– В залоге отказано. До тех пор, пока не стабилизируется состояние Даниэля Фонтейна. Все зависит от его показаний.

– Кто такой этот Фонтейн? И что с ним?

– Как мне сообщили, Дин Фонтейн – местный бизнесмен и бойфренд Розмари. Они вместе ехали с вечеринки. Она не справилась с управлением. Мужик в коме. Весь переломан, серьезная травма мозга. А у нее в крови нашли хренову дозу кокаина.

– А у этого Фонтейна? – требовательно спросил Харт.

Стив смущенно пожал плечами.

– Экспертиза показала, что он чист.

– Это фигня. Какого черта он бы ее за руль пустил? Нужно проверить результаты экспертизы.

– Фальсификация? А смысл? – Паркер сел в кресло, спокойно посмотрел на разбушевавшегося Харта. – Даниэль без сознания. Его брат пока не выдвинул иск против Розмари. Они, вроде, как друзья. И Фонтейны достаточно богаты, чтобы не пытаться содрать с нас компенсацию. Но лечение, все-таки, лучше оплатить. Если Даниэль крякнет, а все к этому идет…

– Мне все равно. Заплачу, сколько скажешь. И нужно поговорить с его братом. Может, он в курсе, как Розмари угораздило подсесть на наркоту. – Харт сунул руки в карманы брюк, нервно сжимая кулаки. – Ты видел ее?

– Нет. Она все еще в отключке. Ее держат в теремной бльнице. Мне позволят с ней поговорить, когда Розмари очухается.

– Какая же дура. – яростно выругался Эштон. – Не ожидал от нее такого подарка к юбилею. Ведь не девочка уже. Совсем мозгов нет.

– Согласен. Сам в шоке. Я знал ее с несколько иной стороны. Упертая и взбалмошная, но трезво мыслящая разумная женщина. Есть еще одна проблема…

– Что еще? – рявкнул Эштон.

– У Фонтейна сын. Маленький. Три года или около того. Он воспитывает его один, и если…

– Не продолжай. Все ясно. Розмари вляпалась по самые уши. – зловеще закончил за адвоката Харт. – Сплошные отягчающие обстоятельства. Собирайся!

– Куда?

– В больницу к Фонтейну. Если нужно, я весь персонал на уши поставлю, но они вылечат этого идиота. Посадить обдолбанную бабу за руль! Свихнуться можно. О себе не думает, о сыне бы подумал. А что с мальчиком? Ты не узнал, кто с ним сейчас?

– Майкл Фонтейн, брат Даниэля, и девчушка одна, родственница по материнской линии.

– Хорошо, что о пацане есть кому позаботиться. – вздохнул с облегчением Эштон. – Поехали, пока часы посещений не закончились. Посмотрим, что можно сделать.

В реанимационную палату к больному Харта и Паркера не пустили. Однако доктор соизволил сообщить важные сведения относительно состояния Фонтейна. Неутешительные сведения…. Жизнь или смерть Даниэля зависели от ближайших суток, выносливости и сопротивляемости организма больного.

Эштон был удивлен, узнав, что Даниэлю Фонтейну тридцать восемь лет. Взрослый мужчина, а проявил непоправимую глупость, позволив Розмари управлять автомобилем под действием наркотического опьянения.

– Вы представители Розмари Митчелл?

Харт и Паркер направлялись к выходу, когда их окликнул женский голос. Мужчины обернулись и вопросительно уставились на худенькую рыжую девушку.

– Я Саманта Вилар, тетя сына Даниэля. – сухо представилась она.

Лицо девушки было бледным, глаза опухли от слез. Эш почувствовал, как внутри все оборвалось. Он уже предчувствовал, что скажет эта малышка.

– Да, мы пришли выразить свои соболезнования… – тихо начал Харт.

Глаза Саманты полыхнули яростью, губы скривились в презрительной ухмылке.

– Рано соболезновать. Дэн пока не умер, и молитесь, чтобы этого не случилось. Иначе… Иначе, ваша Розмари получит по полной. Я имею опыт в судебных разборках, я не отступлю, пока ей не дадут максимальный срок, и никакие взятки не позволял этой дряни выйти сухой из воды. Она виновата в случившемся, только она. Ваша Розмари все время тянула его вниз. Он был дома, с сыном, когда она позвонила и попросила увезти ее из очередного притона. И вот, что случилось.

