– Я двери разблокировал, должны вручную открываться, только проволоку размотайте!

На проволочные закрутки времени ушло немного. Состав стоял подозрительно тихий, и Джону это не нравилось. А нравилась – все больше – идея насчет гранаты. Он потянулся к двери, но Маллори его оттеснил. Надо же, парни до сих пор берегут его, как будто он принц.

– Только ост… – начал Джон, и тут Тейлора отбросило от двери выстрелом.

Джона кто-то оттолкнул, и ребята начали палить внутрь. Когда выстрелы прекратились, Грант заскочил в поезд и скинул на землю тело, одетое в черное; следом передал Джону винтовку.

– Ты смотри, что у него.

– Наша?

– Да нет. Я таких не видел…

Он услышал за спиной скрежет и вовремя развернулся, уже на ходу начиная стрелять, и правильно – в двери следующего вагона оказалась щель, в щель – выставлено дуло.

– Да твою ж! Эй, лови!

Через дверцу в последнем вагоне пытался выбраться еще один охранник. Оказавшийся рядом Фишер выстрелил ему по ногам, но тот удержался, повалившись на поручень, а в следующую секунду Фишер упал. Охранника прошило очередью; он перегнулся через поручень, свалился и замер.

Тейлор, откашлявшись, сел на землю и, держась за грудь, смотрел на все это действо. Про себя Джон благодарил Бога – да нет, советника Маркуса, – что заставил парней надеть бронежилеты.

– Прямо в голову, – растерянно сказал Хантер, опустив автомат и глядя на недвижно лежащего Фишера. – Сволочи.

Только в третьем вагоне обошлось без приключений: там обнаружился еще один парень, совсем молодой, который отбросил оружие и сидел в углу, прикрыв голову.

– Не убивайте, – заскулил он, когда его вытащили на свет божий. – Пожалуйста…

– Не убьем, – пообещал Джон, – если ты нам расскажешь, куда это все везли.

– Взрывчатка, – сказал Тейлор, осмотрев ящики с грузом. – Вот и кинули бы гранату…

Оружия в поезде оказалось… ну если не на полк солдат, то на Джонов отряд – с большим запасом. Больше всего Джона встревожило, что такого оружия он в Гибее раньше не видел. И на той стороне, если подумать, тоже. Он уже давно привык, что крестный, владелец оружейной фирмы, продает винтовки куда ни попадя. Крестный чудом – еще большим, чем сам Джон, – ускользнул от отцовского правосудия. И хотя теперь его фирму национализировали, а сам он залег на дно, вот, пожалуйста – целый поезд.

И не первый.

И наверняка не последний.

Интересно, что на это скажет советник Маркус. Впрочем, уже за то, что он настоял на бронежилетах, Джон ему задолжал.

Если б еще можно было Маркусу доверять… Джон до сих пор не понял, что советник забыл в их отряде.

– Командир! Что делать с поездом?

Хороший вопрос. Будь Джон чуть лучшего мнения о здешних властях, он бы скинул им координаты. Возможно, даже оставил бы немного груза. Потому что их с отцом распря – это одно, а чужие поезда с оружием в землях Гибеи – уже совсем другое.

Но здешнее отделение ГСБ годится только зачистки проводить, им Джон и гильзы от патрона не доверил бы, не то что…

– Пока оставим здесь. Под наблюдением. Было бы интересно, конечно, узнать, куда он направлялся…

Оружие разгружали долго; подогнали вторую машину, оставленную далеко, у заброшенной станции. Фишеру Джон закрыл глаза, в которых застыло удивление, и сам отнес его в пикап… Тейлор кряхтел и потирал ребра, но в общем…

В общем, те, в поезде, явно к нападению не готовились. Решили, что могут разъезжать тут, как у себя дома.

Убитых обыскали тщательно, но не нашли при них ничего, что позволило бы узнать, откуда они. Кевларовые куртки с них сняли – пригодятся, а тела закопали в леске недалеко от замершего, расхристанного теперь товарняка.

Последними в машину сажали пленных. Уцелевшего охранника – в один грузовик, немца и машиниста Джон забрал к себе. Он сам сел рядом с немцем, с другой стороны – Грант. Немец то и дело бросал на Джона испуганные взгляды. Хорошо, как раз созреет для разговора, когда доедут. Джона начинало трясти – от облегчения и гнева.

