Моё лицо впечаталось в пах министра. Я ощутила запах его кожи и жар плоти. Но никакого отвращения не испытала. К собственному стыду, скорее наоборот. Было в нём нечто притягательное. Непроизвольно глубоко втянула в лёгкие воздух.

Как животное, движимое одними голыми инстинктами.

Показалось, что моё унижение доставляет мужчине определённое удовольствие. Извращённое. Возможно, даже изысканное.

Он сильно стянул мои волосы назад, заставляя смотреть ему в глаза. Тёмные, бездонные, как колодец. Будто жизни в министре не наберётся и на каплю.

И вопреки всему, я почувствовала между нами странную связь. Воздух накалился, потрескивал, как перед грозой.

– Думаешь, я заплатил миллион за минет? – губы кривятся. На каком-то подсознательном уровне я догадываюсь, что он испытывает ко мне нечто вроде отвращения.

И всё же его член очевидно говорит, что не только его. Со своим возбуждением министр справиться не смог.

– И зачем вы меня купили? – спрашиваю, находясь в неподобающей близости от его горячего пениса, ощущая не менее горячие слёзы, льющиеся по щекам от переизбытка эмоций.

Мне почему-то показалось, что внутри мужчины завязалась борьба. Между разумом и телом. А мне в голову пришла совершенно бредовая мысль, о которой утром я наверняка пожалею. И которой устыжусь.

Я обхватываю пальцами основание пениса. Первое тактильное впечатление совсем не такое, каким я его представляла. Кожа горячая, нежная. Испытывая волнение, сжимаю пенис сильнее, поднимая взгляд на министра. И понимая, что сейчас власть в моих руках.

Ноздри министра расширились. Он резко втянул воздух, будто ему неожиданно стало нечем дышать.

Сейчас всё повернулось на сто восемьдесят градусов. Вот он пытался унизить меня. Показать моё место.

И вот я показываю ему его.

Он всего лишь человек. Всего лишь мужчина, который не способен контролировать тело.

Следующий мой поступок произошёл как в тумане. Потому что мне казалось, это лишь моя фантазия, промелькнувшая в мыслях. Но нет, я действительно коснулась его пениса губами и провела кончиком языка от основания члена до головки.

В реальность меня вернул острый прострел внизу живота. Отозвавшийся влажной тяжестью и напряжением в клиторе.

Отшатываюсь от него, испугавшись собственных чувств. Ударяюсь обо что-то позади себя. И слабо чувствуя ноги, уползаю, как змея, которой наступили на хвост, обратно. На место. К своему огромному стыду и смятению, ощущая, как влажно в трусах.

Боже, а ведь он прав. Получается, я всего лишь шлюха.

Смотрю на него испуганно и тяжело дыша.

Всё поведение Александра Драгонова кажется нелогичным.

И что значит его вопрос?

Зачем непривлекательные мужчины покупают себе девушек, я могу понять. А что же движет министром? Молодой, красивый. Женщины наверняка выстраиваются к нему в очередь. А потом, разве чиновник его уровня не должен вести жизнь примерного семьянина?

Ответ, который напрашивается сам собой, мне не по вкусу.

Может быть, он извращенец?

С каким-то странным спокойствием он упаковывает свой всё ещё напряжённый член обратно. Вытирает руки салфеткой.

Ничего себе какой чистюля.

И пока его крутой, блестящий автомобиль лавирует по дорогам ночного города, господин министр опускает окно и закуривает сигарету.

По салону расползается запах табака. Обычно меня тошнит от дыма, но сейчас ловлю себя на том, что мне нравится аромат дорогих сигарет. А ещё то, как мужчина держит сигарету. Как подносит её ко рту. Как втягивает и выдыхает дым.

Он красивый. Даже слишком. Со стыдом понимаю, что после произошедшего я уже никогда не смогу смотреть на него спокойно. Теперь я знаю, как он пахнет. Каков он на вкус. И это знание всегда будет преследовать меня в его обществе.

– Я не собирался тебя покупать. Шлюхи меня мало волнуют. Но ты красива, и ты можешь мне пригодиться, если будешь послушной и преданной, – Александр переводит на меня жёсткий взгляд, от которого подбираются внутренности.

Глава 8

Шлюхи.

