Мне и в голову не приходило, что Мейсон может остаться на долгое время. Одно дело – заявиться и испортить мне день, а затем уползти в глубины ада, но надолго…

Я с удивлением обнаружила, что снова участвую в диалоге:

– Надоело жить под мостом и вымогать деньги за переход?

В его глазах загорелся интерес, и он хмыкнул в ответ на мою колкость, как будто находил наше общение забавным.

От этого стало еще хуже.

Я искренне успела позабыть о своей всепоглощающей ненависти. Уже много лет не ощущала ничего подобного. Даже вранье Тимоти расстраивало меня меньше.

И было еще кое-что. Об этом чувстве я не рассказывала никому, кроме Сьерры. И пусть я готова все отрицать до последнего вздоха, но ошеломляющее притяжение к нему никуда не делось, а продолжало действовать с силой, не уступавшей моему гневу.

Я едва не задыхалась, но не понимала из-за чего. Я не хотела, чтобы меня к нему тянуло. Несколько лет я только и делала, что пыталась забыть, обманывала себя, что не такой уж он симпатичный и умный, как я помню.

А ведь было время, когда я душу продала бы за одно свидание с ним.

Было и прошло.

Да и я уже не такая наивная…

К нам подошла его мать, Хизер.

– Девочки, привет! Как дела?

Все поздоровались. Я бы тоже поздоровалась, но мы с Мейсоном все еще играли в гляделки – и я рассчитывала выиграть.

– Вы должны мне помочь, – попросила Хизер. – Я все уговариваю Мейсона, чтобы он предложил лот для аукциона школьного фонда. Наверняка найдутся желающие показать свою рукопись такому талантливому писателю. Правда, хорошая идея? Саванна, помоги мне его убедить. Ты ведь как раз занимаешься поиском лотов.

Я совершенно не хотела ни в чем его убеждать. Пусть вообще держится подальше от этого мероприятия.

– Ну, мам, – в его голосе чувствовалась неловкость, – я же уже сказал, что не хочу.

Бриджит улыбнулась.

– Кажется, Мейсон сегодня настроен всем говорить «нет».

Хизер, похоже, собиралась уточнить, что Бриджит имеет в виду, но тут у нее зазвонил телефон.

– Простите, надо ответить. Саванна, до завтра. Увидимся на сеансе.

Она помахала мне, а Мейсон добавил:

– Да, Саванна, до завтра.

Обещание в его словах прозвучало одновременно отталкивающе и соблазнительно.

Да что со мной?

Они ушли, и Бриджит тоже засобиралась.

– Ну все, я пошла. Раз уж решила завоевать Мейсона, нужно заняться эпиляцией. У меня хорошее предчувствие.

Она взяла сумочку.

– Идем, Лалабель. Идем.

Собачка издала хриплый звук – а может, это она так тявкает? Бриджит быстро помахала нам и скрылась из виду.

– Как думаешь, она понимает, что мы ничего не хотим знать про ее эпиляцию? – спросила Сьерра.

– Думаю, нет.

Слова отозвались эхом в моей голове, потому что мозг был занят Мейсоном: что же он имел в виду? Я не могла сосредоточиться ни на чем другом.

Будто прочитав мои мысли, сестра спросила:

– Так, значит, ты завтра встречаешься с Мейсоном?

– Ну уж нет, ни за что.

– Может, он знает что-то, чего не знаешь ты?

Я пожала плечами. Неважно.

– Честно говоря, плевать мне на Мейсона и его секреты. Не хочу его больше видеть и постараюсь сделать все возможное, чтобы с ним не пересекаться.

– Хм-м-м… – недоверчиво промычала сестра. – Ну что ж, благодаря ему ты хотя бы перестала думать о Тимоти.

Да уж, перестала думать о том, кто пытался разрушить мою карьеру, чтобы уделить внимание тому, кто пытался разрушить мою жизнь.

Из огня да в полымя.

Пора бы уже выбросить обоих из головы. Особенно Мейсона, а то из-за него у меня давление подскакивает до опасных высот.

До завтра. Ха! Как бы не так.

