и то же имя: Дамор, и никто не знал, кто этот человек. Ни Матин, ни стражи, ни простые жители, сколько бы мы их ни расспрашивали.

Как только пришла страшная весть, учителя из Школы позволили нам ненадолго вернуться домой и попрощаться с родителями, но к погребению отца мы не успели. Стояла жаркая погода, и его тело слишком быстро истлевало. Зато пожираемую пламенем маму я запомнила до конца своих дней.

– Я не хочу пережить то же, что и четырнадцать лет назад, – произнесла я, когда птицы стихли, и в этой тишине мой голос показался невероятно сухим и ломким. – Когда родителей не стало, а меня не было рядом. Я не хочу, Эрма.

– Ты не хочешь быть свободной? – хрипло поинтересовалась она. – И стать сильнее? Найти свой дар?

– Ты мне поможешь, – уверенно заявила я.

Сестра вздохнула:

– Но асигнаторы справились бы лучше. Неспроста же они тебя позвали. Значит, что-то заметили…

– Змей на это намекнул, – согласилась я и призналась: – Но тебе я доверяю, а ему нет.

– Змей? – приподняла светлую бровь сестра. – Ничего себе имечко.

– Под стать его натуре. У этого типа желчь вместо крови.

Эрма фыркнула и усмехнулась.

– Ладно! – она сладко потянулась, сбрасывая остатки напряжения, и посмотрела в небо. – До вечера осталось мало времени, но давай все-таки попробуем позаниматься.

– Но Эрма, – заволновалась я. – Вдруг мой дар…

– Рей, – перебила она. – Думаешь не о том. Если то, что с тобой происходит, – твой дар, лучше научиться его контролировать, а не подавлять. Это все равно что копить гнев. Собираешь-собираешь-собираешь, а потом… Пф-ф-ф… – она развела руками, а я понимающе хмыкнула:

– И что мне делать?

– Для начала – успокоиться. Говорят, научиться концентрации проще в бою, но в твоем состоянии…

Сестра окинула меня красноречивым взглядом.

– Сейчас лучше не переусердствовать, поэтому мы зайдем с другой стороны. Садись.

Уголок ее губ дернулся, когда я послушно опустилась на траву.

– Попробуй усмирить свои чувства, тогда будет проще сконцентрироваться.

– Усмирить, говоришь, – проворчала я. – Это сложно, особенно после того, как я…

– Забудь про то, что случилось сегодня, – отмахнулась сестра. – Это уже прошлое. Будущее зависит от настоящего, а не от того, что случилось раньше. И ты же не навредила Данис, Вэлу или Яру?

Я тут же помотала головой.

– Тогда и сожалеть не о чем, – подытожила Эрма. – А асигнаторам не привыкать. Оправятся.

На этот раз я кивнула, а Эрма улыбнулась и тоже опустилась на мягкую траву.

– Помнишь, как нас учили в Школе? Отриньте страх, веру, любовь, ненависть, стыд, тревогу… – передразнила она мастеров боя. – Тогда вы сможете ощутить душевный покой и силу, дарованную вам Древним королем.

Сестра вздохнула:

– Способ верный. Ведь чем сильнее чувства будоражат нашу кровь, тем сложнее нам концентрироваться. Но не каждому дано так просто их «отринуть». Они не мусор, который можно выбросить и забыть, а часть наших душ. Так что правильным будет сказать не «отриньте», а «примите». Лишь после принятия придет смирение. А со смирением – покой.

– И как мне их принять? – поинтересовалась я.

– Прожить, – ответила Эрма. – Отрицание чувств равносильно их игнорированию. А игнорирование равносильно отрицанию себя и своих возможностей. Поэтому просто смирись с ними и прими себя такой, какая ты есть.

Я хмыкнула и озадаченно погладила затылок, а сестра покачала головой.

– Знаю, о чем ты думаешь: будь здесь Вайя, все было бы гораздо проще. Но нет, Рей, все только бы усложнилось.

Я понимала, о чем она говорила. Особенность дара Вайи была не только в считывании чужих чувств, но и в оказании влияния на них. Именно так Вайя смогла убедить распределителей в Школе, что наша семья должна остаться вместе. И порой успокаивала нас, когда в семье случался разлад.