Слово ударило ножом по сердцу. Больно ранив и навсегда оставив уродливый шрам. Потому что, чем бы эта авантюра ни закончилась, а я низко пала уже в тот момент, когда мысленно согласилась заняться сексом за деньги. И осознание собственного падения останется со мной до конца жизни.

– Что это значит? – уточняю, вытирая руку, которой держала член, о кожу сиденья. Что не ускользает от внимательного взгляда Драгонова.

Ах, простите, что не облизала ладошки в знак уважения.

– Будешь мне служить. Верой и правдой. Станешь моими ушами и глазами в министерстве, – выдаёт министр.

– Я же всего лишь студентка, как вы себе это представляете? – Моему удивлению нет предела.

– Не имеет значения. Я тебя устрою. Будешь моей помощницей, – отмахивается Драгонов.

– Но я учусь в университете, – пищу, как мышка, попавшая в мышеловку.

– А ещё у тебя больная мать. Ты ведь хочешь ей помочь?

Драгонов смотрит на меня как самое настоящее исчадие Ада. Дьявол, демон и чёрт в одном лице.

Так вот почему он меня купил! Потому что я человек, оказавшийся в безвыходной ситуации. А он – человек, в руках которого моё обнажённое сердце.

Вот же сукин сын!

Сцепляю зубы, чтобы не высказать всё, что думаю о его гнилой душе.

– У вас есть уже помощница, – напоминаю ему, хмурясь и слабо соображая, какую функцию я должна осуществлять.

– Ты будешь личной, – вкрадчиво отвечает, оставляя весьма очевидный двусмысленный намёк. В горле тут же пересыхает.

Словно забыв, что пару минут назад я держала его член в руках, опускаю ресницы, как выпускница пансионата благородных девиц. И ведь я ничего не могу сделать. Он меня купил. Но самое главное, он единственный человек, способный спасти маму.

Личная помощница дракона. Кажется, фэнтези с таким названием я уже читала.

– Выйдешь на работу, когда я дам знак, – произнёс он, когда автомобиль остановился.

А я с удивлением обнаружила за окном свой дом. И как занимается рассвет. Утро совсем близко, и чудовища потихоньку уползают в тень.

Выдохнула, испытывая невероятное облегчение. Есть шанс, что первый секс у меня всё же будет не за деньги. Надо срочно успеть влюбиться.

С запозданием сообразив, что свободна, выскочила из автомобиля как ошпаренная. И побежала к подъезду не оглядываясь.

Мой сотовый, вероятно, безвозвратно пропал. Интересно, как дракон собирается со мной связываться? Или он из тех, кто может дозвониться до утюга?

Благо дома установлен стационарный телефон. Набрала номер подруги, не представляя, что с ней стало, после того как меня украли.

– Крис! – выдыхаю, когда она наконец отвечает.

– Боже, я думала, тебя убили. Не знала, что делать. Я пошла в полицию, Лиль! Но мне даже не поверили, – кричала в трубку подруга.

– Прости. Это был сущий кошмар. Но, кажется, я всё же получила отсрочку. Только… Платье… Не знаю, поможет ли химчистка, – каюсь, испытывая перед подругой вину.

– Ничего. Мне пришлось всё рассказать маме. И она меня даже не убила, узнав, что случилось с тобой…

Облегчённо выдыхаю.

Правда, остаётся лишь молиться о том, что слухи о моих похождениях не разлетелись по всему нашему спальному району. В семье Боженовых нормальный только Артёмка. Все остальные бракованные.

Через пару дней мне начало казаться, что всё случившееся лишь страшный сон. Точнее, его небольшая часть. Министр пропал, и я молила бога о том, что он просто забыл о моём существовании.

Вот только отец заявился домой пьяный в стельку, нарушив мой покой.

Грязный, испачканный и вонючий.

– Моя дочь – проститутка! – едва ворочая языком, заявляет, глядя расфокусированными глазами в мою сторону. Я даже не сразу сообразила, о чём речь.

А когда дошло, разозлилась.

Значит, встреча с бандитами у него всё же состоялась. Когда угроза миновала. Поэтому он и вылез из той норы, где прятался всё это время.

– Может быть, потому что ты меня продал бандитам, папа? – спрашиваю, ощущая жгучую обиду. Сцепляю зубы, борясь с удушливой яростью. Кроме неё ничего не осталось. Даже слёз.

