Обедали в кафе под открытым небом. Шашлык, всякие вкусности. Вита не ела, взяла только чай в картонном стаканчике, села за столик в стороне от ребят и наблюдала, как они липнут к Харону. Почему-то вспомнилось именно это прозвище, которое Филиппу дали конкуренты из теневого бизнеса. Но сейчас глава «Мульцибера» не походил ни на Харона, ни на Архитектора Пандемониума, как Филиппа прозвала Вита в злополучных статьях. Он оживленно общался с детьми на разные темы. Прервался разговор о футболе, инициативу перехватили девочки, щебетавшие о книгах и сериалах. Филипп отвечал всем, кому-то обещал поездку на завод, производивший глазированные сырки; кому-то в конный клуб. Казалось, что он знает все и обо всем.

Ватага заняла все столики в кафе, а шашлычники едва успевали жарить мясо.

– Ну что, уже втрескалась? – Слава сел на скамейку рядом с Витой, поставил пластиковую тарелку с шашлыком на столик, впился в мясо крепкими зубами, не дожидаясь ответа. Вите он напомнил хищника, терзающего зазевавшуюся жертву.

– Не сомневаюсь, что ты не на дорогу смотрел, а пялился, как я твоему боссу отсасываю. Думаешь, принудительный минет располагает к романтике и бабочкам в животе?

Слава усмехнулся.

– Дай-ка я за тобой поухаживаю, голодная небось, – он поднялся из-за стола и через минуту вернулся с тарелкой ароматного, еще шипящего, шашлыка, с гарниром из лука и тонким лавашем.

– Поешь, день обещает быть длинным, эта малышня силы выпивает не хуже, чем бой.

Виту передернуло.

– Откуда знаешь?

– Про бой или малышню? – Слава улыбнулся, откусил мясо, – ладно-ладно, Шеф с этими детдомовцами возится, как с родными, другим тоже помогает: то деньги переводит, то здания ремонтирует, то компы закупает. Но к пятнадцатому у него личный интерес.

– Знаю уже, но раньше я об этом ничего не нашла.

– Конечно, не нашла, это же секрет. Двигайся в тишине, как вещают паблики по саморазвитию. Шеф не любит распространяться про добрые дела.

– Почему?

Слава пожал плечами:

– Сама его спроси. Ешь, пока не остыло.

Вита поковыряла в тарелке пластиковой вилкой, подцепила кусочек шашлыка. Вкусное сочное мясо таяло во рту.

– Ты служил? – спросила Вита доев.

– Ага, – ответил Слава.

– Сирия?

– Секрет, – улыбнулся Слава.

– В Москве платят больше? – Спросила Вита, пригубив остывший чай.

– Шеф ведет малышню на баррикады, – ушел от ответа Слава, указав на то, что ватага детдомовцев во главе Филиппа рванула к полигону для пейнтбола.

– Так, народ, весь арсенал в вашем распоряжении, развлекайтесь. Крошите врагов в фарш, только не пораньтесь.

На полигоне разверзся ад. К развлечению присоединились и девчонки. Вита не успевала делать снимки, ловя счастливые мордочки. Ей с удовольствием позировали, забыв про злосчастный блог. Филипп помогал служащим, не успевавшим раздавать перезаряженное оружие, поправлял приклады, советовал, как держать.

После "боя" отправились на аттракционы.

– Почему вы Филиппа Игоревича не любите? – спросила девочка лет шести, которую Вита держала за руку, чтобы малышка не упала.

Впереди щебеча о чем-то шли остальные ребята.

Вита не знала, что ей ответить. Не рассказывать же про принуждение к сексу и угрозу групповым изнасилованием? Для этих детей не существовало Харона, для них Благополучный был как Дед Мороз, приносящий подарки и дающий шанс на лучшую жизнь. Это противоречие весь день не укладывалось у Виты в голове.

– Постой, тут кадр должен получиться отличный.

Вита подвела девочку к изящному мостику через небольшой ручей, за ручьем приветственно улыбались фигурки Маши и Медведя. Вита отошла, присела на корточки и сделала фото.

– Я не знала его с той стороны, с какой знаете вы, – сказала Вита правду, когда поняла, что ничего другого ответить не может.

– Или ты просто меня не знаешь, – Филипп стоял позади нее, ветер трепал его волосы, – нам пора на колесо обозрения.