– Командир, – позвал Фаркаш с водительского места, – думаешь, это те же самые?

Джон нервно облизнул губы. Только этого не хватало, но, скорее всего, Фаркаш прав…

Агент

Машина, за которой он гнался, оказалась «хамором» с открытым верхом, так что Агент, ускорившись, зацепился за кузов и дальше ехал с удобством. Машина забиралась все выше по узкой дороге, постоянно поворачивая. От кабины Агента отделяли ящики с грузом – и они же надежно укрывали от чужих глаз. Из-за ветра он не услышал бы, о чем говорят люди в машине, поэтому он вертел головой, запоминая ориентиры – и просто глядя на раскинувшийся внизу мир, заросшие травой и фиолетовыми цветами горы, полоски ручьев тут и там. Он уже немного привык к тому, что все здесь разноцветное.

Он отцепился от машины, когда она стала замедляться, спрыгнул и спрятался в придорожном кустарнике. «Хамор» остановился у блокпоста, очевидно теперь перешедшего в руки Бенджамина – потому что оттуда вышли люди, спросили пароль и пропустили машину дальше.

Джон

Охранялся блокпост из рук вон плохо: Агент проскользнул мимо без всякого труда. Теперь он уже не стал догонять «хамор», а пошел пешком, надеясь, что среди травы и деревьев его яркий наряд не будет слишком заметен. Он хотел сперва провести рекогносцировку, узнать, в лагере ли сейчас Бенджамин, – а потом уже действовать по обстановке. Он думал, что от блокпоста до лагеря будет недалеко, но дорога все тянулась, а лагеря пока видно не было. Агент по-прежнему запоминал ориентиры, чтобы потом передать в Организацию, вдыхал незнакомые, будоражащие запахи – пока не услышал внизу машину.

Беспокойные взгляды немца раздражали. Джон повернулся к нему и спросил:

– Weißt du wer bin ich?^[1]

Потом он спрашивал себя: отчего парень настолько испугался простого вопроса. Немец забормотал что-то в ответ, но то ли он говорил с акцентом, то ли Джон совсем забыл немецкий – он из всей тирады понял только «верен» и «новый порядок». Пока он силился хоть что-то разобрать, немец, будто на что-то решившись, стиснул челюсти, так что в первый момент Джон решил, что у него судорога. Но тут у немца закатились глаза, он затрясся и затих, и Джон не сразу понял, что смотрит уже на труп.

– Что…

– Цианид, – с досадой сказал Джон. – У этого ублюдка был с собой яд. Что за гребаные шпионские и…

Договорить он не успел, потому что машинист, пользуясь замешательством, ударил Гранта локтями под дых и, перегнувшись через сиденье, попытался стукнуть Фаркаша связанными руками. Фаркаш уклонился, но потерял управление, и их едва не вынесло в придорожные деревья, прикрывавшие обрыв. Сидевший рядом с Фаркашем Тейлор вцепился в руль и вывернул машину; Джон приложил машиниста по голове, распрямился и успел увидеть, как пикап, проламываясь через придорожные заросли, зацепил что-то яркое.

Какого…

Машина наконец встала – слегка набекрень. Грант ухватил пленного и слегка придушил его, пока тот не обмяк и не привалился к трупу.

– Господи, – пробормотал Тейлор, – мы кого-то сбили…

Джон рванул дверцу и выскочил. Услышал сзади визг тормозов другой машины и ругань.

– Командир, осторожней! – Тейлор выпрыгнул следом, щелкнув затвором автомата. Двое вышли из второго пикапа, тоже с оружием.

Серпантин на этом участке был довольно широким – иначе они давно уже слетели бы с обрыва. Джон медленно шел по зарослям, высматривая среди деревьев, кого они могли сбить.

– Косуля, что ли, – сказал Фаркаш. – Поехали, а?

Джон резко остановился.

За непрочной стенкой из тонких стволов олив был небольшой овраг; со дна оврага на Джона смотрел мальчик. Маленький – лет восьми-девяти, взъерошенный, в куртке, похожей на ту, что сам Джон носил в детстве. Он моргнул. Откуда тут ребенок? Откуда тут вообще чужие?

– Проверьте территорию! – крикнул он своим и позвал пацаненка: – Эй…

Сообразив, что тому должно быть больно, он спрыгнул в овраг.

