Согнув колени, она продиралась сквозь дебри, раздвигая руками особо настырные ветки, норовящие попасть в глаза, стараясь глубоко и спокойно вдыхать носом, чтобы не запаниковать раньше времени. Лишь бы успеть вернуться до прихода тетушек, ведь возвратись они прямо сейчас, так не вовремя, их мог бы хватить удар от представшей сцены: распахнутая настежь дверь, капли крови у порога, брошенный фонарь. Столько всего может прийти в голову, стоит лишь подкрепить увиденное богатым воображением, коим они, несомненно, обладали.

Дойдя до развилки, Элайн уже почти открыла рот, дабы окликнуть женщину и убедить в безопасности места ее нахождения. В тот же миг слуха достигли треск надломленных сучьев по левую руку и едва слышный стон. Как если бы женщина в истерике забилась в угол, зажимая рот ладонью, лишь бы не выдать своего местоположения. Еще раз взглянув направо, прислушиваясь, Элайн вгляделась в темноту резко уходящего в сторону поворота и решилась пойти на звук.

Бредя почти на ощупь, заметила вдалеке будто проблеск прожектора, это маячил лунный свет, мягко спускающийся из бреши чащи, указуя на странно движущиеся фигуры. Будь сейчас не сумерки, девушка смогла бы четко разглядеть мужчину, стоявшего к ней спиной на коленях, и лежащую подле него ночную гостью, но оставалось лишь предполагать, что` именно там происходило. Треск веток, как ранее показалось Элайн, стал громче, а отчетливое понимание природы шума заставило тело тотчас похолодеть от выступившего на коже пота. Хруст неторопливо пожираемых плоти и костей, едва слышное чавканье при пережевывании упругого красного мяса легко спутать с шелестом и скрипом рассохшихся от времени деревьев, если все это время мысли блуждают где-то далеко, а сердцебиение с бешеной скоростью отдается в висках пульсацией.

Глаза расширились, улавливая даже самое незначительное движение неизвестного существа, перебегая с его силуэта на безжизненное тело, от которого с каждой секундой оставалось все меньше частей. Зажав ладонями рот, стараясь дышать как можно реже, Элайн ощутила резь в не желающих закрываться глазах, начиная плавно отступать назад. Когда она уже почти скрылась за поворотом, под каблуком раздался треск примятого вереска, показавшийся девушке оглушительно громким, отчего руки, сжатые в кулаки, опустились по швам, а изо рта вырвался злосчастный вздох.

Время словно остановилось, став вязким и тягучим, будто в замедленной съемке она увидела, как чужак, не прекращая жевать, повернул голову в ее сторону и без особого интереса посмотрел точно в глаза. Полностью покрытое блестящей красной слизью лицо существа не выражало эмоций, казалось, его совершенно не интересовала возникшая из ниоткуда свидетельница. Последнее, что заметила Элайн, перед тем как трусливо сбежать с места убийства, были острые, словно бритвы, зубы чужака, тщательно перемалывающие некогда живую плоть.

Не помня себя от ужаса, практически не разбирая дороги, свидетельница столь невообразимого происшествия добралась до дома, потеряв обувь где-то по пути, в кровь разрезав ступню. Словно заведенные игрушки, у входа кружили тетушки. Мишель увидела ее первой, с места рванув к племяннице, осматривая каждый сантиметр кожи на предмет ранения. Элайн задыхалась и с трудом могла произнести хотя бы слово, пока Джиневра не увела девушку в теплый дом и не усадила на диван, плотно закутав одеялом, в это же время ее старшая сестра поставила чайник на плиту, принявшись что-то шептать над чашей с листьями пахучей травы.

– Дитя, куда ты подевалась? Что вообще произошло?

Пустым взглядом Элайн смотрела в кружку, над которой шел пар, на густой темно-зеленый напиток, весьма неприятный на вкус, но, несомненно, дарящий успокоение расшалившимся нервам, в то время как Джиневра обрабатывала мазью поврежденную ногу племянницы.

– Я сама не знаю, что видела. Это будто было сном.

Тетушки переглянулись, ожидая уточнений, но не торопя.