– Вайя успокоила бы тебя насильно, – продолжала сестра. – И если сравнить наше душевное состояние с лабиринтом, то дар Вайи – это все равно что подняться в воздух и пролететь над всеми преградами. Так ты никогда не отыщешь баланс и в серьезной битве вряд ли сконцентрируешься.

Я кивнула, соглашаясь с Эрмой.

– Хорошо. А сейчас попробуй расслабиться, – продолжила она наставлять. – Очисть разум, на время отбрось тревожные мысли и угрызения совести – прими себя такой, какая ты есть. Прочувствуй ту мощь, что течет по твоим венам вместе с благословением Древнего короля. Проследи за ней и найди дарованную тебе силу.

Я сглотнула и уселась удобнее. Закрыв глаза, я попыталась следовать советам Эрмы, но от чрезмерного старания лишь сильнее напрягалась, и у меня ничего не получалось.

– Ищи в себе то – не знаю что, – монотонно проворчала я.

– Извини, но лучше не объясню. Рей.

Воздух рядом со мной шевельнулся, и послышался хруст веток.

– Концентрация – она как инстинкт: есть в каждом ловце, асигнаторе и даже созидателе, если его коснется кровь Древнего короля.

Я невольно стиснула штанину. У каждого ловца на левой щиколотке была метка, полученная в день отбора. Раз в год, перед отправкой в Школу ловцов, детей от пяти до семи лет собирали на Лунной площади в столице – Дириаме. Жрец выносил сосуд, наполненный кровью Древнего короля. Разбивал его о землю. И странная алая жидкость, расплескавшись по белой брусчатке, густыми каплями ползла к тем, кому было суждено посвятить свою жизнь борьбе. У каждого будущего ловца появлялась красная отметка в форме серпа молодого полумесяца, она-то и даровала нам особую силу, а заодно – статус защитника Сарема.

Я прекрасно помнила этот день… Потому что именно тогда – во время отбора – погибли наши родители.

Эрма тоже вздохнула, будто вместе со мной вспомнила тот день, и произнесла:

– Тебе нужно почувствовать в себе магию Древних, и тогда все получится.

Я шумно выдохнула:

– Да-да, прекрасно понимаю. Но сейчас вместо магии короля я чувствую себя глупой.

– Смирись, – сестра вновь села. – Иногда дар пробуждается, когда ловец попадает в опасность, но, учитывая, сколько раз ты уже была в опасности, действовать приходится только так.

– Интересно, а как учились концентрации асигнаторы? – задумалась я.

– Понятия не имею, – хмыкнула Эрма. – Честно сказать, даже знать не хочу. И прекращай думать об асигнаторах, лучше займись делом.

Я обреченно вздохнула и снова попыталась очистить разум. Но как бы не так! В голове постоянно всплывали разговоры со Змеем и события в поселении.

– Не получается расслабиться – думай о своем даре, – посоветовала Эрма. – Представь, каким он может оказаться. Порой это помогает…

– Угу.

Стану ли я сильной, быстрой или ловкой? На самом деле, плевать. Лишь бы чего-то достичь, чтобы от меня все отстали. Но раз уж я взялась за это дело, то стоило постараться. И я старалась! Думала о своем даре, представляла, даже фантазировала, воображая невероятные вещи, вот только прошло много времени, а ничего так и не случилось. Лишь тело затекло, из-за чего боль в руке немного притупилась.

В конце концов я сдалась и распахнула веки:

– Ни-че-го.

Глаза Эрмы были закрыты. Она лежала на мягкой траве, подложив руки под голову, и совершенно не беспокоилась о том, что выглядела уязвимой. Кому-то другому могло показаться, будто она спит. На самом же деле Эрма слушала. Сестра часто говорила, что верила больше ушам, нежели глазам. С ее даром это неудивительно.

– Так ли ничего? – приоткрыла один глаз и улыбнулась Эрма. – Твое сердце билось ровно, а дыхание замедлилось. Спорим, ты даже не заметила, как наступил вечер?

Я собралась было возразить, но не произнесла ни слова. В лесу и правда потемнело, а небо окрасилось в цвета заката. Птицы запели тише, скромнее, зато совы пробудились от дневного покоя и громко заухали – близилась ночь.