Обращалась она не ко мне, а к отцу; но от стыда и недовольства собой, что слышались в ее голосе, у меня кольнуло в груди.

Мысленно поздравив себя с тем, что сообразил захватить из бара ее вещи, я молча подошел к кухонной стойке, взял тряпичную сумку и положил на стол перед Адой.

Она вскинула на меня огромные карие глаза. Я почесал в затылке и объяснил:

– Забыть свою вещь в «Сапоге дьявола» – все равно, что отправить в черную дыру: велика вероятность, что больше никогда ее не увидишь.

С трудом оторвав взгляд от Ады, я покосился на отца. Чертовски неприятно, что все произошло у него на глазах. Однако он сидел с непроницаемым лицом – лишь слегка прищурился, но больше ничего не подсказывало, что колесики-то в голове у него крутятся.

Когда мы всей семьей садимся за покер, папа обчищает всех – легко догадаться почему.

– М-м… спасибо? – неуверенно протянула Ада, словно не понимала, как реагировать.

Я бы на ее месте тоже не понимал. Поначалу воображал себя принцем, возвращающим потерянную туфельку, а теперь мне подумалось, что в таком сценарии есть что-то жутковатое.

Может быть, и ей это пришло в голову? Забрал ее личные вещи, привез к себе домой… и что с ними делал?

– Я туда не заглядывал, ничего такого – просто не хотел, чтобы вещи пропали. Владелец бара мой хороший друг, и я решил связаться с вами и вернуть сумку через него.

Она медленно, неуверенно кивнула.

– Забавные совпадения случаются, верно? – вступил папа. Теперь он слегка улыбался – наблюдательный сукин сын! – А насчет «Сапога дьявола» Уэстон прав. Там не то что вещи – иногда и люди с концами пропадают!

Ада выдавила смешок.

– Это… это замечательно. – Кажется, она наконец нащупала почву под ногами. Я почти видел, как она натягивает маску – пока не понимал какую, но чертовски хотел это выяснить. – Спасибо вам большое! – обратилась она ко мне. – Теперь не придется мотаться туда-сюда по грунтовке. Боюсь, таких испытаний моя машина бы уже не выдержала.

Я сел напротив, и Ада извлекла из сумки планшет и стилус.

– Обычно перед началом работы я спрашиваю клиента, остались ли у него вопросы по нашим договорам. Знаю, вы их уже подписали, но… – Она перевела взгляд с меня на отца. – Амос, может быть, у вас есть вопросы?

– Нет. Прежде чем подписывать, мы с Уэстоном просмотрели все бумаги вместе с нашим юристом. Все отлично.

Под «нашим юристом» папа имел в виду Кэм. Есть у него и официальный поверенный, но к матери своей внучки он питал слабость. Она – тоже часть семьи, пусть они с Густом и не женаты; а к семейным ценностям Амос Райдер относился серьезно.

Правда, Кэм пока не «настоящий» юрист – экзамен на право заниматься адвокатской практикой она сдала в феврале, и результаты должны были прийти со дня на день. Но все мы не сомневались, что проблем у нее не будет.

– Замечательно! – повторила Ада. С каждой секундой она держалась все более уверенно и профессионально, словно наконец-то попала в свою колею. – Значит, заканчиваем расчистку, которую вы уже начали, а затем беремся за ремонт. Наша задача – отремонтировать дом и обставить его заново. Основной объем работы – это кухня, жилые помещения и ванные. Покончив с ними, перейдем к спальням и одновременно подновим дом снаружи. Если все пойдет по плану, закончим к пятнадцатому июня. Однако по документам дата окончания работ – первое июля. Дело в том, что единственное, что можно точно сказать о любом ремонте, – что-нибудь с ним обязательно пойдет не так.

И Ада коротко рассмеялась. Я даже поверил бы, что ей весело, если бы не слышал вчера в баре ее настоящий смех.

– Завтра приезжает Эван, мой подрядчик. Он наймет бригаду рабочих и организует процесс.

Об Эване я знал – он участвовал в нашей переписке, и это я зарезервировал ему длительное проживание в гостинице «Поппи-меллоу-инн» сразу за городской чертой; но когда это имя сорвалось с ее губ, я вдруг ощутил, как раздуваются ноздри.