– Саманта, мы понимаем, как вы расстроены. Ваш гнев справедлив, и Розмари действительно виновата. – отодвинув в сторону потерявшего дар речи Эштона, выступил с речью Паркер. – Мы пришли, чтобы помочь. Все, что угодно. Мы оплатим лечение. Если нужен другой врач, более квалифицированный, мы доставим его из любой точки планеты. Только попросите.

Саманта насмешливо усмехнулась.

– Вы доставите? Думаете, я не делаю все возможное, чтобы спасти Дэна? Да, у него столько денег, что вам и не снилось. Приберегите свои подачки для адвокатов этой сучки. Майкл пока не подал иск, но это вопрос времени. Он ждет, пока состояние Дина стабилизируется.

– Как мы можем связаться с Майклом Фонтейном? – мягко спросил Стивен.

– Его вы тоже не подкупите ни лживым сочувствием, ни взятками. Даниэль – его единственный родственник. Больше у Майкла никого нет. И, как бы лояльно он не относился к Розмари в прошлом, если Дэн умрет, пощады не ждите.

– Но вы сами сказали, что Даниэль пока не умер. – холодно напомнил Эштон. – Ему следовало вспомнить о сыне и брате, когда он сажал за руль женщину, которая была явно не в себе.

– Да, она всегда не в себе. – огрызнулась Саманта. – И Дэна тянет к подобным ущербным личностям. Это у него психологическое….

– Не говорите так, словно знаете ее. – угрожающе начал Эш, но Стив во время его остановил, предупредительно положив руку на плечо.

– Тихо, Харт. У девушки горе. Пойми ее правильно. Ты вел бы себя так же, случись такое с Роз.

– Мне не нравится, что она полностью снимает ответственность с Фонтейна. – уже более спокойным тоном пояснил Эштон. – Он взрослый человек, отец, и проявил убийственную легкомысленность. Он сам подверг себя опасности.

– Давайте, оправдывайте ее. – резко бросила Саманта Вилар, подбоченившись и воинственно вздернув подбородок. – Только это бесполезно. В суде будет иметь смысл только один факт. Розмари села за руль, приняв наркотики, и подвергла опасности не только жизнь Дина и свою, но и других людей, которых могла убить.

– Сэм, что происходит? Кто эти люди? – в пьесе появился еще один герой. Длинноволосый худощавый молодой мужчина с выразительными тревожными глазами и удрученным выражением лица.

– Эштон Харт – сводный брат Розмари и Стив Паркер – ее адвокат. – представился за двоих Эш.

Майкл, а это был именно он, внимательно окинул взглядом Харта.

– Да, я знаю тебя. – озадаченно кивнул младший Фонтейн. Эштон вопросительно взглянул в глаза Майкла. Но тот по-прежнему разглядывал его со странным выражением лица. Слишком пристально и досконально. – Действительно у вас очень интересное лицо. Необычное, я бы сказал. В хорошем смысле слова. Я знаю, что просьба покажется вам неуместной в данный момент… Но, когда, все закончиться, вы не могли бы мне предоставить возможность написать вас. Видите ли, я художник, как и Розмари. Когда я увидел вас на ее картинах, что счел некоторые детали плодом воображения, но теперь вижу, что ее кисть не лгала.

– Майкл! Как ты можешь! – воскликнула в сердцах Саманта. И Эштон был с ней солидарен. – Твой брат при смерти, а ты хочешь нарисовать портрет брата женщины, погубившей его?

– Сэм, тебе сложно понять душу художника. Но Эштон и этот молодой человек ни в чем не виноваты. Даниэль не святой непогрешимый агнец, и отдавал отчет своим действиям. Мы оба знаем, что у него параноидальное стремление к самоуничтожению. Любыми способами. Я люблю брата, но в случившемся виновны оба. Я очень надеюсь, что Даниэль поправиться и расскажет нам, что на самом деле произошло.

– Майкл, простите за назойливость, но не могли бы вы переговорить с нами в другом месте? – спросил Эштон, воспользовавшись вполне миролюбивым настроем Фонтейна.

– Чуть позже, сейчас я иду к лечащему врачу Дэна. Где вы остановились?

