– Ты не должна перед ним отчитываться. Почему ты позволяешь ему вести себя так, словно он имеет на тебя права? – спросил Фрейзер, заглядывая в глаза бывшей жены.

Роз натянуто улыбнулась, переводя взгляд на Эштона.

– Возможно, потому что я сама дала ему эти права. – тихо сказала она. – Уезжай, Мик. Не нужно сейчас ссориться. Мы наговорим друг другу много лишнего, а ты потом будешь жалеть.

– Мне не привыкать. Я всегда виноват. Во всем. – с горечью произнес Фрейзер, отступая к машине. Она причиняла ему боль, сама того не желая. Только сейчас ее мало волновало душевное состояние Мика.

Глава 17

– Почему ты не предупредил? Меня могло не оказаться дома. – проходя в гостиную сказала Розмари.

Эштон следовал за ней по пятам, и она физически чувствовала исходящее от него негодование.

– Был поблизости. Решил заскочить.

– Ты всегда так говоришь. – она подошла к бару и достала бутылку джина. – Выпьешь?

– Я за рулём. – уже спокойней буркнул в ответ Харт.

Роз обернулась и посмотрела на него. В джинсах и футболке он мало походил на серьезного банкира. Все тот же мальчишка, только волосы короче.

– Ты не из офиса? – поинтересовалась Розмари, игнорируя ответ Эштона и наливая джин в два стакана.

– Нет. Ходил в спортзал. Тут недалеко. А на обратном пути решил проведать любимую сестренку. – едко ответил Эш, небрежно облокотившись на стойку бара.

– Есть будешь? – будничным тоном спросила Розмари.

Он напряженно сканировал взглядом ее профиль.

– Ты специально делаешь вид, что ничего не происходит? – взорвался Харт, вырвав из рук женщины стаканы со спиртным, с грохотом поставил на столешницу, расплескав половину.

Розмари невозмутимо улыбнулась, посмотрев на него, убрала за ухо рыжий локон.

– Только не начинай. Мы уже обсуждали мои отношения с Миком. В прошлый раз. Не будем повторяться.

– Значит, отношения существуют? – требовательно спросил он.

– Не только ты занимаешься устройством личной жизни. – спокойно ответила она.

Харт угрюмо помолчал несколько секунд. Роз тем временем снова взяла стакан и, сделав глоток, поморщившись.

– Ты как хочешь, а я умираю с голоду. У меня в холодильнике завалялась вчерашняя пицца. Я погрею, а ты устраивайся, чувствуй себя как дома. – она лукаво улыбнулась кончиками губ. – Впрочем, ты и так не сильно озабочен условностями. У тебя и ключи имеются, насколько я помню.

Розмари отвернулась и шагнула за стойку, подошла к холодильнику, извлекла из него коробку с пиццей, свежие помидоры и пару апельсинов. Эштон наблюдал за каждым ее движением, ни разу не шелохнувшись за все время, пока она нарезала овощи и фрукты, грела пиццу, раскладывала все по тарелкам.

– Поможешь мне? – спросила она, откидывая за спину волосы. – Отнесем на столик в гостиной. Я такой классный фильм вчера нашла. Посмотрим?

– Я не фильмы сюда пришел смотреть. – раздраженным тоном ответил Эштон, но взял пару тарелок и бутылку с джином.

– А зачем ты пришел, Эш? – она серьезно и строго посмотрела на него. – Читать морали? Дать совет? Не поздно ли? И хочу ли я слушать то, что ты собираешься сказать? Подумай хорошо прежде, чем ответить. Со стороны судить всегда легко.

Эштон не стал спорить. И какое-то время они молча сервировали столик перед огромным плазменным телевизором. Тарелки, бокалы, салфетки, сложенные трубочкой, приглушенный свет. Розмари села на диван, щелкнув пультом.

– “Куда приводят мечты”. – сообщила она название фильма.

– Я смотрел его. – Эш сел рядом, поворачиваясь к Розмари. – Ты тоже. Просто забыла.

– Я не забыла. Просто мне очень нравится. – она протянула Эштону стакан. – Давай выпьем за тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы у вас с Лейлой все получилось.

– Поэтому ты выбила для нее престижный контракт и настроила против меня? – пристально глядя в серые глаза Розмари, спросил Эш.

Она изобразила крайнюю степень удивления.