Какого хрена? Не собираюсь же я ревновать к тому, что женщина – причем женщина, которую я знаю меньше двенадцати часов, – назвала по имени другого мужчину? Так ведут себя только мудаки, а я очень стараюсь не быть мудаком.

– На прошлой неделе я зарезервировал для Эвана номер в гостинице и отправил вам обоим, так что ему сразу будет где разместиться, – заметил я, стараясь поскорее стереть это неприятное ощущение.

– Кстати, о том, кто где разместится, – вклинился папа. – Ада, я помню, вы писали, что на долгосрочных проектах предпочитаете жить как можно ближе к месту, где работаете.

Ада кивнула.

К чему это он клонит? Я уже приготовил для нее хижину неподалеку от Небесного дома.

– Уэстон подготовил для вас один из наших гостевых домиков. Только у нас сейчас повсюду стоит вода – зима была снежной. Сегодня утром мне сообщили, что вокруг этого домика тоже воды по колено.

Черт! Этого я не знал. Не догадался проверить вовремя – а ведь можно было предположить…

– Мы постараемся как можно скорее привести все в порядок, но пока там жить нельзя, приглашаю вас поселиться в Большом доме.

– Вот как… – Это предложение явно застало Аду врасплох. – Но это ведь ваш дом… я не хочу причинять неудобства…

– Никаких неудобств, что вы! Свободного места здесь полно, я уже приготовил для вас комнату. Продуктов тоже на всех хватит. И до вашей работы отсюда рукой подать. – Папа приветливо улыбался: ему нравилось, когда кто-то гостил в Большом доме. Обычно здесь жили только мы двое. – Даже ближе, чем от того домика! К тому же у нас здесь полно внедорожников, пользуйтесь на здоровье, чтобы не гонять по пересеченной местности на своей машине. А когда домик будет готов, вам будет несложно туда перебраться.

– М-м… вы очень добры… – запинаясь, начала Ада, – я правда очень это ценю, но…

– Ада, это ведь ненадолго, – вмешался я, не раздумывая. Было ощущение, что она отказывается из-за меня. Однако если она предпочитает жить поближе к проекту, над которым трудится, если это помогает ей работать – я не хотел, чтобы из-за меня она лишалась такого преимущества. – Хижину мы высушим и приведем в порядок где-то через неделю, вряд ли дольше.

– Нас уже не в первый раз так затапливает, – подхватил отец. – К тому же я варю отличный кофе! – Он подмигнул Аде, и та улыбнулась, на этот раз искренне. Рядом с папой все быстро начинают чувствовать себя как дома.

Ада помолчала, уставившись в стол, а затем сказала:

– Ну, если вы уверены, что я вас не стесню…

Папа звучно хлопнул в ладоши.

– Значит, договорились! А теперь, если вы меня извините, мне пора за дело. – Он поднялся из-за стола. – Оставляю вас на Уэстона. – Снова пожал Аде руку. – Добро пожаловать на «Ребел блю», Ада! Есть у меня предчувствие, что у вас здесь все сложится!

С этим Амос Райдер, хозяин ранчо «Ребел блю», подхватил со стола свою ковбойскую шляпу и вышел за дверь.

Воздух вокруг нас словно ощутил, что мы остались вдвоем – казалось, в тот же миг сгустился и начал потрескивать.

– Простите, что все это так внезапно на вас обрушилось, – обратился я к Аде, которая снова смотрела куда угодно, только не на меня. – Узнать, кто я, узнать, что у меня ваша сумка, получить от папы приглашение пожить здесь – и все это за десять минут!

– Ну… да, – пробормотала она, по-прежнему глядя в сторону. – Хотя за сумку спасибо. В том баре даже телефона нет, так что на бюро находок я не надеялась.

Я невольно рассмеялся.

– Как вы вообще нашли «Сапог дьявола»? Даже не знаю, есть ли он на Гугл-картах. У той дороги, что к нему ведет, названия точно нет.

– На картах есть, – ответила Ада, и тень улыбки скользнула по ее губам. – Я искала место, где можно поужинать, и Гугл показал, что только этот бар еще открыт. – Улыбка стала шире, словно Ада вспомнила что-то забавное.

