А ещё… хотелось снова ощутить себя живым! Согреться, почувствовать запахи и вкусы, насладиться прикосновениями, ощутить отклик чужой души и её тепло… Хотелось положительных эмоций. Он устал. Очень устал, и казалось, зашёл в тупик.

– Нужно заканчивать, но как решиться? Или… всё же есть надежда, и я что-то упускаю? – прошептал Картакар, задавая этот вопрос себе уже не в первый раз.

Сейчас здесь почти никого не было. Замок и его земли опустели, но не все слуги и верные люди покинули его, несмотря на его настойчивые просьбы, даже угрозы. Но он понимал…

Рано или поздно он окончательно превратится в монстра, утратит связь с реальностью, а разум помутнеет. Те, кто остались ему верными в горе и несчастьях, не оставят его ни завтра, ни послезавтра… а значит, станут первыми жертвами зверя. От осознания этого становилось ещё тяжелее.

– Ненавижу! – прошипел Картарак, сжав челюсть до зубного скрежета.

В замке царил полумрак. Шторы на окнах были плотно задёрнуты, а замок и прилегающую территорию накрывал защитный магический купол. Чёрно-синяя субстанция энергии неравномерно перемешивалась, и местами по ней пробегали ядовито-зелёные молнии. Тёмная магия и энергия давили на всё вокруг. Давили даже на него, хотя он уже не считал себя живым и был этой магией пропитан насквозь, стал её частью. Именно она поддерживала его тело в относительно «живом» состоянии, не позволяя душе окончательно уйти на перерождение.

– Мерсэр (хозяин замка), – вздохнула Клавдия, вбежав на звон посуды в зал. Она была упитанной женщиной семидесяти лет (средний возраст людей достигал ста пятидесяти лет, но, в отличие от магов, они старели). Всплеснув руками и причитая, Клавдия начала убирать, то, что натворил лич. – Ох, мерсэр, опять вы злитесь и не покушали. Разве так можно? Совсем ослабнете! Вон, бледненький какой! Нельзя так!

– Шла бы ты домой, Клавдия, – фыркнул Картакар, скривившись и сбрасывая ноги со стола. Он встал со стула, собираясь снова уйти в свою лабораторию и там запереться, но задержался, задумчиво уставившись на служанку.

– Тут мой дом! Да и как вас одного оставить? Совсем одичаете, а ваша матушка… – Клавдия бросила на него осуждающий взгляд, продолжая поднимать посуду с пола.

– А моя матушка хорошо к тебе относилась и смерти тебе не желала, а ты… – фыркнул лич. – Утратила инстинкт самосохранения!

– Ничего вы мне не сделаете! – усмехнулась женщина.

– Это пока, Клавдия! А вы все глупо рискуете! Я не чувствую жалости или симпатии, только злость и голод! Оставаться таким, как прежде, мне помогает только память и… Чуда не будет!

– Да при чём здесь чудо? Если мы уйдём, вы быстрее одичаете без нас. Ну не можем мы вас бросить! Не можем и не хотим! – шмыгнув носом, произнесла Клавдия, поднимая кувшин. – Почему вы не выпили кровезаменитель? Ещё и разлили его? Вам же плохо будет теперь! Адаму так тяжело было его достать…

– Так, может, я твоей крови попью? – прищурился Картакар и, подавшись чуточку вперёд, обнажил клыки, чтобы напугать женщину.

– Так пейте, что мне, стакан крови для вас жалко? – фыркнула Клавдия, уставившись на него как преданный пёс и даже вытянув руку вперёд, оголила запястье.

– Идиоты! – прорычал Картакар и, шипя, направился в сторону лаборатории, обходя служанку по дуге, от греха подальше.

– Идиоты, идиоты… – вздыхая, произнесла женщина, положив посуду на стол и, достав откуда-то тряпку, начала оттирать пол. – Столько добра пропало… А ночью в подвалы пойдёт крыс ловить… Такой чувствительный и жалостливый мальчик… о нас беспокоится, переживает… О себе не думает! А Норгон… В детстве таким пухленьким душкой был, и что сотворил? Собственного брата… Ах, была бы жива леди Агата…

Картакар фыркнул и ускорил шаг.

