– И я. – Пушок перепорхнул с тумбочки на Тайкино плечо. – Вы не находите, что это подозрительно? Ладно бы кто-то один прикорнул, но чтоб все трое? Ой, слышите?! На кухне кто-то шурует.

– Я ничего не слышу, – отмахнулась Тайка.

– Нет, точно тебе говорю. Кто-то холодильник открыл. Я этот звук из тысячи других узна́ю. Тая, там кто-то тырит моё варенье!

Пушок рванул к двери. Прилипшая к лапе салфетка тащилась за ним и реяла, словно боевое знамя. Тайка и Никифор, переглянувшись, поспешили следом.

Когда они ввалились на кухню, домовой включил свет, и в тот же миг коловерша завопил:

– Караул! Грабят! Держи вора!

Возле открытого холодильника стояла давешняя трясовица. В одной руке у неё была ложка, в другой – почти полная баночка с малиновым вареньем. Поняв, что её засекли, трясовица ойкнула и попятилась к приоткрытому окну. Но расхрабрившийся Пушок преградил ей путь к отступлению:

– Стоять! По всей строгости отвечать будете, гражданочка! Рассказывайте, как усыпляли, как заразу насылали, как чужую малину таскали! И да, варенье – на бочку! В смысле, на стол. Поставьте и отойдите. Иначе наш меч – ваша голова с плеч!

Трясовица, крепко прижав баночку к груди, прошипела:

– Не отдам. Моё!

Коловерша был неумолим:

– Суд сочтёт это отягчающим обстоятельством.

Тайка нервно рассмеялась. Ситуация была донельзя нелепая. А трясовица при свете оказалась совсем не страшной. Худенькая, с острыми плечиками, ростом не выше Никифора – совсем девчонка. Неудивительно, что меч нападать не захотел. У неё и самой рука бы не поднялась.

– Кто ты и зачем пришла?

Тайка спрятала Кладенец за спину. Тот намёк понял: хоп – и превратился обратно в подвеску.

– Огнеястра моё имечко. Младшенькая из рода болотных лихорадок. А пришла я знамо за чем – за вареньем. Позволь забрать баночку, и я уйду. Больше никого в Дивнозёрье не потревожу.

– Тая, она врёт! Включай петуха!

Огнеястра побледнела:

– Пожалуйста, не надо!

Признаться, Тайка сперва ей тоже не поверила.

– Если ты хотела только варенья, зачем заразила деда Фёдора, Маришку и Пушка?

– Я никого не заражала. У меня и заражалки с собой нет. – Глаза трясовицы округлились. – Или… Сестрица Ледея говорила: когда станешь взрослой, одним взглядом насморк вызывать будешь. Выходит, я выросла? Ох, какая неприятность!

– Если это и в самом деле случайность, вылечи их. – Тайка указала на утирающего нос коловершу.

– Я не умею. – Огнеястра с опаской покосилась на Тайкин кулак с Подвеской-Кладенцом. – Но не кручинься, научу тебя, как беду избыть. Найди чёрное петушиное перо и положи каждому под подушку – на следующее утро всю хворь как рукой снимет. Вишь, какую тайну тебе поведала! Тока сёстрам не говори. Теперь я могу забрать варенье?

– Нет! – Пушок вздыбил шерсть. – Я раскусил твой коварный план! Малиной от болезней лечатся. Стало быть, ты хочешь его отравить, чтобы самое верное средство помогать перестало.

– Я хочу его съесть. – Огнеястра облизнулась. – Очень уж оно вкусное. У нас на болотах токмо кислая ягода растёт. И как её сладкой сделать – ума не приложу. Хошь верь, хошь нет, но несколько лет назад я проникла в чужой дом вместе с сестрицей Ледеей. Не здесь, в другой деревне. Пока она с заражалкой ходила, я заскучала. Смотрю – на столике вазочка, а в ней что-то красное. И пахнет заманчиво. Решилась попробовать и с тех пор покой потеряла. Сплю и вижу, как бы ещё раз вареньица отведать. А людей мучить я ни-ни, мне эт не нравится.

Ну дела! Теперь Тайка поняла, почему Кладенец артачился. Вовсе не из жалости. Он чужие намерения за версту чует. Выходит, Огнеястра сказала правду.

– Нонсенс! – фыркнул Пушок.

А Никифор сочувственно покачал головой:

– Тяжко тебе в жизни будет, коли не станешь воплощать своё предназначение.

