Мое отражение в зеркале мне нравится. Если не считать слегка покрасневших от ветра щек, со мной все в полном порядке, но я еще пару секунд медлю, прежде чем пойти на голоса.

Сабина в пижаме, волосы еще не чесаные после сна. Приняв исходную танцевальную позицию, она демонстрирует разученные на занятиях движения.

– Ча-ча-ча… раз, два…

Отец Вадима отбивает для нее ритм ладонями, сам Балашов сидит на полу у дивана, согнув одну ногу в колене. Он выглядит расслабленным, но, когда я появляюсь в дверном проеме, взгляд мужа моментально переключается на меня.

Его глаза кристально ясные, изучающие.

На нем джинсы и свитер, что касается его лица, то оно изрядно заросло щетиной. Я бы сказала, что он кошмарно зарос, таким я его, кажется, вообще никогда не видела.

Позволяю себе смотреть. Прятать от него глаза – это то, чего я уж точно делать не собираюсь.

– Мама! – Саби принимается двигать своим маленьким телом еще активнее. – Смотри… раз, два…

На губах Вадима появляется легкая улыбка, когда он переводит взгляд на дочь. В конечном итоге Сабина срывается с места и, хихикая, несется к нему. Он подхватывает ее на подлете, выставив вперед руки, и смеха становится в три раза больше. На этот раз смеется и мой свекор, и Сабина, и Балашов.

– Ну папа, папочка… щеко-о-о-отно!

– Я тебе не верю…

– Ты колю-ю-ючий!

Отвернувшись, я направляюсь к окну. Улыбаюсь Андрею Юрьевичу Балашову, своему свекру. Он встает с кресла, тихо говоря:

– Здравствуй, Карина.

– Доброе утро, – отвечаю я ему.

За моей спиной происходит легкая возня. Писки Саби сменяются ее упорным нежеланием идти умываться и чистить зубы, но в конечном итоге она уступает.

– Сабина, без разговоров, – давит на нее отец.

– Не буду!

– Хочешь, чтобы тебя бактерии сожрали?

– Нет… – отвечает она понуро.

– Тогда иди.

– Я быстро.

В комнате наступает тишина, когда Сабина вместе с дедом уходит.

За окном обманчиво солнечный день, на самом же деле достаточно холодно. Сегодня суббота, и сейчас, в девять утра, я не встретила ни одного человека во дворе, да и на дорогах машин почти нет.

– Давай прогуляемся, – слышу голос Балашова за спиной.

Обернувшись, вижу, что он уже встал на ноги. Расправив плечи, Вадим направляется в прихожую. Я присоединяюсь к нему без споров, прекрасно понимая, что поговорить нам давно пора. Я была уверена, что он позвонит со дня на день, ну или обозначит свое присутствие в моей жизни еще каким-то способом, и этот способ не лучше и не хуже других.

Мы располагаемся на пустой детской площадке. Я кутаюсь в шарф, который набросила на голову, а Вадим усаживается на скамейку, положив на колени локти.

На нем зеленая парка, которую Балашов не потрудился застегнуть, но холод он игнорирует.

Несмотря на эту многодневную щетину, Вадим выглядит чертовски бодрым и свежим. Кажется, он даже начал набирать вес, который потерял за последний год. Его тело стало отточенным, как будто он соблюдал индивидуальный план питания, на самом деле хуже, чем в этот год, он не питался никогда.

Если у него был отпуск, то он пошел ему на пользу. Вадиму нужен был отпуск. После того, как закончились суды, отпуск ему был просто необходим.

– Как у тебя дела? – спрашивает Балашов.

– Может, опустим эту часть? – предлагаю я. – Обсуждать с тобой свои дела мне не хочется.

– Я думаю, что в нашем случае обсуждать их как раз нормально. Мы не чужие люди, Карина.

– Это вопрос времени. Очень скоро станем чужими. Это побочный эффект разводов. Так что у тебя ко мне?

Вижу, как он поигрывает желваками, опустив лицо. Расстояние в два шага, которое я между нами оставила, как нельзя лучше защищает от любых его эмоций.

