Даниэль мерил просторную широкими шагами залитую розоватым предзакатным светом гостиную, сунув руки в карманы джинсов. Бледно голубой свитер обтягивал его широкие плечи и рельефный пресс. Джил почти не слышала его слов, любуясь знакомой грацией уверенных движений. Взъерошенные черные волосы, ярко – голубые, горящие возмущением глаза, чувственно очерченные губы и твердый подбородок с едва заметной ямочкой. Такой яростный, сильный, непоколебимый и стальной, как скала. Она обожала его в гневе. И хотела его до безумия. Господи, полгода воздержания. Тут у любой слюни потекут.

– Ты меня слушаешь, Джил? Куда ты, черт возьми, смотришь?

– Я почти забыла, какой ты красивый, – вырвалось у нее. Испугавшись, она прикрыла ладошкой рот и откинулась на спинку дивана. – Прости.

– Твоя лесть меня не умаслит. Не в этот раз, – рявкнул Даниэль, вставая перед ней.

Джил снова скользнула рассеянным взглядом по высокой мускулистой фигуре бывшего мужа, чувствуя, как краска приливает к лицу. Она долгое время успешно избегала встреч с ним наедине. В обществе третьих лиц ей удавалось контролировать свои тайные желания и выглядеть беспристрастной, но сегодня Джил чувствовала себя маленьким вулканом, готовым вот – вот взорваться. Необходимо что – то сделать, отвлечься. О чем он говорил?

– Прости, Дин, я облажалась. – выдохнула она, невинно взмахнув умело накрашенными ресницами. – Постараюсь жить экономнее. Я просто еще не приспособилась.

– Боже, ты притворяешься глупой или в самом деле полная дура? – запустив руку в свою и без того растрепанную шевелюру, тоскливо спросил Даниэль. В глазах его застыло разочарованное выражение. – Но я больше склоняюсь к мысли, что дураком ты считаешь меня. Объясни, пожалуйста, на что ты потратила сто тысяч долларов за один день? В прошлую субботу ты неплохо повеселилась тоже за мой счет, кстати, напоив и накормив целую ораву прихлебателей.

Даниэль требовательно уставился в спокойное до неприличия лицо бывшей жены. Она совсем не казалась виноватой или растерянной, и это бесило его, ставило в ступор. Как же заставить понять эту наглую девицу, что он не собирается платить за ее безумные выходки до конца жизни. Они разведены, черт побери! И она дееспособна. Если кому рассказать, сколько денег утекает со счетов на расходы Джил, его просто выставят на посмешище.

– Я слушаю, Джил. – настаивал он, теряя терпение.

Она целомудренно сложила руки на коленях, обтянутых черной юбкой, явно решив сыграть оскорбленную невинность. Дин, в ожидании хоть какой – то реакции с ее стороны, мельком окинул взглядом горделиво восседавшую на его кожаном диване притворщицу.

Розовая строгая блузка с высоким воротником застегнута на все пуговицы, тонкие шелковые чулки нейтрального телесного цвета почти сливаются с цветом кожи, дизайнерские черные полуботинки на шпильке без единой пылинки, минимум украшений, волосы аккуратно заплетены в свободную косу, легкий профессиональный макияж, безупречный маникюр, в тон подобраны сумка. Джиллиан всегда выглядела безупречно. Каждый штрих ее образа был продуман до мелочей. Такая женщина не может не уметь считать. А, стало быть, его просто дурачат. И он знал, прекрасно знал, как хорошо у нее получается водить его за нос.

– А что ты хочешь услышать? – равнодушно спросила Джил, подняв голову. Фиалковые глаза без всякого выражения смотрели на него. – Я не могу вернуть тебе сто тысяч. Но я могу пообещать, что больше не обращусь к тебе за деньгами. Я прошу прощения. Я была ветреной и расточительной.

– Куда ушли сто штук, Джил? – прямо спросил Даниэль, сверля ее проницательным взглядом. Он пропустил мимо ушей все, что она сказала о расточительности. Ему нужна была правда.

Джил не отводила взгляд, но ничего не отвечала. И ее упрямое молчание выводило Даниэля из себя.

– Джил, не зли меня.

– Черт побери, ты же прекрасно знаешь, на что я истратила твои деньги. – растеряв остатки сдержанности и изменив своему амплуа невозмутимой и наивной дурочки, воскликнула Джил. Она вскочила на ноги, и теперь стояла напротив его, нервно сжимая в руках свою сумку. – Если хочешь, я предоставлю тебе расписки.

