– Пошла в комнату! – рявкаю на Любу, замечая, как она дёргается. – Ты наказана. До конца каникул никакого выхода за территорию дома.

– Ты серьёзно? – спрашивает с такой обидой в голосе, что я готов уже забрать свои слова обратно, но сегодняшний день внёс много корректив, так что я не собираюсь ничего забирать.

Молча смотрю на дочь. Вижу, что она оценивает всю ситуацию. И где-то глубоко понимаю, что она её не принимает, но, резко развернувшись, быстро выбегает из кабинета. И те слёзы, что я замечаю в последнее мгновение, делают мне ещё больнее. Но по-другому никак. Будет знать, как сбегать от ребят. Да и рано ей шашни водить с кем попало.

Стою посреди кабинета, пытаюсь успокоиться, но выходит плохо. Господи, ну зачем ты создал этих баб такими проблемными и злоебучими?

Выхожу из кабинета и иду на второй этаж к комнате Любы. Берусь за ручку двери и совершенно не удивлён, что она заперта. Перегнул, бля. Но по-другому не могу.

Я как представлю, что какой-то член на ножках будет пихать свой стручок в мою девочку, желание истребить всех членистоногих вырастает до размеров сверхновой молниеносно.

Так, Семён, успокойся. Это просто день напряжённый. Нельзя срываться на единственно родном человеке. Ты же в доме глава.

– Любаш, доченька, – зову через дверь, легонько стуча. Слышу тихий всхлип и начинаю злиться уже сам на себя. – Дочунь, ну, прости ты меня. Но я не могу допустить, чтобы с тобой что-то произошло, или тебя кто-то обидел, понимаешь?

Люба молчит, но знаю, что слышит. Ох уж эти женщины.

– Давай мы с тобой договоримся: ты просто расскажешь, с кем встречаешься. Я пообщаюсь с этим… парнем, – с трудом выдавливаю из себя это слово, так как назвать хочется его по-другому. – А после ты уже сможешь с ним продолжить общаться.

Если я его не прикопаю где-нибудь за городом. Но этого я, естественно, не говорю.

Стою ещё несколько минут, надеясь на то, что моя девочка оттает, но в следующую минуту слышу, как бахает дверь в её ванную, выводя меня ещё сильнее.

– Ну и… – резко закрываю рот. Я, конечно, могу продолжить орать на дверь, да толку.

Вот же мелочь противная. Ты смотри, как она защищает этого своего таинственного парня.

Резко разворачиваюсь и, быстро спустившись, натыкаюсь на две пары глаз. Серый немного бледный, а вот Андрей меня напрягает своей вольной позой. Ну кто-то должен отхватить сегодня пиздюлей.

– Если вы, сволочи, не найдёте мне этого парня, я вам по очереди отстрелю ваши родильные органы, ясно? – рявкаю на пацанов, да так, что Серый бледнеет, понимая, что я не шучу.

А вот Андрюха явно другого мнения. Ну, никто не виноват. Быстро приближаюсь к нему и одним точным ударом заставляю парня согнутся пополам.

– Я понятно объяснил? – наклоняюсь к его уху.

– Да, шеф, – сквозь зубы выдыхает Андрюха.

– Да, шеф, мы всё поняли. Постараемся, – быстро добавляет Серый.

– Мне нужно, чтобы вы нашли, а не постарались! – рычу на них. – И остальным передайте, что если кто-то заметит где-то Любу одну, то глаз с неё не спускать.

– Поняли, шеф.

Разворачиваюсь в сторону кабинета, но вспоминаю кое-что.

– А ты, – снова подхожу вплотную к Андрюхе и, взяв его за горло, сжимаю, чтобы мои слова точно попали в его мозг, – ещё раз попробуешь зажать мою дочь где бы то ни было или подойти к ней ближе, чем на два метра, или, не дай бог, обидеть словом, я тебя первым прикопаю в лесополосе, ясно? – Заглядываю в глаза парню и вижу, что до него доходит.

– Понял, шеф, – хрипит Андрюха.

Отбрасываю его от себя и, развернувшись, спешу в спальню. Всё. Работы никакой на сегодня уже не будет. Мозги не хотят работать.

Стелла ещё, сука меркантильная. Мало ей, видите ли, моего внимания. Пора бы переходить на новый этап. Какой этап, если она меня даже в малом удовлетворить не может! Сегодня тыкал в неё, как в резиновую бабу. Удовольствия ноль. И видел, что она выкладывается на полную. И понимал, что хочет большего, но тошнит уже от неё.