Ни за какие коврижки! Придумал, тоже мне…

Глава 3

Вечером я пришла домой и ухитрилась тихонько пробраться в свою комнату, избежав встречи с мамой, которая оставила мне одиннадцать голосовых сообщений. Вновь жить с родителями мне совсем не нравилось, но только так я могла закончить магистратуру и получить диплом психотерапевта.

Сьерра ждала в комнате. Это хорошо: нужно ведь кому-нибудь пожаловаться на Мейсона Бекета и его внезапное возвращение в Плайя-Пласида, а также обсудить, что значили его слова и удастся ли Бриджит затащить его на свидание. Я разразилась долгой тирадой, от которой глаза у Сьерры становились все круглее и круглее.

Слушая меня, она кивала, несколько раз даже одобряюще хмыкнула. В конце концов, даже пыталась сменить тему, но я была неумолима и хотела говорить только о Мейсоне.

Именно поэтому я избегала встречи с мамой. Она тоже хотела говорить только о Мейсоне.

И о том, почему мы с ним должны быть вместе.

Не в настроении я для таких разговоров.

В какой-то момент сестре удалось выскользнуть из моей комнаты, а я, увлеченная своим потоком слов, этого даже не заметила.

Я решила лечь спать, чтобы забыть обо всем и вернуться к проблеме утром на свежую голову. Вот только ничего не вышло: всю ночь ворочалась, думая о его словах, о своих ответах и о Бриджит, решительно настроенной пойти с ним на свидание.

Да почему меня вообще должно это волновать?

Солнце уже встало, а ответ я так и не нашла, только вся измоталась. Я поднялась пораньше в надежде не попасться маме на глаза. Обычно в это время она уже собиралась в школу, где они с Хизер обе работали учительницами начальных классов.

Уж я-то знаю, о чем бы они сегодня сплетничали, если бы не каникулы! А так мама еще спала, и у меня появился шанс выскользнуть из дома незамеченной.

Рано или поздно мне, конечно, придется столкнуться с последствиями, но чем дольше я смогу оттягивать неизбежное, тем лучше. Прежде всего потому, что для начала нужно взять себя в руки и разобраться, что со мной творится, а уже после разговаривать об этом с мамой.

Телефон завибрировал, и на светофоре я посмотрела, что там. Пришло очередное путаное сообщение от мамы, уже пятое после «Старбакса», помимо двух электронных писем и кучи голосовых.

Я не отвечала. Какой смысл? И так понятно, что она скажет: самое время оставить в прошлом все, что случилось между нами с Мейсоном в старших классах, и двигаться дальше. Что было, то быльем поросло.

И вовсе не потому, что мама так пеклась о спасении моей души или хотела, чтобы я была хорошим человеком. Нет! Просто они с Хизер лучшие подруги с самого детства. Все праздники мы проводили вместе с Бекетами. Почти каждый день после школы мы отправлялись либо к ним, либо к нам. Мейсон стал отличным дополнением к той неразрывной связи, что была у нас со Сьеррой, поэтому наши мамы всю жизнь шутили о том, что рано или поздно одна из нас начнет с ним встречаться.

Или даже обе. Кажется, им было не принципиально.

Шутки о женах-сестрах прекратились, только когда стало ясно, что у меня с Мейсоном больше общего. Нам нравились книжки и сочинения, в то время как Сьерру больше интересовали танцы и естественные науки. В старших классах мы с Мейсоном оба играли в волейбол и вместе ездили на соревнования. По мере того как мы взрослели и общих интересов становилось больше, наши мамочки поставили себе личную цель нас свести.

Проблема в том, что на меня это, похоже, подействовало: я влюбилась по уши. А он обращался со мной как с младшей сестрой, хотя мы были одного возраста. А еще спустя несколько лет мы узнали, что он запрещал своим приятелям встречаться со мной и Сьеррой.

Я влюбилась до беспамятства, но не находила ответа на свои чувства, и это повергало меня в уныние, отчаянно заставляя искать его внимания. Какой жалкой я была! Стала во всем с ним соперничать: за лучшую оценку на углубленном курсе английского, за позиции главреда в школьной газете и ответственного за альбом на выпускной, – потому что знала: он хотел их заполучить. Я красила прядки и экспериментировала со стилем – из кожи вон лезла, чтобы он увидел меня в другом свете.