То, что плакать бесполезно, я осознала ещё в детстве. Ему всегда были безразличны мои чувства. И я никогда не понимала, почему мама его терпит.

Для отца мы всегда имели значение не больше, чем предметы интерьера. Которых в квартире осталось не так уж и много.

– Ты продала себя как последняя шлюха, – грозит грязным пальцем перед моим лицом, наступая. – По доброй воле!

Морщусь от запаха немытого, пропитанного алкоголем тела. Продолжая слышать пьяный берд радуюсь, что братик не присутствует при этом кошмаре. Уговорила бабушку побыть с ним ещё пару дней. Правда, с большим трудом.

– Потому что ты пропал, после того как проиграл им все наши деньги! – кричу вне себя от ярости, забывая о том, что ругаться с пьяным себе дороже.

Лицо отца побагровело. Он сделал шаг вперёд, и я с ужасом поняла, что у меня не осталось путей к отступлению. За спиной стена.

Отец резко замахнулся. В первый раз я увернулась. Но в следующий раз моя щека встретилась с его кулаком. И через мгновение мой лоб ударился об угол стены, и я от шока сползла на пол. Глаза залила тёплая жидкость.

Пару секунд так и сидела, слыша причитания отца. Жалкие извинения. Должно быть, он понял, что сотворил, лишь увидев кровь.

А я со всех ног побежала в свою комнату и заперлась в ней изнутри, ощущая бешеное биение сердца.

Приложила полотенце ко лбу, думая лишь о том, в каком виде появлюсь завтра в универе. На лбу набухла шишка. Рана не казалась огромной. Но крови из неё вытекло достаточно.

В висках бьётся пульс.

Как выдержу эту жизнь дальше?

Тупо уставилась на некогда белое полотенце, сейчас залитое моей кровью. За что я оказалась в аду?

Подпёрла спиной дверь, дожидаясь, пока в коридоре станет тихо.

Ужасно хотелось в туалет. А ещё приложить к ране что-то холодное. Выйдя из спальни, я обнаружила папашу лежащим в коридоре.

Споласкивала полотенце холодной водой до тех пор, пока оно немного не очистилось от моей крови. Приложила ко лбу. Слёзы всё же не удалось сдержать. От обиды, от жалости к себе. А ещё от злости.

Как же хочется побыстрее стать взрослой и независимой! Были бы у меня деньги, я бы забрала Тёмку и маму отсюда. Но пока ни меня, ни их никто не может спасти.

Вернувшись в комнату, вновь заперлась и пододвинула к двери кресло.

Кое-как приведя себя с утра в порядок, залепила рану на лбу пластырем. И натянула на голову бейсболку. Ткань бейсболки давила на шишку и причиняла дискомфорт.

Бабка, увидев меня на пороге, фыркнула и отдала Тёмку.

Напряжение отпустило лишь тогда, когда я обняла брата.

У бабки характер скверный. Она любительница покричать по поводу и без. Порой рядом с ней становилось просто невыносимо находиться. Неудивительно, что у неё вырос такой сын, как мой отец.

– Малыш, прости, – вжимаю худощавое тельце брата в себя, не зная, как его защитить. – Я тебе купила сладкий рогалик. Держи.

– Это не поможет, – забирает выпечку, дуя губы.

– Знаю, – сжимаю тёплые пальчики, – скоро я тебя заберу у неё. Потерпи немножко. Пожалуйста. Там папаша заявился пьянющий. Надо это пережить как-то.

Произношу слова, осознавая, что это моя мантра.

– Лилька, но, может, ты тоже у бабушки поживёшь? – смотрит на меня испуганными глазами.

– Когда же ты вырастешь, Тёмка, и от всех меня защитишь? – улыбаюсь, ероша его светлые мягкие волосы.

– Да я уже большой! Забери меня вечером домой!

Качаю головой. Нет. Если будет совсем худо, я сбегу. Одной это сделать проще.

– Большой, малыш. Но давай потерпим чуть-чуть?

Важно кивает, уставившись своими умными глазами вдаль.

Довела его до детского садика, передав в руки обожавшей его воспитательницы. И поплелась в университет.

Стоило зайти в аудиторию, как тут же ощутила тяжёлый взгляд Бартеньева. Смотрел на меня в упор, будто дыру выжечь хотел.

От пристального внимания становилось не по себе.