Обезьяно-дельфин улыбается еще шире, обнажая острые зубы, как будто с желанием произвести хорошее впечатление.

Чтобы успокоить министра, Алиса спешит объяснить:

– Здесь все держится на записи генетических кодов примата и китообразного. Повар бы выразился так: успех или неудача моего блюда зависят от рецепта и от дозировки ингредиентов. Здесь ингредиенты – это кончики цепочек ДНК.

Ошеломленный Бенджамин Уэллс вглядывается в водяную обезьяну, явно радующуюся новому лицу и всячески это демонстрирующую.

– Я не знал, что ты…

– Добилась успеха? – договаривает за него Алиса.

– Согласись, это поразительно! То есть я хочу сказать, что… Словом, я не ожидал, что ты так быстро добьешься результатов.

– Ну, не так уж быстро…

– Сколько лет твоему Эжену?

– Три года, он еще ребенок.

Бенджамин вздрагивает от удивления.

– Ты хочешь сказать, что целых три года скрывала от меня своих… живых гибридов?

– Я хотела убедиться в жизнеспособности Эжена, прежде чем показывать его тебе, – оправдывается молодая женщина. – Представь, ты приходишь, а здесь труп…

Обезьяно-дельфин продолжает делать приветственные жесты в сторону министра. Определенно, новый человек его сильно заинтересовал.

– Это еще не все. Пошли дальше.

Они переходят в комнату за дверью с буквой D. Там министр науки тоже видит огромный стеклянный куб, но уже не с водой, а с бурой землей.

– Это что, огород для Эжена?

Алиса трижды стучит по стеклу, земля в кубе приходит в движение. Появляется лицо, наполовину заросшее черной шерстью. Уэллс снова невольно отшатывается. Поборов первоначальный шок, он подходит к стеклянному кубу и разглядывает сидящее там существо. Видно, что это тоже примат, только глазки и ушки у него маленькие, почти невидимые. Зато нос гораздо длиннее, чем у шимпанзе, с подвижным розовым пятачком. Волосы над верхней губой светлее и образуют усы, рот приоткрыт и обнажает два длинных резца, как у бобра или у белки.

Плеч у существа нет, почти от головы растут огромные розовые кисти, пальцы продолжены широкими толстыми ногтями, больше похожими на когти.

Орудуя кистями, как лопатами, существо пробивается сквозь бурую землю и прижимается боком к стеклу.

– Он буравит землю с той же легкостью, с какой обезьяно-дельфин перемещается в воде при помощи своих перепонок! Поразительно…

Никогда еще Бенджамин не испытывал такого изумления.

– А этот как называется?

– Macacus terrarius. Для меня это Мария-Антуанетта.

– То есть она – дама. Кто же родители твоей Марии-Антуанетты?

– Самец-бабуин и самка крота. – Алиса тычет пальцем в клыки существа. – Длинные резцы позволяют ей резать корни и даже более твердую древесную ткань. При помощи своих широких лап с когтями она перемещается в рыхлой земле, как в полужидкой грязи.

Она поворачивается к министру.

– Мы можем идти дальше?

Уэллс утвердительно кивает. Они выходят, Алиса открывает последнюю дверь, помеченную буквой А. За ней высится просторная вольера с огромным деревом в центре. На его ветке висит удлиненный светло-бежевый плод, который министр сперва принимает за банан-переросток.

Алиса свистит, плод вибрирует и раскрывается, внутри него белеет лицо. Министр видит крылья, вернее, тонкую полупрозрачную мембрану, которой соединены длинные фаланги этой невиданной обезьяны.

– Знакомься, Macacus aerius, помесь гиббона – наверняка ты их знаешь, это прыгучие обезьяны, обитатели высоких крон – и летучей мыши.

– У него нет рук? – удивленно спрашивает Бенджамин.

– Намекаешь, что он подобен ангелу? Иметь и руки, и крылья нелогично. У млекопитающих четыре конечности, а не шесть, то есть ты видишь его передние конечности, превратившиеся в крылья, как у птиц.

Странное существо порхает пару секунд по вольере, но в ней слишком тесно, и ему приходится задержаться перед гостями.

