Логопед сказал, что сможет принять Коула лишь через четыре месяца. Я не знала, что делать. Может, не волноваться и подождать? Вдруг мальчик действительно лучше заговорит? В отчаянии я написала на онлайн-форум, полагая, что у кого-то такой же ребенок. Мне ответила одна мама, которая убеждала проверить Коула по федеральной программе. В ее рамках каждый штат дает возможность бесплатного или недорогого обследования детей в возрасте до трех лет с подозрением на задержку развития. Осмотр длится пару часов, на нем оценят и другие навыки ребенка. Та женщина убеждала в том, что ребенку это покажется игрой, где его тормошат и развлекают незнакомцы. Она обещала, что я выйду оттуда со спокойной душой и уверенностью, что мальчик развивается нормально. И что после этого могут приезжать к нам домой и бесплатно заниматься с ребенком, нервная система которого еще настроена на обучение. Был лишь один минус: а что, если я окажусь в глупом положении из-за своего беспокойства?

В итоге мы с Джорджем записались. В назначенный день немного нервничали, хотя Коул явно получал удовольствие, демонстрируя свои навыки трем профессионалам: эрготерапевту, специалисту по оценке образовательного уровня и логопеду. На нас обрушился шквал вопросов о развитии и привычках мальчика. Мы еще больше разволновались после того, как врачи яростно застрочили в своих блокнотах. Почему же им так важна любая деталь поведения Коула – от возбужденного хлопанья в ладоши в душе до плача и настаивания на долгих, крепких объятиях, пока его вытирают полотенцем? Разве что он всего лишь немного… необычный.

У Коула нашли расстройство экспрессивной речи. Нам рекомендовали занятия с логопедом дважды в неделю. Мы были готовы к этому, но затем нам сказали, что у мальчика нарушение мелкой моторики. Мы были в шоке. Кого волнует, как он держит карандаш в два года? И что это за «сенсорные проблемы», требующие регулярных посещений эрготерапевта?

Мы метались между отрицанием (все не может быть так плохо, да вы только посмотрите, какой он умный!) и депрессией. Внезапно мысль о всех его очаровательных маленьких причудах вызвала у меня слезы. Как все это отразится на будущем сына? Может, эксперты преувеличивают, а странные привычки Коула никак не связаны с задержками речи? Может, он унаследовал их от меня и Джорджа?

Шло время. Я все чаще разговаривала с Линдси, эрготерапевтом сына, с другими родителями в онлайн-группах поддержки. Мои мысли постепенно менялись. Я начала собирать все факты воедино и поняла, что с Коулом действительно что-то не так. Это неврологический сбой, который называется «расстройством сенсорной обработки» (в то время его называли и «дисфункцией сенсорной интеграции», сокращенно – СИ). Я сразу же заметила, что Коул стал лучше концентрироваться на игре или обучении после занятий с Линдси. Например, она делала ему массаж подушкой или просила попрыгать, чтобы сгибались суставы.

Мы начали учить Коула распознавать его сенсорные потребности и находить способы их удовлетворения, чтобы мальчик не чувствовал себя подавленным хаотичным миром. Джордж тоже сыграл большую роль. Он придумал шуточные потасовки с ребенком, которые помогали ему более эффективно получать нужную сенсорную информацию. Все стало ясно. Да, Коул устроен немного иначе, чем другие дети. Ну и что? Он счастлив, хорошо приспособлен к действительности и воспитан. Он любит школу и различные методы лечения. В целом мальчик успешно развивается. Мы с мужем больше не пугаемся, узнав, что кое-где он отстает. (Такие отставания часто встречаются у детей с расстройством сенсорной обработки, как мы объясним в главе 8.)

Джордж и я поняли, что каждый день ребенка с сенсорными проблемами немного отличается от предыдущего. В один из дней ему все равно, что на нем надето. На следующий – его беспокоит кусочек этикетки, все еще прикрепленный к воротнику рубашки. Как-то раз Джордж купил билеты на долгую морскую прогулку до острова и обратно в ветреный день. «Что ж, – подумала я, – нас ждет либо фантастическое приключение, либо персональный ад». Ведь Коул всегда сильно (отрицательно или положительно) реагирует на ветер, качку и громкие звуки, вроде гудка парома. В тот день нам повезло. Но развитие сенсорного интеллекта – это всегда приключение. В том числе – развитие способности побороть морскую болезнь.