– Ты не выставила никаких требований, – говорит он, продолжая смотреть на свои ботинки. – Чего ты хочешь? Половину имущества или?..

– Ничего, – перебиваю я. – Мне ничего от тебя не нужно.

– Карина.

– Только то, что положено Сабине. А это… на твое усмотрение.

Я уверена, что нашу дочь он не сможет хоть в чем-то ущемить. Кого угодно в этой жизни, но не ее.

В его глазах раздражение и немного злости, когда он на меня смотрит.

– Ты была моей женой семь лет. Любой адвокат скажет, что ты можешь претендовать на что угодно.

На что угодно, кроме его бизнеса. Основная доля оформлена на родителей, и так было всегда. А недвижимость или машины – это не то, чем Вадим Балашов действительно дорожит.

– Судебные тяжбы меня не интересуют. Мне отлично известно, как сильно они портят жизнь.

– Я дам тебе время, – говорит он. – И мы вернемся к этому вопросу снова.

Привычка никогда и ни о чем с ним не спорить отточена у меня годами. Сейчас я тоже не пререкаюсь, но мое молчание означает лишь одно – я сделаю по-своему. Он читает это в моих глаза, когда встает.

Сократив разделяющее нас расстояние, Вадим обхватывает ладонью мое плечо и прижимается губами ко лбу, пробормотав:

– Скажи Сабине, что я заеду завтра вечером.

Обойдя меня, он идет в противоположную сторону от входа в подъезд дома своих родителей, то есть возвращаться в квартиру не собирается.

Повернув голову, я провожаю его взглядом, чувствуя, как в горле поднимается знакомый гребаный ком.

Глава 15

Переезд Сабины в дом моих родителей не был сюрпризом для Балашовых-старших. Я предупредила их заранее, и это процедура, через которую мы проходили множество раз, но именно сегодня в их квартире будто натянули невидимую струну. Она колышет воздух особыми волнами, которые я игнорирую.

Напряженные взгляды.

Натянутые улыбки.

Повисшие в воздухе вопросы.

Из всего этого я заключаю, что истинное положение дел в этом доме больше не секрет. Но родители Вадима, как и сама я совсем недавно, не торопятся обличать это положение дел в слова. Словно, как и я, оттягивают момент. Возможно, в надежде, что все каким-то образом рассосется. Исправится. И это чертово счастье, что подобное малодушие сама я уже оставила в прошлом, пусть всего какую-то неделю назад.

– Вот, – суетливо говорит свекровь. – Это Вадим вчера привез… Там теплые вещи, в общем, сама посмотришь…

С этими словами она ставит на пол у комода маленькую спортивную сумку, в которой, как я догадываюсь, вещи Саби.

– Хорошо, – киваю я, бросив взгляд на сумку.

Я не просила Балашова это делать, но он всегда внимателен, когда дело касается Сабины. И мне не приходится ему объяснять, что сама я на подобный подвиг пока не готова. Не готова вернуться, пусть и для того, чтобы опустошить в нашем доме шкафы.

Сабина топчется на пороге, горя от нетерпения вырваться на улицу. Под пальто на ней свитер с высоким горлом, на голове – вязаная шапочка.

– Ты подумала насчет дня рождения? – спрашивает у меня ее бабушка.

– Я не против салона красоты, – отвечаю я.

– Я заказала торт, мы можем отпраздновать здесь, у нас… – продолжает свекровь. – Семьей. Раз уж в этом году Сабина не сможет пригласить… своих друзей…

Я поднимаю с пола сумку, бросив взгляд на лицо свекрови. Свое замечание она снабжает доброжелательным взглядом, за которым кроется нечто очень далекое от доброжелательности. Упрек, гора соображений о том, как лучше жить или как, твою мать, лучше разводиться с ее сыном.

Я готова к тому, что Сабине придется завести новых друзей, сменить детскую площадку и детский сад, но говорить об этом здесь и сейчас, когда мой ребенок внимательно прислушивается к разговору, не собираюсь.

Голубые глаза дочери наблюдают за нами исподтишка, а пальцы перебирают края блестящей сумочки.

– Я не планировала ничего грандиозного, – сообщаю я. – Отпраздновать у вас будет просто супер. Поцелуй бабушку, – подталкиваю дочь вперед.