– Я экспериментировала с крыльями альбатроса, но перья оказались неразрешимой проблемой.

Бенджамин не сводит глаз с гиббона – летучей мыши; на его вкус, это вылитый вампир из фильма ужасов вроде «Дракулы», разница только в том, что у него почти полностью белый окрас.

– Самец или самка? – выдавливает он.

– Жозефина у нас самка, видишь шесть сосков у нее на туловище?

Пользуясь близостью существа, министр тщательно его разглядывает. Ему бросается в глаза удлиненная морда, круглые черные глаза навыкате и особенно широкие остроконечные уши с бороздками внутри.

– Можешь с ней поболтать, у нее тончайший слух, она улавливает тишайший шепот.

– Ну, что же… Бонжур, Жозефина.

В ответ существо издает негромкие крики, что-то среднее между обезьяньим бурчанием и птичьим чириканьем.

– Что ответила мне твоя Жозефина?

– Что она голодна. Я установила для нее дозатор сухого корма, но она предпочитает целые фрукты. Покорми ее, если хочешь.

Алиса указывает на ящик с зелеными яблоками. Министр берет одно и просовывает между белыми прутьями клетки. Жозефина ловко хватает яблоко зубами и помогает себе длинными пальцами задних конечностей: держит его и с довольным видом жует.

Доев яблоко, гибрид издает клекот. Министр протягивает ему еще одно зеленое яблоко.

– Я под сильным впечатлением… – бормочет он.

Насытившаяся Жозефина упархивает вглубь вольеры. Министр потрясен крылатой обезьяной.

– От летучей мыши у нашей Жозефины не только крылья: еще у нее полые, то есть облегченные кости. На большой высоте, где снижено давление, у нее не нарушается дыхание. Пища ее привлекает, естественно, своеобразная: кроме плодов и цветочков, она не брезгует мелкими птицами и крупными насекомыми, служащими ей источниками белков. В проекте «Метаморфоза» занимаются организмом во всей его полноте, это очень далеко от пришивания конечностей, которым занимались герои научно-фантастических романов начала двадцатого века.

– А как у Жозефины с сонаром, при помощи которого летучие мыши ориентируются в темных пещерах? – интересуется Бенджамин, еще не оправившийся от потрясения.

– Сонар на месте. То же самое с Эженом: у него не только плавники, но и гладкая безволосая кожа, как у дельфина, и большой объем легких, позволяющий надолго нырять.

– Как насчет Марии-Антуанетты?

– Плюс к лапам с когтями и к длинным резцам у нее есть осязательные волоски – усики, позволяющие улавливать малейшие вибрации почвы, и острое обоняние, облегчающее поиск пищи. Она тоже может подолгу обходиться без воздуха под землей.

– Чем же питается эта твоя подземная Мария-Антуанетта?

– Тем, что находит в земле, главным образом червяками, корешками, грибами.

Жозефина не сводит глаз с человека, побаловавшего ее любимым лакомством.

– Писатели-фантасты прошлого тоже придумывали гибридных людей, но у них они оказывались рабами. У меня совершено другая цель: создать для нас соседей… или наследников, – говорит Алиса.

Министр внимательно рассматривает летучую обезьяну с длинными светлыми крыльями.

– Что будет, если в один прекрасный день выяснится, что здесь происходит? – спрашивает он.

– Может быть, тогда люди возьмутся наконец за ум?

– Нет, они еще сильнее ужаснутся и еще больше тебя возненавидят, – возражает Бенджамин с обреченным видом.

Летучая обезьяна, расправившаяся с яблоком, застывает прямо перед министром и протягивает ему свою гибкую, как рука, ногу стопой кверху, будто просит добавки.

– Не иначе, Жозефина принимает тебя за постоянного подносчика яблок, – смеется Алиса. – Получив лакомство один раз, она ожидает его на регулярной основе.

Министр и гибрид долго смотрят друг на друга. Потом Жозефине надоедает служить объектом любопытства, а может, ей не терпится получить третье яблоко: она просовывает между прутьями вольеры ногу, хватает Бенджамина за руку и впивается в нее клыками.