Девочки-подростки обменялись понимающими взглядами, прихватили малышей и поспешили уйти, на их губах Вита заметила красноречивые улыбки. Наверняка они решили, что между ней и Филиппом роман. Одна из тех невероятных историй, где провинциалка приезжает в столицу и падает в объятия красавца-олигарха. Свадьба, счастье, конец. Рассказать им правду про их отношения, все равно, что отнять веру в мечту.

Филипп подал ей руку, Вита приняла ее. Ладонь Харона была теплой и мягкой, не такой, как ожидаешь от проводника в царство мертвых.

– Memento mori, – прошептала Вита, боясь поддаться очарованию момента, может, он и владел ее телом, но сердце и душа останутся только ее.

Филипп нахмурился.

– Девушка, полная жизни, не должна думать о смерти, – Филипп нежно пожал ее пальцы и сделал шаг. Их тела соприкоснулись.

– Собственность Харона не должна о смерти забывать, – тихо ответила Вита, порыв ледяного ветра унес слова в небо, где снова начали собираться тучи. Она положила ладонь ему на грудь, привстала на цыпочки, словно хотела прикоснуться губами к его губам, но вместо поцелуя, прошептала, – не позволяй мне в тебя влюбляться, унижай, пользуй, как подстилку, но не веди себя со мной так. Утром ты угрожал изнасиловать меня в рот, а днем относишься, будто в тебе есть что-то человеческое. От монстра я приму боль, но не тепло.

Не дожидаясь ответа, Вита вырвала свою ладонь из руки Филиппа и быстро пошла прочь.

Несколько секунд Филипп смотрел ей вслед, под каплями ледяного дождя, хлынувшего с неба. Потом быстрым шагом догнал, схватил за предплечье, развернул к себе и горячо прошептал:

– Ты права, я был с тобой слишком мягок. Больше не буду. Завтра перекрасишь волосы, с такими локонами ты слишком похожа на невинную жертву, я же хочу трахать развратную шлюху. Думаю, пепельный подойдет. Хочешь монстра?!

– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, но кого волнует чужое горе! – выкрикнула Вита.

Филипп опешил от ее слов. Несколько мгновений пристально вглядывался в глаза Виты, будто старался понять, разгадать ее. Проникнуть в тайные уголки ее сознания. Затем притянул к себе, склонился низко. Его губы едва коснулись ее губ.

Вита замерла. Это был бы первый поцелуй в ее жизни. Она прижалась к Филиппу, готовая отдаться ему. От предвкушения внизу живота потеплело.

– Не сейчас, девочка моя, не здесь, – прошептал Филипп, а потом коротко поцеловал в лоб, как ребенка.

Глава 13

«Трудно поверить, я и сама не поверила бы, если прочитала где-нибудь о том, что видела, но Филипп Благополучный, беспринципный и безжалостный Архитектор Пандемониума устроил настоящий праздник для ребят из Детского дома № 15. Я не знаю, что связывает его с этим учреждением, не знаю причин, но факт остается фактом (хотя мне и самой непросто его принять) – радость в глазах ребят самая настоящая. Если верно, что дети чувствуют плохих людей, то, возможно, я поспешила с выводами насчет генерального директора «Мульцибер» и им движет не только алчность и жажда власти, но и добрым делам есть место в его сердце. С этого дня я постараюсь не только вытаскивать на свет темные дела, но и проливать свет на добрые».

Вита перечитала получившуюся статью, шестую за последний месяц, посвященную Благополучному в рамках их неблагополучного соглашения. Серия начиналась с фирмы, занимавшейся организацией похорон для неимущих. Вечерние фото, сделанные на кладбище, получились такими, как надо. Простые, но добротные памятники и ограды навевали печаль и напоминали о бренности бытия. Серые сумерки, окутавшие могилы добавляли нотку жути. Текст Вита постаралась сделать без лишнего пафоса, подав все, как внезапное открытие, мол, есть и у Харона намек на сердце. Подписчики приняли статью сдержанно, но обошлось без срача на несколько тысяч постов. И на том спасибо.

Несколько статей были посвящены благотворительным фондам и социальным стройкам «Мульцибер» (Вита думала, что это одна из схем по отмыванию денег). Приходилось лить розовую воду и надеяться, что подписчиков от нее не стошнит. Надежды оказались напрасными.