– Молодая женщина вдруг появилась у порога, вся в крови, словно на нее напал медведь, просила о помощи и так же внезапно удалилась, испугавшись чего-то. Мне кажется, то была ведьма, такая же, как вы. Кто-то гнался за ней.

Элайн решила не подкреплять выраженные предположения всеми фактами этого вечера, не упоминать о спрятанном в кармане флаконе, по крайней мере, прямо сейчас.

– Этот кто-то убил ее, там, чуть дальше по тропе, в саду одного из заброшенных домов. Он… он видел меня.

Девушка сморщилась от того, как сильно сжала ее пятку Джи, но ощущение быстро прошло, так как тетка встала, взволнованно теребя рукав вязаной желтой кофты, внимательно вглядываясь в темноту ночи за окном. Мишель уперлась ладонями в стол, наклоняясь в сторону сидящей с ногами на диване цвета морской волны племянницы, взгляд ее был обеспокоенным и одновременно жестким.

– Ты сумела опознать, кто именно это был? Орден католической церкви не оставит преступление безнаказанным. Всем местным существам это известно, так что он либо сошел с ума, либо прибыл из иных мест.

Элайн покачала головой, сильнее натягивая на плечи тонкий плед. Кровь чужачки уже высохла на пальцах и не марала ткань.

– Было похоже на смесь демона и гуля или вроде того. Вампиры не питаются плотью… вроде. Или?

– Нет. Последние не станут опускаться до подобного.

– Мы должны что-то предпринять.

Вмешалась Джиневра, вперившись взглядом в сестру и подняв брови, она явно намекала на что-то конкретное. Когда понимание коснулось Мишель, та кивнула без слов, мягко выпроваживая племянницу пойти прилечь. Элайн противиться не стала, поцеловала в щеки женщин и, прихрамывая, поднялась по лестнице, заслышав шум набирающейся в ванну воды. Уже стоя в своей комнате, закрыв окно и плотно задернув шторы, она вслух произнесла:

– Почему ты с легкостью предугадываешь мою необходимость в принятии ванны, но никак не предупредил меня о предстоящей опасности?

На вопрос дом не ответил, словно был самым обычным, а вовсе не заколдованным, игнорируя и притворяясь, как горделивый кот себе на уме. Нежась в успокаивающей горячей воде с душистой пеной, Элайн не могла перестать думать об убийстве невинной ведьмы, то и дело прогоняя в сознании картины увиденного. Могла ли она знать ее раньше или же незнакомка прибыла из дальних земель, привезя с собой смертельную угрозу для Марцали? За что женщину ждала столь ужасающая расправа? Станет ли убийца искать и Элайн, дабы убрать свидетеля?

Переодевшись в чистую ночнушку, пахнущую свежестью и лавандой, последняя представительница семьи Мелтон лежала под теплым тяжелым одеялом в надежде на легкий сон, дарующий утешение, превращающий все события плохого дня не более чем в кошмарное сновидение В руках она крутила флакон с густой темной кровью ночной гостьи, вспоминая последние слова перед смертью: «Сбереги это, ведьма».

Женщина знала, что Элайн по роду своему принадлежит к сильным существам. Это неудивительно – любая особь, с детства подпитывающая собственные силы, за версту чует своих и чужих сородичей, но едва ли она была в курсе, что вручает священный дар самой бесполезной ведьме этого столетия. Что ж, она будет хранить его столько, сколько сможет, да поможет ей Господь справиться с этой миссией во что бы то ни стало.

Спрятав бутылек под подушку, в щель между деревянным каркасом и матрасом, девушка лежала до самого утра, сжимая руки и шепча молитвы, но так и не сомкнув веки.

Глава 4

Несмотря на усталость, обволакивающую каждую клеточку тела, Элайн Мелтон добралась до кафе, украдкой зевая, прикрывая рот книгой, в которой так не прочла ни строчки в дороге. Буквы то и дело размывались перед глазами, а мозг не желал сосредотачиваться на смысле, отвлекаясь на воспроизведение в памяти вчерашней ночи.