Мужчина вскрикивает от боли.

– Прекрати, Жозефина! – кричит Алиса. – Немедленно перестань!

Гибрид послушно выпускает руку министра, тот отбегает от вольеры, сжимая укушенное место.

Алиса отводит его к раковине в углу, чтобы он промыл рану, приносит дезинфицирующее средство, бинт и компрессы.

– Слюна может вызвать воспаление, лучше дезинфицировать укус спиртом.

Она промывает рану.

– Понимаешь теперь, почему я столько ждала, прежде чем показать их тебе? Сначала нужно было лучше изучить их психологию, реакцию на незнакомых людей. То, что сейчас произошло, – всего лишь коррекция привыкания: она укусила тебя, как маленькая девочка укусила бы взрослого, отказывающего ей в конфетах.

Бенджамин вовсе не уверен в ее правоте.

– Вряд ли я смогу долго сдерживать любопытных после разоблачений Мартинеза. Эту лабораторию придется очистить.

– В каком смысле «очистить»? – с подозрением спрашивает Алиса.

– Я пришлю команду из доверенных людей, офицеров секретных служб, умеющих работать в подобных ситуациях и держать язык за зубами.

– Что будет с Эженом, Марией-Антуанеттой и Жозефиной?

– Не представляю, как можно их скрыть. Всегда найдется журналист с желанием проверить, что за «монстра» видел Диего Мартинез. Одной круглосуточной охраны будет недостаточно. Рано или поздно какой-нибудь журналист найдет способ обмануть ее бдительность.

– Ну так пришли полицию!

– Чем больше людей будет осведомлено, тем выше риск, что кто-нибудь так или иначе сюда проникнет. Никогда нельзя недооценивать силу любопытства. Чем больше охраны, тем выше ценность охраняемого объекта и тем подозрительнее секрет. А значит, больше людей, рвущихся все разузнать.

– Что же ты предлагаешь? – спрашивает Алиса, бинтуя другу руку.

– Мои «чистильщики» размонтируют твою лабораторию и все отсюда вывезут. Вся документация будет уничтожена. Что касается твоих гибридов, то, увы, в отношении них придется прибегнуть к эвтаназии.

– Об этом и речи быть не может! – возмущенно кричит Алиса.

Министр выдерживает паузу и гнет свое:

– Я не предлагаю тебе прекратить исследования, наоборот: я разрешу тебе их продолжить. Но иначе и в другом месте, в лучших условиях. А для этого тебе придется распрощаться с музеем и с этими тремя… черновиками.

– Эжен, Мария-Антуанетта и Жозефина – не «черновики»! – цедит сквозь зубы Алиса.

Но тон Бенджамина безапелляционен.

– Пойми, Алиса, твои «морские свинки» внушают страх, стоит их найти – а я вынужден тебя уверить, что их вот-вот найдут, – и тебя линчуют или в лучшем случае упекут в тюрьму. Если ты отвергнешь мое предложение, то не только столкнешься с человеческой мстительностью, но и предстанешь перед судом. Я уже не смогу тебя спасти.

– Я не боюсь, – храбрится Алиса.

– В тюрьме или в могиле ты уже не сможешь продолжать свои исследования!

– В могиле? – переспрашивает молодая женщина.

– Мало тебе одного покушения? – сердится Бенджамин. – Коллега, министр внутренних дел, предупредил меня о пугающей переписке в Даркнете. Набралось уже несколько человек, собирающихся положить конец твоим экспериментам… радикальным способом. В следующий раз тебе может не повезти, не всякий убийца настолько неуклюж. Поверь, лучше продолжить твою работу в другом месте.

Алиса взвешивает его доводы и, тяжело дыша, бормочет:

– Погоди, я правильно поняла, что пуля снайпера может настигнуть меня где угодно?

– Правильно. Но у меня возникла идея. Есть одно местечко, где ты будешь в безопасности. Это неблизко, но доверься мне: я не позволю, чтобы ты «покончила с собой», как произошло с твоим прославленным предком.

8

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Пауль Каммерер