Сабина обнимает склоненные над ней плечи и оставляет на щеке Нины быстрый поцелуй.

– Пока! – выдает она звонко, после чего выбегает за дверь, сверкнув пятками.

– До скорого, – прощаюсь я.

В нашем случае это означает неделю – именно столько осталось до дня рождения Сабины, и все это время дочь проведет у моих родителей.

В жизни нечто неумолимо меняется, ведь отныне я не знаю, как часто вообще буду появляться в доме Балашовых-старших.

– Когда ты заберешь меня домой? – спрашивает Саби с заднего сиденья машины.

Посмотрев на нее в зеркало заднего вида, с внутренним напряжением спрашиваю:

– Хочешь домой?

Она дует губы, раздумывая, после чего отвечает:

– Не знаю…

– Бабушка и дедушка по тебе соскучились.

– И я по ним. Я хочу к бабушке Марине…

Меня накрывает колоссальное облегчение от того, что хандра Сабины оказалась ложной. Она обожает кочевать по гостям. И мои родители, и родители Балашова готовы обеспечивать ее вниманием с утра до вечера, в ответ она дарит им свою энергию безлимитно.

Выдержать визит в дом родителей мне помогает как раз это.

Сабина врывается первой, и это ощущается так, будто на дом свалился метеорит.

– Бабушка, бабушка!

– Что за шум, а драки нет… – появляется в прихожей мой отец.

– Дед… – хихикает Саби.

Через секунду она оказывается у него на руках, и папа скрывает кряхтение, когда получает нагрузку в семнадцать килограммов на свой позвоночник.

– Зайдешь? – спрашивает он меня.

Посмотрев на пустой коридор, понимаю, что мать не встречает нас намеренно. Если бы во мне был хотя бы один запасной резервуар терпения, я бы осталась. Но оно, черт возьми, и так солидно истощилось!

– Нет. – Ставлю на пол сумку с вещами дочери. – Если что-то будет нужно, я привезу.

– Разберемся, – вздыхает отец.

Я улыбаюсь ему одними губами и замечаю в его поблекших голубых глазах молчаливую поддержку.

Выйдя за дверь, я снова остаюсь одна.

Таким ощутимым и звонким это чувство, кажется, никогда для меня не было. Я словно никогда не была вот так предоставлена самой себе, и в этом определенно что-то есть. Не разрушающее, а вызывающее желание распробовать. Вполне возможно, романтика новых ощущений очень скоро станет мне костью в горле, но пока я ими даже наслаждаюсь.

Дома я принимаю ванну и занимаюсь волосами. Высушиваю их и укладываю, после чего полчаса вожусь с макияжем. Ничего особенного, просто немного теней и румян, но сегодня я все делаю особенно медленно и тщательно. Единственное, что не требует много времени, – выбор одежды. Ее у меня по-прежнему в обрез, поэтому натягиваю джинсы и толстовку.

Надев пальто, подкрашиваю губы и взбиваю волосы, укладывая их на плечи аккуратными волнами.

На улице уже темно, когда в очередной раз за этот день я сажусь за руль. На часах почти шесть вечера, но сегодня воскресенье, и оно радует отсутствием бесконечных пробок в тех местах, которые в период рабочей недели становятся просто непроходимыми.

Спустившись вниз по улице к городской набережной, я паркуюсь у дороги. Несмотря на то, что к вечеру поднялся небольшой ветер, сегодня к нему не прилагается мелкий дождь, как это было вчера.

Погода… отлично подходит для прогулок.

Пряча руки в карманы пальто, я выхожу на бульвар, и почти сразу взгляд цепляется за фигуру прямо по курсу – мужчина в наброшенном на голову капюшоне толстовки, вокруг которого с лаем носится золотистый ретривер…

Глава 16

На Алиеве спортивные штаны и поверх толстовки куртка с нашивными карманами.

Свое внимание он сконцентрировал на том, чтобы отобрать у собаки палку, в которую та вцепилась зубами.

Возможно, я слишком громко дышу, раз Алиев оборачивается, как только оказываюсь под фонарем, освещенная со всех сторон.