Джейн прошла по кладбищу, ушла далеко от входа, к тем участкам, где ещё хоронили простых смертных, а не знаменитостей. Быстро нашла оградку. Огляделась по сторонам, вошла. Памятники она обновляла не так давно. Зимин Михаил Александрович и Зимина Мария Мстиславовна. Джейн носила фамилию Михаила. Она хорошо относилась к отчиму. Так и относилась бы дальше, если бы не проклятая холера. В 1848 году она забрала у Женьки и маму, и отчима. Дальше пришлось самой…

– Мам, я скучаю. – сказала Джейн.

По листочкам прошёл ветерок. Если бы Джейн хотела получить ответ на своё «скучаю», она бы пошла к ведьме. Попросила бы, чтобы её связали с духом матери. Но такой контакт Джейн был сейчас не нужен. Листва зашелестела сильнее. Словно мать злилась. Словно так и считала Женьку юной девушкой, которой нужна забота. Которая не справится сама. Когда мать умирала, – она пережила отчима на два часа, – твердила:

– Найди отца. Помирись с ним!

– Мам, я не ссорилась с ним. Что ты? Всё будет хорошо!

Прошло немало лет, прежде чем Джейн узнала, что могла спасти свою мать. И отчима могла спасти. Лучше бы она этого не знала! Тогда, может, не думала бы об этом каждый раз, когда приезжала на Ваганьковское.

Хотя… по большому счёту, какая разница? Всё равно мать умерла бы, просто позже. Через ещё двадцать лет. О бессмертии мать не хотела слышать. Она рассказывала уже повзрослевшей Женьке, что её отец уговаривал Машу на бессмертие.

– Согласилась бы – тебя бы не было. – улыбалась мать и гладила Джейн по щеке.

Интересно… а мать знала, что её можно спасти? Знала, что достаточно выпить крови собственной дочери, и болезнь отступит? Это мучило Джейн даже сильнее собственной тупости.

Ветки деревьев над головой Джейн закачались ещё активнее.

– Да ладно тебе, мам! Ну зачем он мне? Я выросла уже. И у нас с отцом разные ценности. Он убивает всех подряд, а я – только плохих людей. Не волнуйся ты за меня. Я правда уже давно могу сама. Всё могу…

Джейн подошла и с любовью погладила памятник матери.

– Люблю тебя, мама. Когда-нибудь, может, и увидимся.

Джейн уже собиралась уходить, когда на памятнике появилась надпись. Как будто углём начертили ровными линиями. «Дарен» – вот что там было написано. Имя Женькиного родного отца. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, надписи уже не было.

– Да что ж ты будешь делать! – с досадой сказала Джейн.

Она оставила цветы между двух давно просевших холмиков, заперла калитку оградки и ушла. Дался матери этот мерзавец! А Джейн он зачем?

Дарен не любил её, не растил. Он исчез, прежде чем Джейн появилась на свет. Мать осталась одна в ужасном, по тем временам, положении. Если бы не её верный поклонник, нежно любящий Машу с юных лет, Михаил, неизвестно, что стало бы с девушкой.

Прошло пять лет с небольшим, прежде чем Мария позволила Михаила убедить себя, что достойна любви и замужества. А он все эти пять лет, и последующие десять, доказывал Маше, что правда любит. Безоговорочно, а остальное просто не имеет для него значения. Он и Женьку любил, как родную. Общих детей с Машей им Бог, почему-то, не дал.

Сто семьдесят шесть лет прошло со смерти родителей, а Джейн никак не может позволить себе забросить их последний приют. Правда, между заменой памятников, возведением надёжной оградки, она всё-таки делала паузы. Чтобы люди в администрации погоста успели смениться. Ну, или просто забыть её, Джейн. Пройдёт ещё лет пятьдесят, нужно снова будет привести захоронение в порядок. Земля оседает, камень теряет блеск, тускнеет. Затираются буквы и цифры. Ваганьково, наверное, никогда не сравняют с землёй. Так что, забота о могилах родителей – это ещё надолго.

Джейн села в машину и получила сообщение в телеграм. «Мне вас посоветовала Надя Гуминская. Мы можем встретиться?». Джейн тут же позвонила Наде.

– Привет. Ты кого-то ко мне направляла?

– Да. Слушай, я не знаю, возьмёшься ли ты…

– Я разберусь. Главное, чтобы всё чисто было.

