– Его величество определенно побывал здесь, – произнесла Ферма; ее голос гулким эхом отдавался в просторном помещении.

Элина ступила на каменный круг, отгоняя воспоминания, и вместе со своим Копьем поднялась к западному стеллажу.

– Вот, пыль стерта. – Ферма указала на полку.

– Зачем отцу свитки о Бессмертных?.. – озадаченно пробормотала Элина.

Она знала эти записи как свои пять пальцев. Бессмертные были… странным предметом, мягко говоря. Знаний о них набиралось немного, на пару полок. И именно к ним ее мать чаще всего обращалась в последние дни болезни.

«Мне ведомо это горе, – прошептала как-то раз Ахна. Ее истончившиеся, хрупкие пальцы мертвой хваткой вцепились Элине в плечи; широко раскрытые глаза уставились куда-то в пустоту. – Мне ведома ее боль».

– Элина, – тихо позвала Ферма. – Мы можем вернуться сюда в другой раз.

Элина с ужасом поняла, что скрутила в руках кончики своей дупатты и что пальцы у нее трясутся.

«Довольно призраков!» – велела она себе и глубоко вдохнула, но закашлялась от пыльного воздуха.

– Нет, другого раза не будет. – Элина утерла лицо дупаттой. – У меня встреча с Сэмсоном, а потом тебе нужно отыскать Варуна…

Ферма тронула ее за плечо:

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Элина недоуменно посмотрела на наставницу. Она знала библиотеку как Клятву пустыни; ничего нового юми ей не покажет. Или?..

Ферма тем временем уже спустилась, и Элина, оглянувшись напоследок на раздел с текстами о Бессмертных, поспешила за ней.

Пройдя вдоль восточной стены, они нырнули в коридор. Элине был знаком этот проход, отделанный плитками из слоновой кости. Он вел в личный кабинет Ахны. Однако Ферма, не доходя до кабинета, остановилась перед непримечательной на вид плиткой.

Приглядевшись внимательнее, Элина заметила щель в соцветии лотоса, будто выступающем из стены.

– Что это?

– Сейчас увидишь.

Ферма жестом подозвала ближайший светящийся шар и, заострив прядь своих волос, сунула ее в щель и повернула, словно ключ в замке.

Элина ахнула. Стена вдруг отъехала в сторону, а за ней обнаружилась комната размером примерно с ее балкон. В середине стоял массивный сундук.

– Ферма…

– Наиболее важные и драгоценные свитки твоя мама спрятала в этом сундуке и взяла с меня слово молчать. Я собиралась привести тебя сюда в день коронации, а тут ты сама вдруг решила пойти в библиотеку… Так что вот. Считай это подарком.

Элина повернулась к юми, расплываясь в улыбке – первой, казалось, настоящей улыбке за многие циклы.

– Ферма!.. – Она что есть силы прижала к себе телохранительницу; та нежно положила руки ей на плечи и опустила подбородок на макушку.

– Я посчитала, Ахна сама бы тебе все рассказала в свое время.

– Спасибо.

Элина присела перед сундуком, а Ферма открыла его, снова воспользовавшись своей прядью. Внутри сундук был плотно набит свитками, тетрадями и папками. Элина стала осторожно копаться в содержимом. Открыв первую попавшуюся тетрадь, она сразу увидела в углу страницы материнские инициалы.

Ахна любила оставлять свой автограф везде: хоть на изнанке лацкана пальто, хоть на полях исторического манускрипта. На вопрос зачем – она помолчала, задумчиво глядя куда-то вдаль, будто искала опору для собственных мыслей.

– Твое имя, дочка, очень важная вещь. Оно показывает, кто ты такая, – и тебе самой, и всему миру.

Только после ее гибели Элина поняла, в чем был смысл повсюду писать свои инициалы. Это не обозначение принадлежности, а тихая отчаянная попытка оставить след. Разбросать частички себя, чтобы не кануть в безвестности.

Элина провела пальцем по автографу, размышляя, видит ли мама ее сейчас и как отнеслась бы к ее неспособности удержать огонь.

– Что конкретно мы ищем? – подала голос Ферма. – То же, что хотел найти его величество?