История Линдси

Я решила уйти из мира рекламы и посвятить себя эрготерапии, но не знала как. Мне предложили стипендию в институте при Департаменте образования города Нью-Йорка в обмен на двухлетнее обязательство работать в городских школах. Конечно, я хотела работать со взрослыми людьми, однако стипендия казалась единственным способом получить степень магистра эрготерапии. В конце концов, я всегда могла работать со взрослыми позже.

Речь шла о смене жизненного пути! Я закрыла свой рекламный бизнес. Перешла от скучных встреч в костюмах и на каблуках – к рисованию пальцами в испачканных джинсах и кроссовках. Я начала лечить детей от всего: от аутизма до нарушений обучаемости и церебрального паралича. В работу с детьми я влюбилась. Я приходила в восторг от того, что игры и дурашливость помогают ребенку хорошо справляться с трудными задачами. Мне нужно было делать обучение веселым. Например, чтобы помочь четверокласснику правильно написать букву «Д» в миске с шоколадным пудингом или помочь подростку в инвалидной коляске гордо есть специально приспособленной для него ложкой.

Помогать детям с явными физическими недостатками было проще. Для ребенка со спастичностью разработаны хорошо известные и проверенные методики. Детям с особыми образовательными потребностями полезны другие вмешательства. Но ко мне обращалось много и таких, с которыми на первый взгляд все было нормально. Самая большая задача для меня – помочь этим умным, но «потерянным» детям. Несмотря на очевидный интеллект, им было трудно сосредоточиться на уроках. Они были склонны к эмоциональным вспышкам или болезненно замкнуты – обычно одиноки на игровой площадке. Эти дети не могли разборчиво писать, теряли домашние задания, были физически неуклюжими, застенчивыми, обычно грустными и подавленными. Считалось, что у них «проблемы поведения». В каждом ребенке была загадка, для разгадки которой требуются терпение, любовь и часы «детективной» работы. Одна пятиклассница обладала такой чувствительностью к шуму, что блокировала любые звуки, включая голос учителя. А детсадовец был настолько очарован тем, как все пахло и ощущалось, что бродил по помещению, прикасаясь и принюхиваясь к предметам, вместо того чтобы обращать внимание на воспитателя. Мальчик-подросток сообщил мне, что чувствует себя уродом. Он хотел понять, почему его все ненавидят.

Я разговаривала с родителями и учителями, наблюдала за детьми в классах, спортзале и столовой, работала с ними один на один в тихом, спокойном месте. В итоге я поняла, что у каждого замечательного ребенка трудности с интеграцией сенсорной информации. Дети чувствовали себя некомфортно и небезопасно в собственном теле и окружающем мире, потому что их сенсорная система работала недостаточно хорошо. Им не хватало важной основы сенсорного благополучия, необходимого для обучения, игр, общения и полного раскрытия потенциала. Я научилась использовать двусторонний подход. Во-первых, менять физическую среду, чтобы удовлетворить уникальные потребности ребенка. Во-вторых, улучшать собственную способность ребенка переносить и интегрировать сенсорные стимулы, поступающие извне и изнутри его тела.

Сегодня я занимаюсь частной практикой – работаю с младенцами, детьми ясельного и школьного возраста, подростками и молодыми людьми у них дома, в школе и на работе. Я люблю то, чем занимаюсь. Каждый раз, встречая человека с сенсорными нарушениями, думаю, как помочь ему развить навыки для того, чтобы он стал более уверенным, независимым и успешным в жизни. И при этом – чтобы нам было весело. Большинство детей обращаются ко мне из-за задержек развития, таких как нарушения мелкой моторики, зрительного восприятия, непродолжительная концентрация внимания или высокий уровень активности. У многих есть и трудности с общением. Обычно сразу очевидно, что в основе задержки их развития – расстройство сенсорной обработки. Это неудивительно. Все как в строительстве здания. Если у вас нет фундамента из надежной сенсорной информации, то у вас нет прочной базы, на которой можно построить все эти навыки развития.