– Чисто, Джейн. Не волнуйся. – Надя умничка, быстро поняла, что объяснять ничего не нужно.

Джейн ответила на сообщение. Написала место и время. С клиентами она встречалась в разных ресторанах и кафе Москвы, но всего в пяти. Просто чередовала их. Не так часто Джейн получала заказы. Пяти ресторанов вполне хватало на целый год. Одно место встречи в два-три месяца.

– Добрый день. – сказала Джейн, выходя из укрытия и садясь за столик. – Вы опоздали.

Женщина, хорошо одетая, но какая-то замученная, сказала:

– Простите, Бога ради. Я живу за городом. Пробки…

Джейн молчала.

– Я понимаю, что нужно было выехать раньше, но… в общем, если начну объяснять – даже вам станет грустно.

– Да ну? – усмехнулась Джейн.

– Сколько вам лет?

– Это неважно. Это интересует всех, но это – неважно. Ну?

– Надя сказала, что вы можете и не взяться. Я расскажу, а там уж будь что будет.

У Риты был сын восьми лет. Муж тоже имелся – зарабатывал хорошие деньги. Всё вообще было прекрасно, пока сын, Стасик, не заболел. Жизнь превратилась в кошмар. Больницы, капельницы, обследования. Стас похудел. Облысел. Он начал что-то чувствовать, может даже понимать. Мальчик попросил у родителей щенка. И они купили ему щеночка, который обещал вырасти в большую собаку. Верного друга, а уж кому – Стасу, или потом Рите и Сергею – там жизнь покажет. Щенок был весёлым, мальчик ожил и повеселел. А потом…

– Этот подонок украл щенка прямо с участка. Был врач, и я не заперла калитку за ним на засов. Она не захлопывается. Пошла провожать врача, а Рики нет в саду. Мы с мужем с ног сбились. Искали вечер, ночь, всё утро. Узнали случайно… его украл бывший зэк с соседней улицы. Мы живём в обычном частном секторе, не в элитном посёлке. Всякие у нас там… есть. Рики бы сам не вышел за калитку. Подлец его утащил, а люди видели. Не сразу сказали… а когда мы к нему пришли – Рики уже не было в живых.

– Что он сделал со щенком? – спросила Джейн.

Рита понизила голос и сказала, что.

– Он смеялся нам в лицо. Мол, что вы мне сделаете. А собачий жир полезен при туберкулёзе. И полиция… полиция сказала, что ничего ему не будет. Рики был не просто щенком. Он был для нас членом семьи.

– Польза собачьего жира при туберкулёзе не доказана. – задумчиво сказала Джейн. – От туберкулёза умирают страшно…

– Страшно. Но неизвестно, когда. А сколько он ещё перебьёт собак за это время? Я не могу… я закрываю глаза, и вижу Рики. Я постоянно плачу. А Стас… совсем закис.

Они ещё помолчали, и Рита добавила:

– Серёжка собрался сам его пристрелить. Был готов сесть за это. Но… но мы не можем! Лечение… это всё так дорого. И жизнь. И всё. И потом… он сядет, а когда выйдет, Стаса может уже не быть.

Джейн думала о том, что рак тоже, наверное, можно вылечить. Надо попробовать.

– Вы не убеждайте меня. Я берусь. Цену вам сказали?

– Да. Нас устраивает. Но пусть он знает…

– Да-да. Всем хочется, чтобы они знали.

Рита огляделась и сказала негромко:

– У вас такая страшная… работа! Я бы не смогла.

– Зато интересная. Ладно. Давайте имя и адрес мужика, и будем на связи.

Вечером Джейн стало совсем невмоготу. Она так подолгу и так отчаянно пыталась сделать вид, что является просто человеком… но что толку? Она не просто человек. Видимо эти попытки – желание доказать себе, что Джейн не похожа на своего отца. Не похожа на Дарена. Не имеет с ним ничего общего!

– Привет, каннибал Лектор! – хмыкнула она, спускаясь со второго этажа старого деревянного дома.

Лестница скрипела. Но у Жоры так орал телек, что он не услышал этого скрипа. А и услышал бы – не спасло.

Георгий облился пивом и подскочил:

– Ты кто такая? Как попала сюда?

Вторая реакция не заставила себя ждать:

– О-о! Да ты красотка. Кого мне благодарить за такой подарочек?

Джейн спрыгнула с середины лестницы и с размаха врезала подонку ногой в живот.

– Чё-орт, – выдохнул он, отлетая к стене.