Элине вспомнилось металлическое кольцо, лежавшее на отцовском столе, и то, с каким выражением лица Лио отказался говорить о Вечном пламени, о будущем ее королевства.

– Он занят какими-то своими проблемами, и на мои вопросы у него времени нет.

Она жестом велела шару-светильнику спуститься и осторожно развернула очередной свиток. Хрусткая бумага была исписана рунами эрра. Элина отложила свиток и взяла другой. Пролистала несколько тетрадок в поисках указаний или ключа, но не смогла разобрать чудовищный почерк.

Кроме того, не на всех свитках стоял автограф. «Странно», – подумала Элина, и в следующую же секунду пришло осознание.

Отметок не было, потому что мама так их и не дочитала.

«Мне ведомо это горе. Мне ведома ее боль».

Или, быть может, дочитала, но полученные ответы окончательно ее сломали. Холодный, мерзкий страх зашевелился где-то в животе. Что из написанного здесь толкнуло Ахну на самосожжение в Вечном пламени?

– Пойдем отсюда, – сказала Элина.

– Тебе плохо? – встревожилась Ферма.

– Нет, просто нужно на воздух.

Она начала подниматься, позабыв о висящем над головой шаре. От удара светильник отлетел куда-то в сторону.

– Ай! – вскрикнула Элина, потирая макушку, и в мелькающем свете вдруг заметила… движение?

Она замерла, приглядываясь. Надписи на свитке оживали!

Взмахом руки Элина заставила шар подлететь ближе и завороженно смотрела, как руны у нее на глазах расцепляются и удлиняются, образуя новые фигуры и символы. Скоро стало ясно: это вовсе не слова, а женские силуэты рядом с пламенем.

Точнее, один и тот же силуэт, пляшущий вокруг огня.

– Что это? – спросила Ферма, заглядывая ей через плечо.

Элина смотрела на свиток, пытаясь разгадать, что же там изображено. Семь поз, но таких не было ни в унсунге, ни в киматре. Одно, впрочем, она чуяла нутром: перед ней лежал ключ к силе.

– Инструкция к тому, как держать огонь, – прошептала она.

Под рунами рукой Ахны – Элина узнала почерк – был написан перевод. Подпись к седьмому рисунку, как и сам рисунок, отсутствовала. Элина разгладила нижний угол свитка. Там кто-то нарисовал цветочек – жасмин, а под ним стояли инициалы, словно на картине: А.М.

Свернув свиток, Элина убрала его в складки своей юбки и направилась к выходу.

– Подожди! – окликнула ее Ферма. – Может, стоит сообщить твоему отцу?

– Благородному правителю Раванса недосуг учить меня премудростям пламени. Так что пускай это будет нашим секретом.

– Ты хоть раз задумывалась, почему он вечно откладывает разговор? – спросила Ферма. Ее темно-желтые глаза будто светились в полумраке библиотеки. – Ты вообще помнишь, что было в тот день?

«Нет».

– Да… – выдавила из себя Элина, хотя на самом деле помнила лишь обрывки: благоговейный взгляд матери, отчаянный вопль отца. Единственный раз в жизни она видела, как он корчится в слезах.

– Он не хочет, чтобы ты повторила судьбу своей матери.

– Она сошла с ума, – тихо сказала Элина.

Безумие текло в жилах правителей Раванса. И хотя Ахна не принадлежала к королевскому роду, печальная участь ее тоже не минула. Как и прочие огнепоклонники, она уверовала, будто искупление обретается только в сожжении. Вечное пламя пожрало ее целиком, не оставив даже пепла, который можно развеять по ветру.

– А умей она управлять огнем, то, глядишь, и не сгорела бы, – процедила Элина.

Юми ухватила ее за локоть.

– Огонь опасен и неуправляем, – увещевала она. – Нельзя обуздать его только по записям. В прошлый раз ты чуть не спалила дворец дотла…

– Мать моя золото, Ферма, ты говоришь прямо как король…

– Я не хочу потерять и вторую королеву, – сказала юми.

Гнев растаял без следа. Элина отвернулась, чтобы скрыть виноватый румянец.