Ничего не помогало. Хуже того! Мои попытки, похоже, его раздражали.

Только однажды мне показалось, что мои усилия увенчались успехом. Невероятно романтический вечер, который подарил мне надежду на перемены. Мейсон вел себя так, будто я ему интересна. А потом мы вернулись к обычной жизни, словно я все придумала.

И вдруг… он позвал меня на свидание. Шел последний год перед выпуском, и наши команды возвращались с выездной игры. Нас привезли обратно в школу, и он, как обычно, проводил меня до машины. А затем сказал: «Слушай, Синклер, а давай пойдем вместе на весенний бал? Что думаешь?»

У меня так перехватило дыхание, что я чуть в обморок не упала, а сердце едва не выпрыгнуло из груди. Я выдавила из себя: «Ага, давай», – и это было намного приличнее того, что мне на самом деле хотелось сделать. А хотелось мне скакать по парковке, радостно махать руками и кричать, что я победила и Мейсон Бекет будет моим парнем.

Просто чудо, что я доехала до дома целой и невредимой – так меня трясло от счастья.

Время до бала пронеслось незаметно. Сьерра пошла на танцы с парнем постарше. В тот вечер я посвятила ей все свое внимание: она терпеть не могла наряжаться, а я, наоборот, обожала. К тому же это был хороший повод отвлечься. Мама с папой отправились на свидание. Я не сказала им, что иду с Мейсоном, и полагала, что он поступил так же, в противном случае наши родители сидели бы в гостиной, пытаясь нащелкать миллион совместных фото.

Сьерра ушла со своим парнем, а я ждала.

Ждала, ждала, ждала…

Он не пришел. Ни звонка, ни сообщения – ничего. Полное молчание.

Я чувствовала себя уничтоженной.

А наше дружеское соперничество? Оно больше не было дружеским. Я старалась во всем его обойти. Неужели он думал, что можно разбить мне сердце и остаться при этом друзьями? Ну уж нет. Меня сделали главредом газеты, а его – ответственным за альбом.

Не объяснил, не извинился. Как будто ничего не случилось, как будто это не он пригласил меня на бал, а сам не пришел. Я так и не нашла в себе сил поговорить с ним. Раздираемая неуверенностью и комплексами, я не могла набраться решимости и спросить, куда он пропал в тот вечер.

Нашей дружбе настал конец.

Сестра пришла в ярость от обиды за меня и, что было совершенно не в ее характере, порывалась наорать на Мейсона, но я не хотела раздувать конфликт. Достаточно с меня унижений.

Не хватало еще нашим мамам обо всем узнать. Лишь бы все побыстрее закончилось…

Правда, чувства к нему никуда не делись. Как бы мне ни хотелось обратного.

Возможно, это лишь больное воображение девочки-подростка, которой разбили сердце, но, могу поклясться, несколько раз я ловила на себе его взгляд, полный сожаления и чего-то еще, как будто он разделял мои чувства.

Возможности объясниться я ему не дала. Заблокировала в телефоне, в почте и во всех соцсетях. Вообще не хотела с ним разговаривать.

Подозреваю, несколько сообщений с неизвестного номера и парочка электронных писем были от Мейсона, но как докажешь? «Привет! Как дела?» Как будто я не знала, кто это отправил. Как будто я должна была все бросить и немедленно его простить. Я так и не поняла, зачем он их присылал. Думал, мы все забудем и продолжим общаться, как ни в чем не бывало?

Судя по тому, как Мейсон повел себя дальше, мириться он явно не хотел.

Он принялся врать и распускать слухи.

Такое нельзя ни простить, ни забыть.

Подобные мысли, конечно, не очень хорошо сочетаются с моим подходом к практике: дзен, положительные эмоции, – но такова реальность. Это сестра всегда умела быстро прощать и не держала зла.

Отчасти именно поэтому она до сих пор не прогнала Джозефа, этого ненавистника макаронных изделий.

А я? О, я злопамятна. Не отрицаю, я могла затаить обиду надолго. Ну ладно, может, не столько обиду, сколько способность припомнить все нужные факты и события, чтобы подготовиться к следующей встрече с Мейсоном Бекетом.