Я не святой. Хотя после смерти Маринки долго не интересовался женщинами, но мужская природа такова, что, преодолев стресс, мы всё равно возвращаемся в прежний режим.

И пускай я ни одну в дом не привёл, так как до сих пор уверен в том, что никто не сможет полюбить мою девочку сильнее, чем я и Маринка. Но всё же секс я люблю, как и любой здоровый мужик.

И привык к качественному траху. Но сегодняшний день что-то сделал со мной. Или я с ним, или хрен его знает кто, но сейчас, заходя в душ, я впервые за долгое время хочу передёрнуть, потому что прикрываю веки, а перед мысленным взором стоят темно-зелёные омуты глаз. И этот дерзкий ротик, которые так опрометчиво говорит не те слова, которые должна говорить приличная женщина.

Сжимаю член рукой и выпускаю напряжённо воздух сквозь зубы. Ах ты Люба! Разве можно мужика доводить до такого состояния? Тем более меня.

Закидываю голову и, выдохнув имя этой дерзкой бабы, кончаю. Вот это скорость. Но всё равно не то… не то.

– Ох, Люба, Люба, – выдыхаю я, меняя режим воды с горячей на холодную. – Завтра мы встретимся.

Глава 5

***

– Как тебе, мам? – Глеб держит в руках аккуратный букетик цветов голубых оттенков с воздушным хло́пком.

Флорист постарался на славу, и я даже знаю, кто эта кудесница.

Алка из соседнего подъезда держит в нашем городе одну из лучших цветочных лавок. Хотя у нас их всего три. Но с Аллой никто не сравниться. Это её страсть. Её любовь.

– Красивый, даже очень, – улыбаюсь я сыну, продолжая одеваться на работу.

– Это для Любаши. Она слишком расстроена сегодня, – тяжело вздыхает Глеб.

– Слушай, может, мне и вправду стоит познакомиться с её родителем и поговорить, как взрослые люди, а?

– Мам, ты что? – громко выдаёт Глеб. – В нашей семье я вроде ещё мужчина. И Люба моя девушка, а не твоя. Так что если и говорить, то мне с ним, а не тебе.

– Ладно, – соглашаюсь с сыном. – Но обещай мне, если у тебя появятся какие-то проблемы, ты мне сразу скажешь? – говорю я строго сыну, заглядывая ему в глаза.

– Мам…

– Обещай, Глеб! – с напором повторяю я.

– Обещаю, – отвечает сынок, и я облегчённо выдыхаю.

– Ты мой самый дорогой человек во всём мире. И если с тобой что-то произойдёт, я просто не переживу, сынок, – добавляю я, вытаскиваю куртку из шкафа и натягиваю на себя.

– Да понял я, мам, – опустив голову, отвечает Глеб.

– Поймёшь, когда у самого дети появятся, а сейчас ты только думаешь, что понимаешь, но это пока не так. – Я подхожу к сыну и, поцеловав его в щёку, добавляю: – Всё, я ушла. Вы сегодня придёте ко мне?

– Если Любаша вырвется из дома, то мы придём. Возможно, после обеда.

– Ну и отлично. Убежала, – отвечаю я и выхожу в подъезд.

Подхожу к лифту, читаю надпись, что ремонт будет проходить в ближайшие рабочие дни, вздыхаю и иду по ступенькам. Чувствую, ходить мне по ним минимум месяц. Сейчас пока начнутся рабочие дни, а после пока наши ремонтники выйдут из запоя. А дальше начнётся нехватка деталей и так по кругу.

Дай Бог, чтобы к весне сделали.

Выйдя на улицу, вдыхаю морозный воздух и направляюсь к кафе. У двери, на подоконнике, меня уже встречает Ральф, смахивая своим пушистым хвостом снег.

– Привет, котейка. Как ты? Никто не приходил чужой? – протягиваю руку, чтобы погладить кота, как слышу в спину.

– Так тяжело, что с котами бездомными разговаривать начала?

Сжимаю челюсти, чтобы не начать высказывать всё то, что крутится на языке, но получается плохо.

Разворачиваюсь и натыкаюсь на колючий взгляд Ветрова. Он вальяжно опёрся спиной о двери своего танка на колёсах, а в руках держит огромный букет красных роз.

Ну почему красные? И почему именно розы? Неужели других цветов в мире нет?