Сказанные неизвестной ведьмой слова, словно грозовая туча, висели над головой, обрекая девушку взять на себя нежеланную ответственность, вынуждая переживать о вероятной непосильности задачи. Возможно, стоило все рассказать тетушкам, они бы точно знали, что делать с заветным флаконом, распорядились по уму, но при мысли об этом нутро начинало протестовать, не желая выпускать из рук возникшую тайну.

Сейчас Элайн сидела за рабочим столом, подперев щеку ладонью, наслаждаясь тишиной, вдыхая привычный уютный запах пыли, раскрытая книга лежала нетронутая прямо перед ней. Взгляд ведьмы прошелся по предложениям на бледно-коричневой странице сборника старинных рассказов «В темноте пасутся козы» и тут же, не найдя, за что зацепиться, плавно покатился по поверхностям кресел с деревянными подлокотниками и обивкой цвета бордо, каплям влаги, сгрудившимся на листьях растений, уплывая за пределы кафе через окно на лениво снующих редких потенциальных посетителей.

Молодая хозяйка вспомнила об Андраше, раздумывая, когда же тот наконец познакомит ее со своим загадочным другом, когда вдруг ощутила некую вибрацию, будто зов со стороны коробки, в которой покоилась инкунабула. Нестерпимо захотелось вновь взять ее в руки, взглянуть на древо в попытках разгадать таившиеся в книге секреты. Магия в ней взывала к ведьмовскому естеству, но Элайн усилием воли подавила свои желания, зная, что кроме как взбудораженными нервами, а впоследствии недосыпом, который и без того явился сегодня ночью, ничем более не закончатся.

С легким раздражением она шикнула на книгу, заставляя себя вновь уткнуться в навевающие скуку рассказы, хотя сейчас, пока посетителей еще нет, такие тексты были весьма полезны, являясь лучшей, а главное, безвредной пилюлей от бессонницы.

Веки смыкались, едва слышно тикали часы, сознание плавно погружалось в пространство без времени. Элайн так явно ощущала каждую клеточку своего тела, будто и не засыпала вовсе, лишь на миг прикрыла глаза. Ход витиеватых изящных стрелок перестал быть слышимым, оставляя вокруг себя лишь густую темноту.

Понемногу в груди нарастала тревога, ведь это состояние больше напоминало транс, в который порой погружались ведьмы, чтобы увидеть прошлое или будущее, в зависимости от желаний и способностей, которых, как знала девушка, у нее никогда не было. Ей казалось, что она вцепилась в подлокотники, но проверить, так ли это, не представлялось возможным, голова не слушалась, совершенно не желая поворачиваться или открывать глаза. Сквозь смеженные веки промелькнул свет, будто кто-то поднес свечу слишком близко, в этот момент девушка почувствовала чьи-то холодные пальцы, сжавшие подбородок. Они зафиксировали ее лицо в одном положении и удерживали, пока вторая рука, от которой во что бы то ни стало хотелось увернуться, насильно размыкала сжавшиеся веки.

Ощутив давление на глазные яблоки, молодая ведьма все же поддалась, на мгновение свет ослепил, но когда жжение прошло, она увидела перед собой силуэты множества людей в белых одеяниях, напоминающие альбу^[5]. Неизвестные смотрели на девушку вопросительно или, скорее, даже ожидая вместо явного ответа какого-то определенного действия, на их лицах читалось смятение, заинтригованность, усталость и толика страха.

Сердце отбивало бешеный ритм, дыхание тоже участилось, но ему что-то мешало, как если бы во рту находился посторонний влажный от слюны предмет. Элайн пыталась что-то сказать, да тщетно, язык дотронулся до столь отвратительной грязной тряпки, что тошнота скользким комом поднялась к горлу. Порывисто вдыхая носом спертый воздух в попытках успокоиться, Элайн старалась мыслить последовательно и рационально. Может быть, она заснула, а в кафе проникли воры? Или она все еще сидит перед рабочим столом, облокотившись и опустив голову на руки, а страшный сон вот-вот закончится?

Где-то за спиной у ближайшего силуэта в длинной белоснежной альбе загорелись другие свечи, вынужденные без малейшего глотка свежего воздуха щедро одаривать своими ядовитыми парами, плавиться, оставляя горячие слезы литься по напольному канделябру. Они плачут обо мне. Вдруг раздался в голове голос, напоминающий ее собственный.