Как только не играли ребята! Эффектно падали и у самой земли поднимали мяч, подскакивали так, что Катя могла поклясться – точно бы дали фору прыгунам в высоту. Отбивали мяч, крутясь волчком, подавали, стоя спиной, с закрытыми глазами. Да как угодно!

Весь этот «спектакль» так увлек Катю, что она сама не заметила, как оторвалась от конспекта. Неопытные девочки смотрелись среди спортсменов неуклюже, словно слоны в посудной лавке, пусть и тоненькие, хрупкие. Однако парни не собирались им поддаваться. Подача Вадима – и Карина полетела на землю, потирая мигом покрасневшую щеку. Тот тут же подбежал к ней и помог подняться, но Карина лишь обиженно дернула головой и молча пошла к своим вещам.

– Эй, Карин, я не хотел, – стал было оправдываться Вадим, но девушка лишь отмахнулась от него.

– Кто-нибудь заменит подругу? – поинтересовался Петя. – Нужно ведь доиграть матч, а то не по-спортивному выходит.

– Не по-спортивному играть с неравными соперниками, – заметила Катя.

Петя пристально посмотрел на нее, бросил мяч Артему и направился в Катину сторону. Та стушевалась, отчего-то разволновалась, не глядя схватила конспект, повертела его в руках и уткнулась носом, не разбирая ни строчки, так как все мысли были заняты Петей.

«Пусть только скажет что-нибудь еще. Уж я-то ему отвечу! – лихорадочно думала она. – Предложить поиграть хочет? Каринку заменить?»

Петя подошел почти вплотную, и Катя резко выдала:

– Я, между прочим…

– Пойдем играть.

Катя осеклась. Петя широко улыбнулся и протянул руку… Яне. Та от неожиданности открыла рот, собираясь что-то сказать, но лишь захлопала длинными ресницами. То ли от того, что Аверин выбрал не ее, то ли из-за общей неловкости ситуации, но Катю буквально затрясло. Он не только не заговорил с ней, но и сделал вид, что не заметил!

Яна, будто загипнотизированная, приняла руку Пети и пружинисто поднялась с земли. Катя же отвернулась к морю, но едва зацепилась взглядом за чей-то ярко-желтый надувной матрас, как услышала над ухом насмешливый голос:

– А что, все старосты умеют читать вверх тормашками, Екатерина Андреевна?

Сконфуженная Катя глянула в конспект и тут же захлопнула его. Не найдя, что ответить, она резко встала, поравнявшись с ним. Она даже почувствовала горячее дыхание. Петя усмехался глазами и, казалось, будто ему нравится издеваться над ней. А в том, что он именно издевался, у Кати сомнений не было. Эти мажоры иначе и не умеют.

Прервав этот короткий зрительный контакт, она сбросила с ног шлепки, стянула сарафан под улюлюканье других парней и побежала в воду. Послышался всплеск, и Кошкина пропала из виду.

«И что это было, Катя? – мысленно укорила она себя, нырнув с головой. – А если он бросит игру и поплывет за тобой? – непроизвольно подумала, но тут же освободила себя от этой мысли: – С чего бы вдруг. И зачем я о нем вообще думаю?»

Спустя несколько минут, когда Катя удалилась от берега, она наконец решилась посмотреть на площадку. Ребята играли, Яна громко и наигранно смеялась, наверняка стараясь привлечь внимание Артема, кто-то из девочек пошел поплавать, а вот объекта ее наблюдений нигде не было видно. Внезапно Катя почувствовала, что рядом кто-то есть. Она оглянулась как раз тогда, когда по правую руку от нее появилась темная макушка.

– Откуда в тебе столько неприязни к людям, Кошкина? – прищурившись от яркого солнца, спросил Петя.

– А в тебе откуда столько… Столько…

– И чего же? – Он заинтересованно перевел на нее свои глаза-маслины.

– Издержки воспитания не позволяют произнести мне это вслух, – фыркнула она. – Родители слишком хорошо воспитали.

– А ты попробуй. Сколько причин у твоей ненависти? Десять?

– А вот не говори тут названиями известных фильмов!

– Тогда отвечай, когда тебе вопрос задали.

Его тон начал порядком раздражать Катю. Как и в первый день их странного знакомства, волна непонятной неприязни накатила на нее и в один момент накрыла с головой.

