Я (не) твоя рабыня (страница 11)
Он преступник, она его жертва.
Она не должна об этом забывать.
– Ценой жизни, – напомнил Филипп, – ты оказалась мудрее.
– Скорее трусливей, – Вита подошла к окну.
Филипп лгал. Ночь – злобная завистливая старуха, искусно прячущая под черными покровами седые патлы и дряблую кожу.
– Трусиха не бросила бы мне вызов, но жизнь всегда уступает смерти, помнишь?
Вита не знала, что ответить, несколько секунд она просто молчала, слушая его дыхание.
– Ты все еще там? – не выдержал молчания Филипп.
– Да, – тихо ответила Вита, закрыла глаза, представив фотографию Филиппа и мальчика, – но ты не прав. Из смерти рождается жизнь.
Яркой вспышкой, заставившей лоно болезненно и сладостно сжаться, пришло воспоминание о ночи на кладбище, и предчувствии расцвета, в котором трепетала природа.
– Ночь. Блогер засыпает. Просыпается философ, – усмехнулся Филипп, – ты полна сюрпризов, Виталина.
– Зато мафия никогда не спит, – ответила Вита.
– Если мафия уснет, то может уже не проснуться, – Филипп стал серьезным. –Пожалуй, Морфей и правда пришел к тебе в гости, отдыхай, утром пришлю свои мысли по поводу статьи, кое-что нужно поправить, – Вита уже подумала, что Филипп отключился, когда он добавил, – пусть тебе сегодня приснится что-нибудь хорошее.
Экран погас.
Вита легла в кровать, холодную и пустую. Впервые в жизни она так остро ощутила свое одиночество, что готова была позвонить Филиппу и попросить приехать. Между ног было горячо и скользко. Ее тело тоже расцветало этой жестокой весной и требовало ласки. Даже общество врага казалось лучше, чем серый холод в темный предрассветный час. Еще не понимая, что делает, Вита снова взяла айфон, который дал ей Филипп, где единственным номером был его, и нажала на «Вызов». Филипп ответил мгновенно, будто ждал ее звонка.
– Я… – Вита запнулась, не зная, что сказать, – я…
Она зарабатывала на жизнь словами, но внезапно не смогла подобрать ни одного.
– Спи, – ответил Филипп спустя вечность.
Но сон не шел. Вита беспокойно ворочалась в коконе простыней, пытаясь разобраться в своих чувствах. Отделить страх от зарождавшейся теплой искорки. Вита боялась признаться самой себе, что начинала испытывать к Филиппу не только ужас, но и симпатию. Для этого чувства даже есть название – Стокгольмский синдром, когда заложник влюбляется в похитителя.