– Ты ставишь под сомнения ее собственные заслуги?

Харт насмешливо усмехнулся, положив локоть на спинку дивана. К спиртному он так и не притронулся.

– Именно эти слова сказала мне Лейла. Как тебе удалось запудрить ей мозги?

– Мы квиты, Эш. Ты вмешиваешься в мою жизнь, я принимаю участие в твоей. Но в отношении Лейлы, ты не прав. Она одарена природой красотой и фотогеничностью, камера ее любит, и этим грешно не воспользоваться, если выдался шанс.

– Про шанс она тоже говорила. – сухо прокомментировал Эштон.

– Значит, ты не выпьешь за счастливее будущее с Лейлой? – Розмари демонстративно пригубила из своего стакана.

– Я же сказал, что за рулем.

– Возьмешь такси, а утром заберешь машину. Или можешь остаться. На диване. Как раньше.

– Как раньше уже не будет. Вряд ли Лейла поймет, если я не вернусь ночевать.

– Насчет чувств Мика ты так не заморачивался. – с сарказмом ответила Розмари, взяв с тарелки порцию пиццы, и с аппетитом откусила.

– Мне плевать на Мика. – небрежно бросил Харт.

– К сожалению, Мику не плевать на тебя. – прожевав, заметила Роз.

– Ты всерьез собираешь вернуться к нему? – Эш поднес стакан к губам, осушил почти половину.

Розмари рассмеялась и взялась за второй кусок пиццы.

– А как же руль?

– Возьму такси. – пожал плечами Эш. Лицо его на мгновение расслабилось, но в глазах по-прежнему мелькал холодок. – Ну, так, что с Фрейзером?

– А что с ним? – Роз с наигранным недоумением приподняла брови. – Он полон раскаянья, всерьез занялся карьерой и клянется, что с лихвой возместит мне все понесенные убытки: и финансовые, и моральные.

Эштон допил джин и поставил стакан на стол. Он долго и внимательно смотрел на нее. Протянув руку, убрал упрямый локон с ее лба, провел кончиками пальцев по щеке. У Розмари дыхание перехватило от отчаянной нежности его жеста, от разочарования и грусти в голубых глазах. Сердце забилось больно, гулко. Живот стянуло напряжением. Не просто физическое влечение. К этому чувству она привыкла и знала, как с ним бороться. Другое…. Такая тяжесть, что больно дышать, и в глазах темнеет. Хочется плакать, но слез нет. Нужно заговорить, но язык немеет. И нет выхода из этого капкана. Нет облегчения.

” Я люблю его.” – обреченно осознала Розмари. Всегда любила. С первой встречи.

Она не была рада откровению, снизошедшему на нее. Да и не откровение – это вовсе. Принятие правды, после долгой борьбы с внутренними страхами. Словно взгляд в зеркало. Каждый день одно и то же лицо. Люди не замечают происходящие перемены, пока они не становятся грандиозными. Как первые морщины, случайно найденный седой волос. То, с чем приходиться примириться. Рано или поздно.

– Почему он, Мари? – тихо спросил Эштон.

Роз отвела от него печальный взгляд. Если бы она знала ответ. Можно попробовать объяснить, но как найти слова, чтобы после Эш не утратил уважение к ней? Ей нечего было ему сказать. Нелепые объяснения его вряд ли устроят. Женщина уставилась на мелькающий экран. Она знала фильм наизусть.

– Помнишь, я сказал тебе, что никогда не любила? – спросила Розмари деланно будничным тоном.

Боковым зрением она увидела, как Эштон кивнул, и тоже перевел взгляд на экран.

– И что сомневаюсь в существовании этого чувства?

Еще один кивок.

– Я лукавила. У меня была собственная идеальная картинка любви. – она нервно усмехнулась, заправляя волосы за уши. – Не в розовых красках, а в черно-белых тонах. Такая, чтоб сквозь жизнь и смерть. Как в этом фильме. – Розмари резко повернулась к Эштону и посмотрела в глаза, выражение которых он тщательно прятал за сдержанной маской. – Он пошел за ней в ад, не будучи уверенным, что она узнает его. Он мог остаться навсегда в том кошмарном дне, который она переживала снова и снова. Картину, которую она нарисовала…. Как ты думаешь, почему он оказался именно в ней?

Эш пожал плечами, в недоумении наблюдая как тени мелькают по лицу Розмари. Ее глаза блестели от слез, но он впервые не мог угадать причину.