– Мальчик… – кашлянув иронично, произнёс он и покачал головой. Только Клавдия могла так назвать лича!

Упоминание о брате и матери ещё больше навеяло на него мрачное настроение. Когда он зашёл в лабораторию, захлопнул за собой дверь и запер её с помощью магии.

Тёмной силы в нём сейчас было хоть отбавляй, но эта сила его же и пожирала изнутри. Если хотя бы раз в трое суток не употреблять кровь, он постепенно ослабеет, а затем наступит полное безумие. Картакар хорошо знал об этом, уже один раз подходил к опасной черте. Отказался от крови на две недели…

Магия странным образом поддерживала в нём… нет, не жизнь, а иллюзию жизни. Его тело после того фатального дня изменилось на клеточном уровне: появились клыки, когти, метаболизм стал очень медленным, а душу с телом соединяла слабая магическая связь.

Из бонусов такого существования – практически неограниченный источник тёмной магии и ускоренная регенерация тела. Тело, словно находилось в стазисе: оно не разлагалось, как у зомби, разум и личность сохранялись. Правда, всё это временно, и это необходимо осознавать. Из минусов – голод, душевная боль, неутихающая злость и ярость, пожирающий внутренности холод. Нет запахов, вкусовые рецепторы отказали, тактильные ощущения… Всё не то. А память… Память приносила дополнительные муки и метания.

Если честно, Картакар сам не совсем понимал, что с ним происходит, кто он, а точнее, чем он стал. Лич? Да, лич, но… некроманты просто не представляют, что на самом деле из себя представляет лич и насколько он может быть опасен. Или же Картакар всё же был неправильным личем? Он спокойно мог находиться на солнце и чувствовал себя комфортно вне зон гиблых мест, и его сила в обычных условиях не таяла, как пишут в учебниках. Его настоящая слабость – это голод и злость, сопровождающиеся пожирающим внутренним холодом. От голода он слабел магически, и тело начинало невыносимо болеть. А точнее, болели внутренние органы. Порезы, повреждения кожи и мышц Картакар не ощущал, и такие раны моментально… почти моментально затягивались, особенно если сделать хотя бы несколько глотков свежей крови.

Правда, ко всему этому, к этим специфическим знаниям, он пришёл постепенно, опытным путём. Картакар целый год просидел в подземельях замка брата на цепи, в антимагическом ошейнике, изучая себя и свои возможности, осознавая, что произошло. Год… Пока его знания и сила вновь не понадобились братцу. И тогда Норгону пришлось пойти на сделку с Картакаром, дав личу немного свободы и необходимую ему пищу в нужном количестве. Человеческая кровь… это же стало для него ловушкой!

Вспоминать всё это было неприятно, но сегодня воспоминания сыпались на Картакара, словно из рога изобилия.

Лич прижался спиной к двери и закрыл глаза – радужка его глаз уже успела стать кроваво-красной. Трое суток он не пил крови, Клавдия права… Он идиот. Плохо, когда гнев застилает глаза, и мозг отказывается думать рационально.

Первым порывом, когда Картакар пришёл в себя прикованным к каменному алтарю, было разорвать цепи и уничтожить всех, кто там находился и причинил ему боль.

Норгону повезло! Братец предусмотрительно использовал антимагические цепи. Сейчас Картакар щёлкал их звенья как орехи, а тогда не смог!

Саманта… Она тоже была там в тот день, не одна… Именно эта женщина вбила клин между ним и Норгоном, хотя… Была бы крепкая братская любовь, то и клин никто бы не вбил! А это просто поиск оправдания братцу! Да, Картакар продолжал любить брата и неосознанно искал ему оправдание. И от этого тоже было паршиво!

– Стерва! – прошипел Картакар, распахнув веки, и тяжело выдохнул. – Если так пойдет и дальше… придётся запирать себя в собственной темнице.

На самом деле он мог сейчас и не дышать, но упорно продолжал поддерживать в своём теле иллюзию жизни. Даже ел обычную пищу, хоть она ему, по сути, была не нужна.

Саманта Раркита… Красивая, холодная и расчётливая стерва с большими амбициями, ярко-синими глазами, идеальной фигурой и копной длинных рыжих волос.