– Почему ты не пришла и не посоветовалась со мной? Почему ты ввязалась в очередную мерзкую историю и самонадеянно профинансировала ее за мой счет? – сделав шаг назад, спросил Даниэль, чуть понизив тон.

Джил нахмурилась. Почему он отступает? Боится ее? Она нарушает его личное пространство?

– Ты не понимаешь? – удивленно спросила Джил, бросив сумку обратно на диван и скрещивая руки на груди. – Вилар нужно было успокоить. Ты разве не догадывался, кто кляпал все эти гнусные статейки о нас. Тебе не надоело быть объектом сплетен? Или ты не считаешь, что теперь ее очередь попасть под обстрел таких же любителей скандалов, как она сама?

– Мне плевать, что про меня пишут. Я просто абстрагируюсь от сплетен, от чьих – то домыслов. Но ты просто жить не можешь без интриг. Вынашиваешь планы мести, выслеживаешь, выливаешь в свет какую – то мерзкую историю, и считаешь себя победительницей. Джи, ты приравняла себя к ней. Ты играешь по правилам Дейзи Вилар и на ее поле. Я думал, что ты выше этого.

– Я должна была уничтожить ее. Теперь никто не поверит ее россказням, она по уши в грязи.

– Как и ты. – печально заключил Даниэль, отворачиваясь от нее.

– Дин, я не могла обратиться к тебе. Я знала, что ты будешь против. – в голосе Джил промелькнули нотки сожаления. – Мне действительно стыдно. Но я так устала видеть свое имя в заголовках газет. Прости меня.

– С тобой всегда так. Ты действуешь импульсивно, не думая, ни с кем не советуясь, а потом просишь прощения. Друзья так не поступают. Друзья ничего не скрывают друг от друга. И друзья не являются спонсорами. Я лишаю тебя содержания на следующий месяц. – Даниэль взглянул на ее растерянное лицо. Такого поворота Джил явно не ожидала.

– Мне нечем платить за квартиру.

– Уверен, что ты сможешь решить эту проблему. Я – не единственный добрый человек на свете. Да и оплачиваемый труд еще никто не отменял. Ты когда – то работала, и неплохо справлялась с обязанностями. Займись чем – нибудь. Повзрослей, Джил.

– Не говори так со мной. – пробормотала она, с досадой прикусив губу. Глаза ее предательски заблестели. – Я не вынесу и твоего презрения тоже.

– Тоже? – Даниэль в недоумении посмотрел в расстроенное лицо Джил.

– Майкл больше не хочет даже говорить со мной. – прошептала она, поворачиваясь к окну. – Мои подруги предают меня. Ты злишься. У меня никого не осталось.

– Джил, ты сама виновата. – беспощадно заявил Даниэль. – Ты не считаешься с мнением тех, кто окружает тебя. Ты считаешь себя выше и умнее других. Люди не терпят надменности.

Джил не смогла возразить на сказанные Даниэлем слова. Она подошла вплотную к окну и уперлась лбом о стекло.

– Майкл не считал меня надменной, Даниэль. – проговорила она, чертя пальчиком затейливый узор. Она не смотрела вниз, на утопающий в огнях неоновый город, ее глаза устремились в темнеющую синеву зимнего неба.

– Я не хочу слушать о Майкле. Мне это надоело. Я пять лет слушал. Майкл то, Майкл это. Огради меня от новой порции восхваления моего брата. – раздраженно оборвал ее Даниэль.

Она слышала, как он прошел к бару и достал бутылку. И Дин не предложил ей выпить с ним.

– Я не собираюсь хвалить его. Я просто хочу сказать, что Майкл понимал меня лучше, чем ты. Чем я сама. Он видел, как я на самом деле уязвима, и хотел защитить. А я его обманывала, но не намеренно, я сама ничего не знала, не могла разобраться в себе, а потом стало поздно объяснять что – либо. Ты злишься на меня, и ты прав. Но я не хочу повторить ту же ошибку, не хочу потерять твое доверие. Хотя о чем я говорю! – она горько усмехнулась, прижимаясь щекой к прохладному стеклу. – Ты никогда мне не доверял. Я действительно совершаю глупости, и все мои попытки измениться к лучшему, собраться с мыслями, ни к чему не приводят. Я потеряла почву под ногами, Даниэль. Я уже не знаю, кто я и зачем живу. Все потеряло смысл. У тебя есть Маргарет, которая приземляет и поддерживает. Я никогда не думала, что между вами может быть что – то общее. Но теперь…. Марго – твоя противоположность. Она держит тебя в равновесии. С ней ты стал лучше, спокойнее, обрел уверенность. И я так рада за тебя.