– Ты живой? Не бойся.

Не похоже было, чтоб ребенок боялся. Он глядел исподлобья и моргал. Джону показалось, что этого мальчишку он прежде где-то видел.

– Очень больно? Встать можешь?

– Могу, – сказал тот.

– Хватайся за меня. Это мы тебя сбили. Что ты вообще тут делал?

Мальчик встал, ухватившись за поданную руку. Джон вытащил его из оврага, увел к обочине, усадил. Велел своим:

– Воды дайте…

Сдернул с ребенка курточку и вздохнул с облегчением, убедившись, что крови нигде нет.

– Тут болит? А тут?

Пацаненок слегка поморщился, когда Джон коснулся его левой голени.

– Ушиб? – Он осторожно ощупал ногу.

– Ничего, – сказал ребенок, все еще неотрывно глядя на Джона.

– Ты откуда здесь взялся, малец? – спросил из-за спины Фаркаш.

– Снизу, – сказал ребенок, облизав губы.

Джону подали бутылку воды, он открутил крышку и сунул мальчику. Тот напился, выдохнул и спросил:

– Вы Джон Бенджамин?

– Положим, я. У тебя ко мне дело?

Мальчик кивнул. К волосам и к воротнику у него пристали травинки.

Джон плюнул.

– Ты смотри, уже детей связными посылают.

– А кого тут посылать-то?

– А то ты не видел, командир, как хефашки себе фальшивое пузо взрывчаткой набивают. Время такое…

– А мы, по-твоему, должны быть как хефаши? Думай, что говоришь…

– Я не связной, – сказал ребенок. – Меня Джей-Би зовут… Джей-Би Терах. Мою маму зовут Мира Терах. Вы ее помните?

– Мм?

– Ну да. Она так и говорила. Но у меня от нее письмо.

Он вытащил из кармашка аккуратно сложенный листок и подал Джону. Тот развернул письмо. Красивый округлый почерк, который ровно ничего ему не говорил.

Ваше высочество! Вы вряд ли вспомните меня, но больше мне не к кому обратиться. Мы с вами познакомились, когда вы учились в офицерской школе у нас в Нофе, во время увольнительной. Я влюбилась в вас тогда с первого взгляда, но боюсь, что этой же участи не избежали тысячи девушек Гибеи. Вы с удовольствием проводили время со мной и даже ужинали как-то у нас дома (помните, мой отец все критиковал политику короля и я ужасно за него боялась, а вы только поддакивали?). Вы закончили школу и уехали на фронт, а через девять месяцев родился Джей-Би. Он – единственное, что у меня от вас осталось. Семья приняла нас, и я не собиралась требовать ничего от вашего высочества. До войны мы хорошо жили. Но теперь я больна, дома у нас не осталось (живем у соседки), а мои родители убиты. Я очень боюсь за Джея. Если мне удастся выбраться, я порву это письмо, вы никогда обо мне не услышите. Но если я все же умру, я прошу вас: присмотрите за ребенком. Я думаю, вы сами поймете, что в мальчике течет ваша кровь. Я знаю, что вам сейчас тоже нелегко и что вы вынуждены скрываться, но у Джея больше совсем никого нет, поэтому я прошу вас: присмотрите за ним…

Пацаненок глядел упрямо, надув губы, и Джон вдруг ясно понял, где видел его. На собственной детской фотографии.

– Так. – Джон резко встал. – Едем в лагерь, незачем тут сидеть на дороге.

– В лагерь?

– А куда? Дорогу он все равно уже нашел…

Джон хотел было посадить мальчика рядом с собой в машину, но Тейлор остановил его:

– Куда? К мертвецу?

Тьфу ты. Джон передал ребенка Маллори, сам сел на прежнее место.

– Командир, – осторожно позвал его Тейлор. – Это то, что я думаю? Мальчишка-то ваш портрет…

– О господи, – сказал Джон, глядя прямо перед собой. – Господи гребаный боже.

Машина с трудом карабкалась в горы. Недалеко от лагеря они остановились, вытащили беднягу Фишера; Хантер и Тейлор повели пленных вверх по узкой тропинке. Джон осторожно взял ребенка на руки. Один из часовых подошел отогнать и спрятать машину, покосился на мальчика, но ничего не сказал.

Встречал их советник Маркус.