– Такие, как ты, портят жизнь другим. Таким, как ты, все можно и ничего за это не бывает. Выпихнуть в последний момент из списка зачисленных на престижный факультет? Конечно! Пропускать занятия, пока другие зубрят конспекты и вовсю готовятся к сессии? Всегда пожалуйста! Поступить в конце учебного года? Естественно, ведь деньги богатых родителей решают все. А вы сами хоть что-то в своей жизни решаете?

Выпалив все это, Катя чуть не поперхнулась соленой водой. А Петя… Сначала лицо его было серьезным, а потом он… усмехнулся. Не начал защищаться, бросаться оправданиями или ругательствами.

– Чего усмехаешься? – недоуменно приподняла бровь Катя и тут же недовольно отвернулась. Через мгновение она почувствовала, что веревки на купальнике натянулись и резко ослабли.

Нырнув, Петя дернул за шнурки. Катя пискнула и одной рукой схватилась за лиф, а другой забила по воде, стараясь держаться.

– С ума сошел, Аверин?!

– Нужно же соответствовать твоему «таким все можно».

– Ничего личного!

– Что значит ничего? Все в этом мире, Кошкина, начинается с личного.

Он откинул мокрые, прилипшие ко лбу волосы назад. Капли стекали на нос, губы, и Катя, сама того не осознавая, проследила за их движением вниз, на секунду позабыв о купальнике. Сконфузившись, она крепче прижала руку к груди, боясь, что Петя увидит то, что не нужно. Но он снова нырнул и поплыл к берегу, оставляя ее наедине со своей ненавистью и развязанным купальником.

Глава 3
О пари

‹‹Студенческую весну» ждали все. Одни для того, чтобы продемонстрировать свои таланты, другие – чтобы прогулять занятия, ведь после обеда все лекции отменялись из-за подготовки к выступлениям, третьи – просто чтобы отдохнуть и повеселиться. Хотя последнее было спорным моментом: студенты такой народ, что каждый день у них мог быть праздником, стоило только захотеть, придумать повод и раздобыть немного денег.

Катя, на удивление, не могла отнести себя ни к одной из этих категорий. Какими-то выдающимися творческими способностями она не обладала, хотя с самого раннего детства хотела научиться играть на пианино. Но мама не разделяла ее рвения, причем отговорок было полно: то в квартире мало места для громоздкого музыкального инструмента (да и где это пианино вообще в маленьком городке на севере достать?), то дополнительные занятия будут отвлекать от учебы в школе, а иногда и вовсе уверяла, что Кате медведь на ухо наступил, поэтому она не сможет изучать нотную грамоту. Ко всему прочему, мама постоянно твердила, что точные науки гораздо важнее самодеятельности. Где математика, а где музыка! И аргумент уже повзрослевшей дочери, что вообще-то сам Пифагор, тот, чьи штаны во все стороны равны, ставил музыку на один уровень вместе с математикой, не учитывался и считался выдумкой.

Затем пошли подростковые увлечения всякими бойсбендами, танцы под музыку в запертой на щеколду комнате и стук в стену от папы: просьба прекратить топать как слон. И, конечно же, отказ мамы на просьбу записаться в танцевальный кружок. Ведь для девочки все эти танцы-шманцы – что-то вульгарное и неприличное. Зачем позориться? Что скажут люди?

Ну а в старших классах и у самой Кати уже отпало желание заниматься творческими делами. Гораздо приятнее было одолеть одноклассников в школьной олимпиаде или козырнуть умом и сообразительностью на межрайонных соревнованиях по «Что? Где? Когда?».

Так или иначе, но никогда, ни в школе, ни в университете, Катя не принимала участия в концертах и всегда оставалась за кулисами. Как и сейчас. И даже несмотря на то что ее звали поучаствовать в сценках, Кошкина отказывалась. Под влиянием мамы в голове прочно засел комплекс: «А вдруг я опозорюсь?»

Все участники «Студвесны» и их помощники с раннего утра были на ногах, а к вечеру, когда и должен был проводиться праздник, уже порядком подустали и держались на кофе и адреналине.

– Фух, ну и жара!