– К чему этот разговор, Джил. – холодно спросил Даниэль, звякнув бокалом о стойку бара.

– Ты нашел что – то настоящее, Дин. Что – то правильное. А я потеряла. И никак не могу найти.

Она повернулась и посмотрела на него. По бледному лицу текли слезы, губы дрожали.

– Ненавижу себя за эту слабость. – хрипло прошептала она.

Даниэль резко выругался, и рука с наполовину заполненным стаканом застыла в воздухе. Он никогда не видел ее слез. Ему всегда казалось, что Джил из камня, но сейчас она едва сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Он не знал причины, но чувствовал, что ей плохо. Быстрым движением Дин достал еще один стакан и плеснул в него темной жидкости, а потом приблизился.

– Выпей, Джи. Это поможет. – он протянул ей бокал, разглядывая заплаканное лицо с непроницаемым выражением глаз.

– Ты постоянно меня спаиваешь. А мне сейчас нужен твой совет. Твоя поддержка. Я знаю, что опоздала. Но друзья не только делятся тайнами, они еще и умеют прощать. – она обхватила стакан поверх его пальцев, заметив, как он вздрогнул от ее случайного прикосновения. Они какое – то время смотрели друг на друга, пытаясь проникнуть в сокровенные мысли каждого.

– Давай притворимся, Даниэль. – прошептала она, удерживая его руку, когда он попытался отстраниться. – На один вечер представим, что мы на самом деле друзья.

– Притворимся? – тихо спросил Дин, напряженно глядя ей в лицо.

– Да, притворимся. Мы же оба понимаем, что из нашей… моей затеи ничего не вышло. И никогда не выйдет. Чтобы научится жить по – новому, я должна отказаться от тебя. Совсем. Мне нельзя тебя видеть. Ты очень старался, я не обвиняю тебя, дело во мне. Наверно, я плохой друг.

– Это не так, Джи. – покачал головой Даниэль, дотронувшись до ее плеча. – Ты тоже очень старалась. Я видел это. Возможно, нам нужно время, чтобы перестроиться.

– Наверное. – глаза Джиллиан обреченно и тускло смотрели на него. – Но сейчас я не готова. И не спрашивай почему. Давай просто на один день забудем обо всех разногласиях. Сделаем то, чего еще никогда не делали вместе.

– И что же это? – Даниэль невольно усмехнулся.

Но Джил не разделила его настроения, в ее глазах мелькала неприкрытая боль. И он инстинктивно потянулся к ней, обнял и прижал к груди.

– Посмотрим слезливую мелодраму, сидя на полу и поедая чипсы, выпьем по паре бутылок пива, а потом закажем пиццу и будем болтать обо всем на свете. Я расскажу тебе, как я дошла до такой жизни, а ты похвастаешься своими успехами на личном и деловом фронте. А, может быть, сыграем в карты или бильярд, или просто прогуляемся по набережной, по парку, зайдем в бар и напьемся, как это делают друзья.

Даниэль молчал, чувствуя, как его свитер намокает от слез Джил. Сердце мужчины болезненно сжалось, старые раны заныли. Он задыхался, разрываясь от собственных противоречивых чувств.

– Неужели мы никогда не делали ничего подобного? – словно не веря самому себе, спросил Даниэль, рассеяно гладя ее волосы. – Почему ты молчала, если тебе этого хотелось, Джи?

– Я и помыслить не могла о подобной близости. Ты всегда был таким далеким, погруженным в дела…. За последние полгода мы сказали друг другу в сто раз больше слов, чем за пять лет брака. Я не знаю, кто в этом виноват. Я так долго и рьяно охраняла свое сердце, окружая его броней, убивая в себе боль, обиду, непонимание и злость. Но ты все равно разбил его, а я никак не могу собрать осколки.

– Джил… – Даниэль отстранился и взял кончиками пальцев ее подбородок. – Я не разбивал твое сердце.

– Конечно, ты вправе так думать. – Джил обхватила его запястье, убирая руку Даниэля от своего лица, и делая несколько шагов назад. Она вытерла слезы и попыталась улыбнуться. – Прости, это просто эмоции. Я так расстроена сегодня. Так как насчет кино?