Месяц назад соцсети утонули в постах о том, как Благополучный купил квартиру для ветерана, которого обманули черные риелторы. На фотографиях, сделанных пиарщиками, сгорбленный старичок с грудью, увешанной орденами, пожимал руку Филиппу в деловом костюме от Бриони. Старик плакал, а Филипп сочувственно положил руку ему на плечо. Вита обсосала и этот набивший оскомину сюжет.

Дочитав заключение, Вита пожалела, что рядом нет тазика – от отвращения к себе хотелось блевать. Столько сиропа и патоки она не разливала ни в одном тексте. От розовых соплей можно было поскользнуться и увязнуть в болоте из откровенной лжи и недомолвок. Только часть про детдомовцев получилась искренней, как и фотографии детей. Выбрать подходящие оказалось сложнее, чем она думала.

Около двух часов Вита рассматривала фотографии. От одной, где Филипп нес на плечах щербатого мальчишку с перепачканной шоколадом мордочкой, Вита не могла оторваться несколько минут. Она увеличила изображение. Камера поймала совершенно другого человека. Не мог этот мужчина с теплыми лучиками морщинок в уголках глаз от озорной улыбки, быть тем бандитом, что вторгся в ее жизнь и заставил спать с ним.

Разве могли эти губы приказывать или унижать?

В него было так легко влюбиться, доверить жизнь и ответить «Да» на самый важный для девушки вопрос. И от этого противоречия в сердце Виты вместе с горечью и страхом росла невыразимая печаль. Он мог растопить лед, сковавший ее душу. Но был ночным кошмаром. Монстром из сказки про алый цветок. Однако в чудовище его превратила не злая колдунья. И расколдовать его никому не удастся, потому что нельзя снять заклятие, которого нет.

За окном царила глубокая темнота. Вита закончила редактировать и вычитывать текст, убрав излишнюю сопливость и канцелярщину. Часы в углу монитора показывали половину третьего утра, когда Вита скинула готовую статью девушке из маркетингового отдела «Мульцибера», поставив Филиппа в копию.

Вита публиковала статьи после того, как ножницы цензора вырезали все, что могло повредить имиджу компании. Иногда возвращалось настоящее решето, в другой раз – простыня с одами Благополучному. Вита не знала, что хуже. Реакция подписчиков на решето была сдержанная, а вот за одами следовали отписки с характерными комментариями. В самых мягких ее называли «проституткой» и «продажной шкурой», в самом жестком предположили, что язык у нее коричневый, так глубоко она им залезла в зад Благополучного. Почти угадали, ошиблись только в том, что язык у нее белый от его спермы. И возразить нечего, она и впрямь стала проституткой.

Вита потянулась, распрямляя закаменевшие мышцы. В доме царила тишина. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда покой вдруг разорвал телефонный звонок. Филипп.

Наверняка увидел сообщение, притворяться спящей бесполезно. Вита провела по экрану, принимая вызов.

– Когда ты поливала меня грязью, твои статьи были лучше, – не поздоровавшись сказал Филипп.

– Их я писала от души, – Вита прикусила язык, снова дерзость, будто мало она расплачивается за прошлую.

– Вдохновения нет? – спросил Филипп.

Вроде без злобы, Вита с облегчением вздохнула. Рано.

– Я могу приехать и помочь с этим. Может, твоя муза расправит крылья, стоит ей вкусить даров Эроса?

– Я уже почти в объятиях Морфея. К тому же разве у Харона не другое предназначение?

Ну зачем она опять дразнит его? Вита прикусила губу, стараясь сдержать истерический смешок, настолько нелепой казалась ей ситуация.

– Мне бы не хотелось переправлять твою душу на скорбные поля Элизиума, я еще не натешился с твоей плотью.

Показалось или в голосе не было угрозы, скорее вызов? Вита, немного помедлила, стараясь понять – стоит ли его принимать или лучше отступить?

– Три часа не лучшее время для утех, это время темных дел, – Вита включилась в игру, – говорят, что тешить плоть лучше по утрам.

– Самые интересные дела творятся под покровом тьмы. Ночь молода и пьянит неизвестностью. Я тебе это еще покажу, моя Дафна.

– Уже нет, Дафна сумела сохранить целомудрие, – игра закончилась, не начавшись, сердце снова наполнила печаль, Вита хотела закончить разговор. Филипп не мальчишка-подросток с кем она могла болтать, прячась от родителей на холодной кухне, пока все спят.