У Коула, сына Нэнси, было много задержек в развитии, связанных с сенсорными проблемами. Я работала с мальчиком и его родителями два раза в неделю целый год, пока он не «вырос» из системы раннего вмешательства. Коул продолжал посещать эрготерапевта в специальном дошкольном учреждении, затем ходил в обычную государственную школу, а сейчас готовится к поступлению в колледж. Время летит быстро. Он так усердно работал! Я горжусь и восхищаюсь им! Выдающийся прогресс Коула – результат его целеустремленности и отличного общения между эрготерапевтом, логопедом, учителями и родителями. Нэнси и Джордж стремились как можно больше узнать о расстройстве сенсорной обработки, выполняли все рекомендации и самостоятельно разработали множество замечательных сенсорных упражнений, развивающих навыки. Нэнси и ее муж – яркий пример того, как сенсорно грамотные родители меняют мир своего ребенка.

До сих пор информация о сенсорных нарушениях была доступна в основном профессиональным эрготерапевтам или родителям, которые самостоятельно поняли, что работает и не работает с их детьми. Мы с Нэнси решили написать эту книгу, считая важным предоставить всем родителям всесторонний, практический источник информации. Она поможет и учителям, терапевтам, педиатрам – всем специалистам, работающим с детьми с расстройством сенсорной обработки или даже с легкими сенсорными трудностями. Мы поговорили с сотнями родителей и десятками профессионалов, выслушали их комментарии, изучили множество смежных тем. Наша цель: помочь вам найти больше информации обо всем – от обработки слуховой информации до добавок незаменимых жирных кислот. Мы надеемся, что эта книга поможет вам лучше понять ребенка, развить его сенсорный интеллект и вдохновит на преодоление всех испытаний.

Мы не стремимся превратить вас в эксперта или эрготерапевта. Ваша работа – в том, чтобы быть информированным родителем. Это серьезный вызов. Книга даст вам идеи, советы с учетом ваших возможностей. Конечно, у специалистов обширная подготовка и опыт, но именно вы лучше знаете своего ребенка. Именно вам приходится решать повседневные проблемы воспитания, выполнять рекомендации по терапии, иметь дело со школами, агентствами и так далее.

На этих страницах вы узнаете, как:

• Определять нетипичное поведение, используя сенсорный контрольный список и новый взгляд на проблемы.

• Распознавать неврологическую чрезмерную (или недостаточную) стимуляцию – и понимать, как помощь телу вашего ребенка улучшает его поведение.

• Находить специалистов и эффективно работать с ними.

• Укрепить способность ребенка переносить неприятные ощущения и ситуации дома, в школе и в обществе.

• Настроиться на уникальные сенсорные потребности ребенка, помочь ему находить приемлемые способы их удовлетворения.

• Получить максимум от школьной системы.

• Использовать стратегии, которые помогут ребенку справиться со сложными проблемами и смягчить его трудно контролируемые модели поведения.

• Устранять орально-моторные нарушения, такие как задержка речевого развития и расстройство пищевого поведения.

• Работать с задержками развития, решать проблемы с обучением и организованностью.

• Улучшить обстановку в доме, чтобы помочь ребенку, в том числе – используя подходящие игрушки и оборудование.

• Использовать решения и методы, чтобы сделать воспитание приятной задачей, а не разочаровывающим испытанием.

Вы также можете периодически посещать наши веб-сайты: www.sensorysmarts.com и www.sensorysmartparent.com.

Дисфункция сенсорной интеграции теперь почти всегда называется расстройством сенсорной обработки (РСО). Однако в повседневном опыте людей с сенсорными трудностями почти ничего не изменилось. Вот почему мы чаще всего использовали термины сенсорные проблемы, сенсорные трудности и сенсорные вызовы.