Маг воды, приехавшая к ним четыре года назад с дипломатической миссией из княжества воды. Сначала она оказалась в его постели, а потом стала метить на роль княжны некромантов. Вот только дама не учла, что не была суженой ни Норгону, ни ему, а значит, на роль жены подходила плохо. По крайней мере, могла играть эту роль только до появления суженой. Маги-стихийники… У них в этом плане всё было проще – главное, чтобы у кандидата в пару был магический дар, и неважно какой: огонь, воздух, вода или земля. Они даже не задумывались о том, что ведьмы и некроманты связывали с ними судьбы только в том случае, если были сужеными. Правда, в этом случае стихийники переходили в клан суженого, и тонкие моменты, нюансы и подробности понятия “суженые” широко не распространялись.

Но Саманте удалось окутать разум Норгона своей паутиной лжи и лести, заставив брата испугаться за своё княжеское кресло. Картакар же не хотел замечать очевидные вещи, хоть и был главой службы безопасности и тайной канцелярии. А точнее, он просто не верил, что брат может причинить… предать!

– Поймаю… Саманту… шею сверну стерве! – прошипел Картакар и, оттолкнувшись спиной от двери, быстро подошёл к своему рабочему столу.

Он начал хаотично перекладывать с места на место и пролистывать старинные книги, рукописи, дневники влиятельных и могущественных магов и свитки, которые он постепенно и незаметно вынес из закрытой тайной библиотеки канцелярии.

Норгон хотел сделать из него послушного зомби для своей личной охраны, но умудрился создать лича, затаившего на него зло и обиду. Что с этим теперь делать не знали оба.

Зря брат думал, что его темницы и цепи могут удержать Картакара надолго. Да, его специально в последнее время не кормили и истощали, но в подземельях крыс всегда было в достатке! Он играл свою роль, учился, готовился, строил планы… Но…

Его последняя надежда на удачное завершение расчётов одного специфического ритуала канула в Лету ровно год назад. И всё это из-за одной маленькой ведьмы!

Всё было так хорошо просчитано: устроить побег, затем петлять от Лисана Мерстина, отводя его подальше от истинной цели – единственного некроманта, способного ему помешать. Хорошо, что верные люди пришли вовремя на помощь и отвлекли главу Южного Клана. А когда цель была так близка… Беспечность! Картакар за время игры в прятки с Лисаном ослаб и посчитал ведьму слабой помехой своим планам. Она даже ему понравилась, и он хотел её обезвредить так, чтобы не убить и не покалечить, но… Айвана оказалась сильной и умной, а ещё… суженой Лисана. Когда злость взяла верх над рассудком, появился Мерстин, да и ведьма впечатлила его, заставив ещё больше её уважать.

Хорошо же она тогда огрела его палкой по голове со спины, а потом натравила на него влюблённых упырей и зомби… Надо же было Айване Родериг использовать в этом деле приворотное зелье…

Картакар нервно рассмеялся, вспоминая этот момент. Лисан тогда смог его поймать, ну а обессиленному личу только и оставалось как расслабиться, прийти в себя и обдумать дальнейшие действия почти в комфортных условиях. Что ни говори, а быть пленником главы Южного Клана куда комфортнее, чем князя.

Норгон окончательно его убивать не хотел, да и не смог бы, а Лисан не подчинился бы князю в этом вопросе. Предпочитая не вмешиваться в разборки братьев. Это делало главу Южного Клана крайне неудобным для князя. Но чужие проблемы сейчас Картакара интересовали меньше всего. Со своими бы разобраться, а тут всё далеко не просто!

Его надеждой на светлое будущее была Дороти Фаркусу. Картакар подхватил чёрную толстую тетрадь, раскрыл её и пролистал пожелтевшие страницы. Когда нашёл нужное место, где были вырваны листы, задумчиво постучал пальцами по формуле.

– Демоны… – выругался лич, проводя пальцем по торчащим обрывкам от страничек, и со злостью стукнул кулаком по столу.

Дороти Фаркусу была талантливой магичкой, не брезговавшей запретными ритуалами, жившей тысячу лет назад. Он случайно наткнулся на её труды в закрытой библиотеке тайной канцелярии, но для понимания всей картины нужного ему ритуала не хватало ряда исходных данных и большего куска магической формулы.