– Можешь идти, – сказала она шепотом, но даже он под высокими сводами прозвучал гулко.

Не сразу, но Ферма низко поклонилась и, пробормотав: «Ваше высочество», вышла.

* * *

Вернувшись к себе, Элина обнаружила сообщение от Сэмсона: «Поздравляю с нашей помолвкой» – и приложенный к нему текст речи. Прочитав его, она ощутила, как под ложечкой холодеет. Брак был неизбежностью: в конце концов, она обязана произвести на свет наследника. Однако Элина всегда считала, что в состоянии править в одиночку, как и отец. Да, так труднее, но зато она сможет целиком посвятить себя защите своего королевства.

В дверь постучали.

Элина быстро закрыла сообщение и убрала свиток в ящик стола, после чего кивком велела охранникам впустить посетителя.

– Ваше высочество. – Сэмсон низко поклонился.

– Оставим формальности. – Она жестом пригласила его на крытую террасу. – Поговорим здесь.

– Вы уже прочитали то, что я прислал? – осведомился Сэмсон, пока горничная ставила на столик чай и тарелку с воздушным печеньем.

По перилам и дорожкам садика стучал дождь, ветви баньянов шумели на ветру.

– Есть шероховатости, но я все поправлю.

Элина налила себе чай, изучающе глядя на Сэмсона. Она слышала рассказы о его воинских подвигах. Широкоплечий, с металлическим загаром, он определенно походил на воина. Однако были в нем и королевские задатки: уверенность и надменность позы, прямота взгляда. Правитель из него выйдет отменный.

– Давай начистоту, – сказала Элина и потянулась к чашке Сэмсона. – Трон Раванса – единственный, на который ты пробовал претендовать?

Даже если вопрос удивил Сэмсона, виду он не подал. Просто смотрел на нее своими темно-синими глазами. «Слишком много воды», – подумала Элина и вовремя удержалась, чтобы не потереть шею. В Равансе такие глаза считались дурной приметой. В пустыне вода кружила людям голову.

– Не единственный, – сказал Сэмсон наконец.

Она позволила себе улыбнуться. Что ж, по крайней мере он знает, когда лучше говорить правду.

– И скольким еще королевам ты делал предложение?

Она отпила чай, продолжая пристально смотреть на Сэмсона. Тот глаз не отводил.

– Всего двум. Точнее сказать, одной королеве и одному королю. Но… Фарин счел эти союзы недостойными.

– А зачем тебе одобрение Фарина?

– Что поделать, коли я лишь жалкий джантарский прихвостень? – Он усмехнулся уголками губ. – Так, по крайней мере, говорят люди.

Он ее дразнил; это было ясно по озорным искоркам в глазах. «Что ж, – подумала Элина, насыпая себе сахар в чай. – Хочешь поиграть? Давай поиграем».

– И какие из слухов правдивы?

– Ни за что не поверю, будто ваши шпионы не раздобыли подборку сплетен из «Вестника Джантара», – усмехнулся Сэмсон. – Рассказывайте, что вам про меня известно.

– Что ты сешариец и что ты продал своих сородичей в обмен на собственную свободу.

– Старо. Ну же, моя королева, у вас должно быть что-то посущественнее.

– Ты аферист, принимающий объедки из рук у королей из желания выглядеть им ровней.

– Да, уже жестче, но вы явно способны на большее.

Элина немного помолчала.

– Ладно, не будем тянуть шобу за хвост, – сказала она и подалась вперед. – Ты бродяга, человек без родины, а твой покровитель крепко держит тебя за горло, хоть и не скупится на похвалу.

– Теплее, – произнес Сэмсон, не дернув и бровью.

– Куда бы ни пошел, ты везде чужой, – прошептала она. – Сколько бы ни бежал, ты никогда не окажешься дома. Потому что у тебя его нет.

– Холодно.

Элина чувствовала его дыхание. Лицо Сэмсона было так близко, что на мгновение Элине показалось, будто он действительно хочет ее поцеловать. Как жених он мог счесть, что это его право, а то и обязанность.

Однако Сэмсон ее удивил.

Он взял ее за руку и погладил большим пальцем по тыльной стороне ладони.