Расстояние между ними оставалось приличное, но вдруг глаза девчонки оказались аккурат напротив его глаз:

– Что? Что ты такое? – прохрипел Жора.

– Я то, что съест тебя. Ты собачек кушаешь, а мне почему нельзя? Я решила, что мне тоже можно.

Красивое лицо вдруг исказил оскал. Георгий увидел клыки и окаменел от ужаса.

– А есть я тебя буду медленно. Сначала капельку за Рики. Помнишь Рики? Ты украл его у больного мальчика.

– По… не помню.

– Ничего. Вспомнишь. – сказала Джейн и вцепилась клыками в шею Георгия.

Потом она отрывалась, медленно вынимая клыки, и спрашивала о других собаках и их кличках. Ответные реплики Георгия не отличались разнообразием. «Не помню!», «Прости!», «Пощади!», и так далее. Наконец в нём осталось слишком мало крови, и он отключился.

Джейн вытерла рот о его рубашку и швырнула обездвиженное тело на пол. Медленно подошла к зеркалу в старом трюмо, стоящем в углу. Посмотрела на себя. Черты лица разгладились. Клыки втянулись на место. Джейн открыла рот и провела языком по окровавленным зубам, слизывая следы. Ещё раз посмотрела на себя.

– Я не похожа на тебя. – сказала девушка своему отражению. – Не похожа!

Дом Георгия Джейн сожгла дотла. На всякий случай. Напился мужик, спалил родную хату – с кем не бывает. Сам по пьяни сгорел – тоже частая история. А у неё было в этом посёлке ещё одно дело. За которое ей не платили. Но даже если и так. Сработает – в мире будет на одного хорошего здорового пацана больше. Чем не профит?

Джейн позвонила Лене. Не сразу – сначала долго думала. Но потом всё-таки решилась.

– Привет. Я в засаде. – негромко, но спокойно, ответила на звонок детектив. – Срочное что-то?

– Да не знаю… хотела тебя нанять… наверное.

– Ну ты говори-говори. Я пока тут жду. Если исчезну из эфира – свяжусь с тобой позднее. Для чего хотела нанять? И почему – наверное?

– Да мать мне покоя не даёт! Снится. И так… наяву пытается кошмарить.

– Тебя? Кошмарить? Смешно.

– Лен, короче… ты всех вампиров в столице знаешь?

– Да всех-то не знаю, конечно! Так, по мелочи. У кого бизнес есть, в основном. Ты отца, что ли, разыскать хочешь?

– Не хочу я! Но мама… ну а вдруг он правда изменился?

Лена молчала.

– Хомина, ты чего заткнулась? Алё? У тебя там всё, слежка в активную фазу перешла, и ты исчезла из эфира? – спросила Джейн.

– Да я просто обдумываю. Кто из наших, в принципе, не питается людьми. Ну вот кто? Мы с Евгением. И всё, наверное. Я про Москву. В других городах может тоже есть такие энтузиасты, но единицы. Твой папаша склонен к гуманизму?

– Я его видела один раз в жизни. Один раз, Лен! И тогда он был очень… несдержан.

– Думаю, ничего не изменилось. – Лена тяжко вздохнула.

– Ты чего сопишь? – удивилась Джейн.

– Знаешь… я вдруг тебе так позавидовала. Так позавидовала… аж самой неловко стало.

– Почему позавидовала?

– Ты знаешь, почему.

Она знала. Лена могла завидовать только двум моментам. Первый – Джейн не горела на солнце. При дневном свете она могла перемещаться по улице совершенно спокойно, не боясь превратиться в горстку пепла. И второе – кровь. Джейн могла пить её, могла не пить. По идее, пить приходилось, чтобы остановить процесс естественного старения. Именно употребление крови подпитывало вампирическую составляющую Джейн, позволяя ей оставаться молодой. Но жажды крови у неё не было. Достаточно было раз в месяц выпить пару кубиков, и всё. Живи да радуйся дальше.

А все вампирские привилегии были при ней. Скорость, сила, слух, зрение, обоняние. И способность внушать. Человек с возможностями вампира… да, тут было чему завидовать. Если же Джейн когда-нибудь надоест жить, она просто перестанет пить кровь. Состарится в естественном темпе, и умрёт. Их, вампирских полукровок, на земле было мало. Считанные единицы. Но к двадцать первому веку они уже всё знали о плюсах и минусах своего существования.