– А дети? Сначала он не узнал их. А они стали теми, кем он когда-то восхищался. Случайная брошенная фраза, беглый взгляд, для него ничего не значащие эпизоды, но для них… Родители для нас, как Боги. Не вымышленные, а настоящие, те, что дали жизнь. Пример для подражания.

– Я тебя не понимаю. – покачал головой Эштон.

Розмари горько улыбнулась.

– Я пытаюсь сказать, что мы не всегда видим то, что совсем рядом. Близко, на расстоянии вытянутой руки. Мечта – это не что-то заоблачное, иногда нужно просто открыть глаза. Скажи мне, Эш, если я умру, и у тебя появиться шанс спасти меня из пекла ада, ты сделаешь это?

Он мягко улыбнулся, ласково касаясь ее волос.

– Ад тебе не грозит. Скорее, тебе придется спасать меня.

– Я бы даже секунды не сомневалась.

– Ты напилась, что ли? – изумленно спросил Эш.

Он пытался беспечно улыбаться, но сердце болезненно дрогнуло и понеслось вскачь. Что на нее нашло? Какая-то новая игра? Или изощренная пытка?

Розмари откинула голову на спинку дивана, задумчиво глядя на Эштона. Их лица оказались на одном уровне. Совсем близко. Он не отводил глаз, пытаясь разобраться в том, что происходит в голове Розмари.

Ей было страшно, как никогда до этого момента. Один миг, взгляд, жест, прикосновение…. Несколько секунд, отмеряющие до и после. Она не переживет, если он отвернется и оттолкнет ее. Она заслужила. Ярость, гнев, презрение. Все заслужила. За эгоизм, за глупость, за слепоту и их разбитые жизни, за грехи матерей и отцов и свои собственные. У нее не было причин, чтобы бежать от счастья, от любви, кроме тех, что придумала она сама.

Розмари приподняла голову, дотронувшись кончиками пальцев до его щеки, потянулась губами к его губам. Хмурый взгляд, полный недоумения. Растерянность. Мучительный вздох, короткая борьба с собой, и ответ…. Обжигающий, властный, сминающий ее рот в животном грубом поцелуе. Ни слова, ни шепота. Вздохи, вскрики, стоны. Его затаившаяся ярость и гнев нашли выход в совершенно неожиданной ипостаси, обрушив весь шквал накопившейся за годы ожидания страсти с примесью агрессии.

Ни капли нежности, голая физиология. Он рвал с нее одежду с остервенением и триумфом победителя. И она отвечала взаимностью. Секунды ушли на полное разоблачение. Кожа к коже, скрежет зубов в алчных поцелуях. Глубокие царапины на его спине, синяки на ее бедрах. Мощные рывки, потрясающее до основания. Наслаждение и боль. Нет, это не воссоединение возлюбленных, а поле сражения. Битва двух тел, стремящихся поглотить, распять, покорить, наказать, растерзать на части.

Они свалились на пол, но не разомкнули объятий, не прекратили яростной борьбы за первенство в страстном марафоне. Она хотела перекатить его на спину, но он не позволил. Сегодня он диктовал условия. Розмари вскрикнула от боли, когда Эш закинул ее ноги себе на плечи, и вошел слишком глубоко. Ладони легли на его каменный пресс, удерживая, умоляя…. Он закусил нижнюю губу, в глазах безумие. Опустился на локти, с извиняющейся нежностью коснулся истерзанных губ. Лихорадка спала, и движения приобрели мягкость, законченность. Но лишь на мгновение прежде, чем оба сошли с ума. Животные хриплые стоны финального удовольствия взорвали тишину дома и рассыпались тяжелым судорожным дыханием.

Они лежали голые на холодном паркете, с трудом приходя в человеческий облик, и по-прежнему горели после пережитого оргазма. Рядом валялся перевернутый столик, разлитое вино на полу, разбросанная одежда вперемешку с остатками ужина…. Титры на экране телевизора. Как символично.

Розмари почувствовала свое тело спустя несколько минут. Все мышцы ныли, но никогда она еще не ощущала столь полного удовлетворения. Любое шевеление причиняло физические страдания, и она решила дать себе передышку. Эштон встал первым, нашарил среди груды сброшенной одежды джинсы, и, поморщившись, натянул на голое тело.