Скептически окидываю его взглядом, говорю:

– Закрыто. – Я достаю ключ, чтобы войти в кафе, но даже не успеваю заметить, как этот нахал оказывается за моей спиной.

– А для дорогого гостя нельзя открыть твою богадельню на полчаса раньше? – шепчет где-то в область шеи, заставляя меня поёжиться.

– Для дорогого – можно, – отвечаю спокойно я. – Но вы, товарищ Ветров, в этот список не входите.

Наконец-то попадаю ключом в скважину и, провернув его, оказываюсь внутри помещения, а дальше происходит то, чего я никогда, даже в самом страшном сне, представить не могла.

Меня резко толкают, захлопывают двери и дергают задвижку. Сумочка летит на пол, как и букет. А этот ненормальный мужик хватает меня за шею и прижимает к стене у первого столика.

Смотрю в его злые глаза, но страха не чувствую. Хотя где-то внутри и проскакивают нехорошие звоночки, но я слишком многое видела в этом мире, чтобы испугаться этого идиота, который возомнил себя королём нашего города.

Он тоже смотрит на меня сощурившись. Складывается такое впечатление, что он рентгеном, а не взглядом проходится по лицу.

– Я думал, мне вчера показалось, – рычит мне в губы, а я уже знаю, что, если он вздумает меня поцеловать, я ему откушу на хрен его губы. – Но все-таки не показалось. Ты слишком борзая для одинокой вдовы далеко за тридцать.

– Уже почти за сорок, – отвечаю в тон Ветрову. – Так что если вы решили поискать здесь приключений на вашу третью ногу, то не по адресу.

– Я тебе не разрешал говорить, – чуть повышает он голос, который напоминает рык хищника. Сжимает шею сзади сильнее и резко дёргает меня на себя, заставляя впечататься в его тело. – Вот так-то лучше, – шепчет он и начинает склоняться к моему лицу.

Я же, дёрнув головой в сторону, холодно говорю, хотя сама уже слышу, что голос начинает подрагивать:

– Если ты сейчас вздумаешь меня тронуть, отсюда не выйдешь.

– Как заманчиво, – с хрипотцой проговаривает Ветров. – Готов рискнуть и не выйти отсюда.

Он дёргает мою голову обратно и, придавив своим огромным телом к стене, впивается в губы.

Меня никто, ни один мужчина, не целовал в губы после смерти Сашки. Я не смогла просто быть с кем-то другим, а после так и привыкла. Хотя наша гинеколог крутит пальцем у виска каждый раз, когда я прихожу к ней на приём, рассказывая о пользе секса для женского организма.

Но сейчас не о сексе…

Ветров проводит языком по моим губам, а рукой сжимает челюсти, и я не выдерживаю, кусаю его за губу со всей силы. Да так, что в нёбо бьёт горячей струёй его крови, на весь зал разносится настоящий рык.

Ветров сжимает шею сильнее, перехватывая её теперь спереди и слегка ударяет меня об стену. От неожиданности и шока отпускаю его губу.

Ветров держит меня у стены, а сам проводит по губе ладонью, вытирая кровь. Я тоже чувствую на своих губах его кровь, но вытереть не решаюсь, по крайней мере, сейчас.

– Ты совсем ополоумела? – рявкает на меня Ветров.

– Я тебя предупредила – ты не поверил, – отвечаю я, но сама слышу дрожь в голосе. И Ветров её тоже слышит.

– Я тебя сейчас разложу на это столике и вытрахаю из тебя всю дурь, идиотка, – приближает своё лицо ко мне, запуская противную дрожь по телу.

Окидываю его взглядом, стараясь думать сейчас не о том, что он хочет сделать. Хорош, даже очень. Учитывая, сколько ему лет, а он старше меня. И что же это выходит.

– Я не пойму, ты не смог найти себе для удовлетворения баб на трассе или где вы их там обычно берёте и решил припереться с утра пораньше к старой вдове? – спрашиваю пренебрежительно, стараясь успокоиться. – Или тебя стали возбуждать обвисшая грудь и целлюлит на заднице?

Ветров сощуривается и склоняет голову набок, но шею так и держит в своей лапище. Вот же бандюга.

– Ты либо настолько смелая, либо настолько отбитая, – говорит он задумчиво, снова приближая ко мне своё лицо.

А дальше поднимает вторую руку и проведя пальцами по моим губам, стирает кровь, облизывает их.