Обмахиваясь тетрадками, Катя и Яна бухнулись в кресла первого ряда новенького, достойного больших концертов и театральных постановок актового зала. Да уж, не то что старый спортзал Катиной школы, где проходили все мероприятия. Тут и проекторы, и различные экраны для презентаций, куча аудио- и видеооборудования, которое Катя раньше в глаза не видела. Не чета их дым-машинке, порядком подуставшей на каждый праздник выдавать из себя пушистые клубы по наставлению директрисы.

– Поскорее бы все закончилось, – протянула Яна и, улыбнувшись самой себе, добавила: – И все наконец пошли на пляж.

– Снова хочешь полюбоваться Артемом? – хихикнула Катя.

– Ну… – замялась подруга и вдруг засияла ямочками на щеках. – Там все мальчики симпатичные были. Кроме Мишки Круглова, он что-то меня подбешивать начал. Все вертится и вертится вокруг в последнее время.

– Так, может, понравилась ему? Весна, в воздухе витает любовь и все такое. Ты бы присмотрелась. Ну а что?

– Вот еще. Где наш Мишка и где Артем, – тихо возмутилась Яна и вздохнула: – Ох, знала бы бабушка, что я заглядываюсь на мальчиков… Она до сих пор думает, что я живу в общежитии исключительно для девочек. Главное, чтобы ей никто не доложил, что такие пансионаты были популярными в позапрошлом веке, но никак не сейчас. – Она вдруг лукаво прищурилась и добавила: – Новенький, кстати, тоже ничего. Правда, Кать?

– Совсем обычный и ничем не примечательный. Да таких, как этот Аверин, пруд пруди. Нашла о ком говорить, – затараторила Катя, схватила с соседнего кресла папку-планшет, где крепились листы с текстом выступления, и стала лихорадочно их перебирать. – И глаза у него слишком черные. Прямо как у инопланетянина. Жуть.

– О, а вот и он! – воскликнула Яна, посмотрев ей за спину, и Катя тут же обернулась.

– Где?

Ни в дверях, ни в проходе никого не было. Все находившиеся в зале были либо на сцене, либо рядом с ней. Яна звонко рассмеялась, а Катя побагровела и почувствовала, как горят кончики ушей.

Она в негодовании откинулась на спинку стула и хлопнула папкой по коленкам.

Ну очень смешно!

– Вляпалась ты, Кошкина, в любовь, как школьник в чернила от потекшей ручки. Три теперь, не три, все равно пятно останется надолго. Если вообще выведется когда-нибудь.

– И вовсе нет!

– А вот и да. Думаешь, со стороны не видно, как ты пытаешься его внимание привлечь? Как поглядываешь искоса?

Катя насупилась и коротко фыркнула:

– Это все потому, что он мне совсем не нравится.

– Конечно-конечно! Мне можешь сказки не рассказывать, я же твоя лучшая подруга.

Катя прокашлялась и, пытаясь избежать дальнейшего разговора об Аверине, направила все свое внимание на сцену, где прогоняли в последний раз свой номер ребята с ее курса.

– Миша, давай по новой. Все фигня, – скомандовала она.

Низенький и грузный Миша Круглов, полностью соответствующий своей фамилии, кивнул и начал сначала:

– А вы слышали, что в магазине у факультета появились кассы самообслуживания?

– Да, и что? – продолжила Карина.

– Как что? Студентам филфака найти работу стало еще сложнее!

– Как хорошо, что мы на экономическом!

«Ба-да-бум!» – ударил по барабанам лопоухий Егор, единственный музыкант в их группе.

Яна захихикала, а Катя поднялась с места и замахала руками, привлекая внимание ребят.

– Стоп-стоп-стоп. Карина, больше экспрессии в голосе, – обратилась она к одногруппнице, которая уже изрядно нервничала, отчего шутка получалась не особо смешной. – Круглов, куда пошел?

Миша спрыгнул со сцены, подмигнул Яне и взял с кресла темную пластиковую бутылку.

– Горло промочить. Кошкина, надоело уже репетировать по десятому кругу. И так через два часа выступаем, сколько можно?

– Сколько нужно, столько и можно. Пока не увижу в тебе второго Брэда Питта.

– Ты бы не в экономический шла, а в институт управдомов и главнокомандующих. Ну какой из меня Питт? – обиделся Мишка.

– Это еще что? Это еще чье? Пиво? – Катя только сейчас обратила внимание на бутылку. – На правах командира заявляю: если я не найду виновных, то я их назначу!