Огнеястра горько вздохнула:

– Знаю… Старшие сёстры меня не понимают. Им бы только хворь наслать да уморить кого. Но ты не беспокойся, ведьма. В Дивнозёрье они ни ногой. Им Мокша такого нарассказывал, что они теперь боятся тебя до жутиков.

Тайке стало жаль юную трясовицу. И, несмотря на недовольное бухтение Пушка, она решила:

– Забирай варенье. Мы себе ещё сварим.

– Вот спасибочки! – Огнеястра ещё крепче прижала к себе баночку.

– И это… если не хочешь заниматься тем, к чему душа не лежит, ты не обязана. Например, у меня есть знакомая мавка, которая мечтает играть в группе на барабанах. А у тебя есть мечта? Кем ты хотела бы стать, когда вырастешь?

– Хочу съесть много варенья!

– Эта мечта уже сбылась. Когда закончится, приходи за добавкой. Только не заражай никого больше, – улыбнулась Тайка.

– Выходит, мне нужна новая мечта? – Огнеястра почесала в затылке. – Ну я не знаю…

– И это тоже нормально. Порой любому нужно время, чтобы понять, чего душа просит.

– Сестриц обижать не хочется… – всхлипнула трясовица. – Они ведь желают мне блага.

– Моя мама такая же. Уже всё за меня распланировала: где жить, где учиться. Только ведь это её мечты, не мои.

– И как ты поступила?

– Стала жить своим умом, конечно. Было непросто. Но в итоге всё получилось. Значит, и у тебя получится. Главное, верь в свои силы.

– Ты лучшая, ведьма. Обещаю, я обязательно найду собственный путь!

Украдкой смахнув слезинку, Огнеястра прошмыгнула мимо Пушка. Помахала лапкой, спрыгнула с подоконника – и только её и видели.

– Слишком ты добрая, Тая. – Коловерша затворил окно.

Наверное, он всё ещё не мог пережить утрату варенья.

– А по-моему, Таюшка-хозяюшка правильно рассудила, – одобрительно крякнул Никифор. – Кстати, тебе, обалдуй пернатый, тоже стоило бы задуматься о будущем. Не всё ж по лесам шататься да малину лопать. Делом бы каким занялся полезным.

В ответ Пушок показал домовому язык:

– Сам разберусь, чай, не маленький. Ты, Никифор, лучше свои мечты воплощай, а мои не трожь. Только подумайте: однажды наступит время, когда никто не станет указывать другим, что им делать, – тогда не жизнь у нас начнётся, а малина!

* * *

Перья черного петуха Тайке удалось найти без особых проблем. Сложнее было подложить их деду Фёдору и Маришке под подушку – да так, чтобы не заметили. Но и с этим она справилась. Вскоре все заболевшие выздоровели.

Взбодрившийся Пушок сам вызвался летать за дикой малиной в лес – одной садовой-то сыт не будешь, если теперь в расчёте норм варенья ещё и Огнеястру надо учитывать. Он даже Никифору с Анфиской умудрился впарить по лукошку. Мол, чего просто так на свиданки ходить, если можно с пользой?

Так что весь конец июля Тайка вечерами только и делала, что перебирала малину, а коловерша развлекал её страшными историями. Большую часть из них он подсмотрел в фильмах-ужастиках, но некоторые придумывал на ходу. А ещё Пушок на удивление умел подгадывать момент: то вдруг в самый страшный момент ветер на улице взвоет, то телефон зазвонит, а то и вовсе почудится, что в дверь постучали.

Ой, или не почудилось? Настойчивый стук повторился.

– Пушок, будь другом, слетай, глянь, кого там принесло. А то у меня руки в малине.

– Не полечу, – буркнул коловерша.

– Ну что тебе, трудно, что ли? Или ты сам себя напугал?

Смех смехом, но неистощимая фантазия и впечатлительность Пушка уже не раз приводили к печальным последствиям. А запрещать ему смотреть фильмы ужасов или читать страшилки в интернете бесполезно – он и сам может такой сюжет сочинить, что Стивен Кинг позавидует.

– Неправда! Я ничего не боюсь! – Коловерша полетел к двери, глянул в глазок и заорал так истошно, что Тайка чуть чаем не подавилась: – А-а-а! Тая, только не открывай дверь! Там смерть пришла!

– Какая ещё смерть?

Пушок нырнул под диван и, спрятавшись за бахромой покрывала, прошептал:

– Всамделишная. С косой, в капюшоне и с черепом!

– Ну что ты бредишь?

