Едва ли мы можем представить, как лосцы преодолевали этот долгий путь, обремененные стариками и малыми детьми. Из исторических хроник мы знаем, что на новом месте они снова отстроили город и назвали его Лочэн, но к настоящему времени этот город бесследно исчез. Мне представляется, что поселок Чанлэ на берегу реки Ло и есть бывший Лочэн, тем более что в местном говоре иероглифы лэ и ло произносятся одинаково. Чанлэ – небольшой поселок, приютившийся на берегу реки Ло, обязательный пункт моего маршрута по дороге в горы за хворостом. Через весь поселок тянется гранитная мостовая, и сладкий запах наливки вперемешку со стуком деревянных сандалий стекает по гранитным плитам к причалу, где всегда людно и сыро, а двери и ставни в иных домах наглухо затворены, будто там давно никто не живет. Местные говорили, что пристань в Чанлэ стоит на железных колоннах, покрытых древними письменами, их можно увидеть, когда отступает вода. В то время я еще не интересовался стариной, поэтому так и не посмотрел на загадочные колонны. В поселок я приходил уставшим до темноты в глазах, выпивал чашку настойки, ложился прямо на улице и на несколько минут засыпал – набирался сил для следующего перехода. Много раз я просыпался от холода, продрогнув на зимнем ветру, разлеплял веки и в сплошной черноте видел только, как наверху качаются редкие звезды – еще немного, и упадут.

Если окажется, что Чанлэ не имеет отношения к исчезнувшему Лочэну, исследователям стоит обратить внимание на поселки Лопу, Лошань, Баоло и Тунлодун: в их названиях тоже есть иероглифы с чтением ло. В каждом из этих поселков я когда-то бывал, до сих пор явственно помню старинные стены, каменные плиты и ступени, а еще – настороженность затворников, то и дело сквозившую в глазах местных жителей.

Лосцы поддерживали тесные связи с подданными царства Ба. Старинные народные песни в этих местах до сих пор называют «песнями ба». А в низовьях реки Ло расположен «город Балин» то есть нынешний Юэян. В 493-й цзюани «Истории династии Сун» говорится, что на третий год царствования императора Чжэ-цзуна под девизом Юань-ю (1088 год н. э.) «южаки из рода Ло» одно время «чинили погромы» и только вождь туцзя смог их усмирить. Отсюда видно, что между туцзя и лосцами существовали тесные связи, при этом все историки сходятся на том, что народ туцзя – прямой наследник басцев. Приведу еще одно любопытное свидетельство: в легендах туцзя нередко встречаются сюжеты о «братцах и сестрицах из рода Ло», которые доказывают, что лосцы тесно контактировали с предками современных туцзя.

Но вот что странно: по берегам реки Ло я не нашел ни одного поселка с иероглифом ло в названии и почти не встречал людей, носивших фамилию Ло. Могу припомнить разве что бывшего старосту Мацяо – происходил он из батраков и был чистой воды приезжим. Воображение невольно рисует картины беспощадной расправы, ужасного кровопролития, о котором нам неоткуда узнать, которое мы едва ли можем себе представить, в результате которого иероглиф ло оказался здесь под запретом, а людям из рода Ло пришлось прятаться под чужими именами и скрывать свое прошлое. А может быть, они бежали в чужие края, собирая подаяние и ночуя под открытым небом, как это описывают иные историки. Лосцы ушли на юг и осели где-нибудь на западе современной Хунани, в Гуйчжоу, Гуанси, Юньнани, среди крутых хребтов Юго-Восточной Азии, чтобы никогда не вернуться назад. С той поры река Ло носит имя, которое ничего больше не обозначает, оно превратилось в пустой звук, в онемевший рот, источающий лишь беспредельную тишину. И даже если мы вскроем склеп, где этот рот был замурован, нам никогда не услышать его последних слов.