– Да, бар работает допоздна, только там не кормят. – Я слышал от Брукса, что он собирается заказывать готовую еду хотя бы на выходные, но до сих пор не собрался.

– Вот именно. Гугл меня подло обманул.

Она наконец подняла взгляд, и сердце у меня замерло, совсем как тогда, прошлым вечером. Я улыбнулся ей – и, как видно, спугнул; она тут же отвела глаза.

– Ну что ж, кладовка у нас всегда битком набита, а если каких-то ваших любимых продуктов не хватает, только скажите – сразу привезем. И Эвана милости просим пользоваться нашей кладовой, – бодро заметил я, стараясь стряхнуть разочарование от того, что она на меня не смотрит. Что-то странное происходило между нами, и мне это совсем не нравилось. – Теперь давайте покажу вашу комнату, устраивайтесь – а потом отвезу вас на место. Договорились?

– Да, было бы отлично. Спасибо.

Я предположил, что папа хочет разместить Аду в старой комнате Эмми – она довольно далеко от остальных, и при ней есть отдельная ванная.

А кроме того, из окна открывается чудесный вид.

Я провел Аду через холл мимо своей комнаты в заднюю часть дома, где раньше жила Эмми. Дверь ее спальни папа оставил открытой.

– Вот здесь вы будете жить, – сказал я. – Раньше здесь жила моя сестра. Но из этой комнаты лучший вид во всем доме, поэтому папа бережет ее для гостей – разумеется, когда не занимается здесь йогой.

Ада тихонько фыркнула.

– Йогой? – переспросила она. – Не ожидала!

– Главное, что нужно знать об Амосе Райдере: он умеет удивлять! – с улыбкой ответил я. Бывают дни, когда я вовсе не горжусь собой – но неизменно горжусь, что я сын своего отца.

Я жестом пригласил Аду войти, и она перешагнула порог.

– Вот эта дверь, – объяснил я, указывая на дверь, – ведет в отдельную ванную; а там, за углом – гостиная, еще одно окно с таким же видом. Все это задняя сторона дома. – Здесь я любил сесть у окна и порисовать, когда представлялся случай.

– Замечательно! Спасибо большое, что разрешили мне пожить здесь. Просто я предпочитаю приходить на рабочее место первой и уходить последней, а это проще, когда живешь неподалеку. Если бы могла, я бы прямо на рабочем месте и спала!

– Мы очень рады, что вы здесь, – искренне ответил я.

Не потому, что она красавица и меня к ней тянет; не потому, что вчера ее поцеловал. Я был счастлив, что она здесь, ибо видел в этом еще один шаг к исполнению своей мечты. К тому, чтобы на ранчо «Ребел блю» появилось нечто мое – и только мое.

Это для меня бесценно.

7. Ада

Иногда мне кажется, что у вселенной на редкость странное и нездоровое чувство юмора.

Оказывается, Уэстон Райдер – вовсе не пожилой, потрепанный жизнью скотовод. Это молодой ковбой – красивый, сексуальный и, кажется, добрый.

Ковбой, с которым я вчера целовалась.

Впрочем, «целовалась» – еще мягко сказано! Особенно если вспомнить, как он прижал меня к стене, как пригвоздил мои руки над головой, как вжался в меня всем телом…

Что ж, осталось только вспоминать, потому что больше это не повторится.

Мало того, что я на него работаю – еще и жить буду под его крышей! Он не только меня нанял…

О господи!

Я тискалась в баре со своим начальником.

Это и само по себе никуда не годится. Но совсем худо стало, когда я сообразила, что, сама того не зная, поставила себя в уязвимое положение перед мужчиной. Опять.

Да сколько ж можно?

Когда я усвою, что у дурацких решений бывают последствия?!

А следующие четыре месяца мне предстоит работать с этим человеком бок о бок. Мы уже ближе некуда – прямо сейчас я еду на пассажирском сиденье его двухместного джипа, накрыв плечи его огромной курткой.

В апреле в Вайоминге оказалось намного холоднее, чем я рассчитывала. Хотела улыбаться и терпеть, пока не прикуплю себе какой-нибудь теплый свитер – но Уэстон, добрый ковбой, перед выходом из дома захватил из шкафа куртку и вручил мне. Сказал, не хочет, чтобы я замерзла.