Тайка много чудес повидала, поэтому была уверена, что смерть просто так по улицам не ходит. Может, коловерша решил её разыграть? А что, с этого артиста станется!

Не обращая внимания на сдавленный писк из-под дивана, она решительно вытерла руки полотенцем, шагнула к двери, глянула – и обомлела. О-ой! Неужели Пушок прав?!

Но в следующий миг девушка поняла – у страха глаза велики. Наслушалась этого крылатого паникёра, и сама чуть было не лопухнулась.

– Это вовсе не смерть, а обычная полевица-полуночница. И не коса у неё, а серп.

– Да? – Коловерша с опаской высунул мордочку. – Всё равно не открывай. Сейчас как раз полночь – значит, она в самой что ни на есть силе. Как взмахнёт серпом – плакали наши пёрышки…

А снаружи донесся грубый, явно привыкший командовать женский голос:

– Не спишь, ведьма? Открывай! По делу я!

– Скажи, что нас нет дома! – не унимался Пушок.

– Во-первых, врать нехорошо. – Тайка погрозила ему пальцем. – А во‑вторых, мы не в поле, чтобы её бояться. Ну и ты же помнишь: я ведьма, ко мне кто угодно может обратиться за помощью.

С этими словами она открыла дверь.

Полуночницу действительно можно было испугаться: так-то они девицы красивые, но в лунном свете их кости виднеются сквозь кожу, а глаза – сияют алым. В общем, малоприятное зрелище. Но Тайка всё равно улыбнулась, ибо негоже гостей по внешности встречать.

– Здрасьте! Какими судьбами? Что у вас случилось?

Приглашать полуночницу в дом она всё-таки не стала: мало ли? А так – обереги на месте, порог не перешагнёт.

– Моя сестра полуденница Поля сказала, ты ей помогла однажды, значит, и мне не откажешь. – Гостья протянула бледную ладонь с железными ногтями на пальцах. (И зачем ей серп – такая и голыми руками порвать может.) – Я Нина. И меня так утомила эта проклятая кобыла! Сделай с ней что-нибудь.

– К-какая ещё кобыла?.. – Ох, надо бы ответить рукопожатием, но опасно.

Сперва Тайка подумала, что речь идёт о Поле (та высокая, широкоплечая) и ей предлагают вмешаться в сестринскую ссору (ну спасибо!), но всё оказалось намного проще.

– Такая-сякая, каурая! Пасётся на моём поле, негодяйка! – Полуночница перебросила назад толстую тёмную косу и покрепче перехватила серп. – Ух, я бы ей уши на ходу отрезала! Представляешь – рожь мою жрёт и топчет!

– Ой, она, наверное, у кого-то из деревенских с привязи сбежала. Кажется, у дяди Миши есть каурка. Пойдём поймаем её, а завтра найдём хозяина. – Тайка накинула на плечи платок, взяла верёвку и, немного робея, перешагнула порог, на всякий случай сжимая в кулаке Подвеску-Кладенец, – а вдруг это какие-то уловки полуночницы? Но верный клинок не почуял опасности, остался холодным, поэтому девушка всё-таки протянула Нине ладонь, а та после крепкого рукопожатия скомандовала:

– Побежали скорее! – и потянула Тайку за собой.

* * *

Нет, это оказалась не простая кобыла. Масть у неё, может, была и каурая, вот только грива и хвост сияли в ночи так, что Тайка сперва подумала, что поле горит.

Они спрятались за стогом сена, чтобы не спугнуть волшебную лошадку, хотя полуночницу пришлось уговаривать: та рвалась в бой и размахивала серпом.

– Я никогда такую не видела… – честно призналась Тайка. Ведь нет ничего хуже, чем изображать из себя умную, когда на самом деле ничего не знаешь и можешь испортить дело.

– И как же ты тогда её поймаешь? – сверкнула глазами полуночница.

Смотреть на неё было боязно. Возражать ей – ещё страшнее. Но деревенское поле надо было спасать: не вытопчут, так подожгут.

– Попробую яблочком. Все лошади любят яблоки.

Хотя насчёт волшебных Тайка была не очень уверена.

– Тая, ты что, сказок не читала?! – Откуда ни возьмись на её плечо спикировал Пушок. Не смог, видать, остаться дома. Хоть и страшно было, а всё-таки полетел следом. – Надо как подбежать, как прыгнуть и схватиться за хвост! Сперва она тебя будет носить под облаками, а потом пообещает коней златогривых и Конька-Горбунка. Я считаю, надо брать!