Майкл Фонтейн приехал в отель через пару часов. Мужчины расположились в гостиной зоне номера люкс. И пока Эш и Стив задавали вопросы, Майкл не переставал что-то рисовать в своем блокноте, отстраненно поглядывая на Харта.

– Вы давно знакомы с Роз? – спросил Эш, начиная нервничать. Он не любил, когда его разглядывали столь детально.

– Пару лет. Познакомились на собрании художников. Я сразу понял, что она необычайно талантлива. Вы видели ее картины, Эштон? – еще один пристальный взгляд прямо в глаза. Харт, сжав челюсти, отрицательно покачал головой. – Шедевральны. Все до одной. Роза, конечно, моего мнения не разделяет. Красивые мужчины у нее получаются лучше, чем пейзажи. А моего брата она написала невероятно точно. Как отражение в зеркале, все эмоции и даже тайные мысли. Но меня впечатлили работы с вашим изображением. Может, потому что я не знал вас лично. Вы любите Розмари, не так ли? Это видно по ее работам, и потому что, они никогда о вас не говорила. Следовательно, она тоже любит вас. И что же не так?

– Насколько я понял, вы художник, а не психолог. – сухо отрезал Эштон.

Майкл загадочно улыбнулся, на мгновенье оставив карандаш. Стив удивленно посмотрел на Харта.

– Ах, да. У вас есть жена и дочь. – продолжил Майкл. – Замечательная малышка. Похожа на вас. Ее фотографии я видел в квартире Розы, как и ваши с отцом. Не волнуйтесь, Розмари не наркоманка. Зависимости у нее нет. Балуется, как и все творческие личности. Я тоже много лет безнадежно любил женщину, которая манипулировала мной, и играла на моих чувствах. В итоге она успела два раза побывать замужем за моим братом, а потом бросила нас обоих и нашла кого-то третьего. Поэтому мне понятно ваше нежелание признаваться в своих чувствах постороннему человеку. Поверьте, я знаю, как это жить и страдать, ненавидеть, любить и прощать. Раз за разом. Но вам, Эштон, повезло больше, раз вы справились и обзавелись семьей. Такие люди, как Роза, черпают вдохновение в боли и в скитаниях. Счастье для нее непозволительная роскошь. В жизни приходиться делать выбор. Талант или семейный очаг. Очень сложно. К сожалению, совместить нельзя. Я пробовал. Рядом с гением обычный человек ощущает себя бездарным и неуместным, забытым, ненужным, обделенным вниманием. Я не гений, но вот Розмари… Ей не понять, что чувствует человек в тени ее личности. Так, что вы правильно сделали, что женились не на ней.

– Я развелся, Майкл. Месяц назад. Так, что все ваши теории относительно меня и Розмари хромают на обе ноги. Вы понятия не имеете об истинных отношениях между мной и Мари.

– Эш, я что-то не знаю? – изумленно спросил Стив, глядя на Харта. – У вас … Реально, что ли?

– Не лезь не в свое дело, Паркер. – грубо оборвал адвоката Эштон. – Майкл просто фантазирует. Это нормально для художника.

– Художник видит правду. Иначе, он не сможет писать достоверно. – Фонтейн подверг сомнению заключение Харта. – Я не стану спорить. Ваша личная жизнь меня не касается. Розмари действительно нужна помощь. В последнее время она выглядела подавленной, почти ничего не писала. Мне показалось, что Роза утратила цель, потерялась. Даниэль не лучший помощник, и вместе они только усугубляли проблемы, а не решали их. Но, насколько мне известно, близкие отношения у них прекратились несколько месяцев назад. Так, встречались на вечеринках, отдыхали, она привязалась к Ноэлю, моему племяннику.

– У нее есть своя племянница. – резко заметил Харт – Но Мари не соизволила приехать, чтобы увидеть ее. Ни разу.

– Потому что не хотела видеть вас. – спокойно ответил Майкл. – И потому что думала, что вы не хотите видеть ее. Я уверен, что Розмари желает, чтобы вы были счастливы, Эштон. И ее ссылка сюда не более, чем попытка избавить вас от страданий и соблазнов.

– И все это вы поняли, взглянув на картины Мари? – снисходительно усмехнулся Эштон.