В действительности государство лосцев давно и навеки исчезло с лица земли, оставив по себе лишь бронзовые побрякушки, рассыпающиеся в прах при первом прикосновении. Раскапывая целину, я то и дело доставал из земли крошечные бронзовые наконечники для стрел и копий, размерами они заметно уступали образцам, виденным мною в книгах, значит, металл в те времена был еще большой редкостью, и использовали его очень экономно. Бронзовые находки никого в Мацяо не удивляли, местные давно на них насмотрелись и выбрасывали на край поля, как обычный мусор, а пащенята набивали такими наконечниками полные корзины и бежали играть в войнушку. Позже, разглядывая в музеях бронзовые артефакты, размещенные под толстыми защитными стеклами, я всегда чувствовал себя надутым. Что это за финтифлюшки? Вот в Мацяо куда ни шагни, обязательно наступишь на какую-нибудь штуковину доханьского времени^[13] – под ногами у нас так и хрустело, даже представить не могу, сколько ценных реликвий мы тогда растоптали.

▲ Трéтий день трéтьей луны́
▲ 三月三

Каждый год третьего числа третьего лунного месяца жители Мацяо едят черный рис, окрашенный соком специальной травы, и рты после такого угощения становятся чернее черного. В этот же день мацяосцы все как один принимаются точить ножи – горы оглашает пронзительный визг точильных камней, и даже листва на деревьях дрожит от ужаса. Точат кухонные ножи, серпы, резаки и топорики, а еще – поясные мечи, которые непременно есть в каждом доме, их чистят до ледяного блеска, и холодные блики колеблются на кромке лезвия, приплясывают и вспыхивают огнем, пробуждая в людях недобрые мысли. Весь год мечи крепко спят, ржавея в ножнах, а теперь один за другим просыпаются и рвутся из рук южаков, из рук югачей, из рук югачей-три-двора, и люди невольно стараются держаться друг от друга подальше. Кажется, не сжимай южаки так крепко рукояти своих мечей, они того и гляди ускачут за ворота чинить расправу, резать, рубить и сечь, наводить на деревню страх.

Можно рассматривать этот обычай как ритуал подготовки к весенним полевым работам, не имеющий отношения к воинственному бряцанию оружием. Но для подготовки к полевым работам логичнее точить мотыги и сошники, при чем здесь поясные мечи?

Сверкают клинки, и приходит весна.

Третий день третьей луны – дрожь воздуха над отточенным лезвием.

△ Маця́о-гун
△ 马桥弓

Полное название деревни Мацяо – Мацяо-гун. Иероглиф гун, основное значение которого – «охотничий лук», в этом сочетании означает поселение со всеми прилегающими к нему землями. Очевидно, гун служил традиционной единицей измерения площади: один гун покрывал все земли в радиусе полета пущенной из лука стрелы. В Мацяо-гун чуть больше сорока дворов, десяток коров, а еще свиньи, собаки, утки с курами и два узких ущелья с заливными полями. На востоке Мацяо-гун лежат поля деревни Шуанлун-гун, оттуда можно увидеть реку Ло. На севере возвышаются зубцы хребта Тяньцзылин, по которому Мацяо граничит с расположенной в соседней долине деревней Чацзыгоу: граница проходит по гребню Цилин, а принадлежность земель определяют направлением воды в горных ручьях. На западе расположена деревня Чжанцзяфан. На юге – село Лунцзятань, а за ним – построенная в шестидесятые трасса Чанша – Юэян, где можно сесть на автобус до уездного центра. Чтобы пройти Мацяо-гун из конца в конец, путнику потребуется больше двух часов – невозможно поверить, что наши древние могли покрыть такое расстояние одной стрелой!

Или просто мы измельчали?

Есть мнение, что когда-то слово «Мацяо» в названии деревни записывалось другими иероглифами: вместо сочетания «лошадиный мост» писали «материн мост», но эта версия подтверждается лишь одной старой купчей, и вероятнее всего, что иероглиф «мать» проник в ту купчую просто в результате описки. Начиная с новейшего времени, все изменения наименования и административного статуса деревни Мацяо-гун задокументированы весьма подробно:

до 1956 года деревня называлась Мацяо-гун и входила в состав волости Тяньцзы;

с 1956 по 1958 годы – бригада Мацяо в составе кооператива Дунфэн;

в 1958 году – 12-я производственная бригада в составе народной коммуны Чанлэ (большой коммуны);

с 1959 по 1979 годы – производственная бригада Мацяо в составе народной коммуны Тяньцзы (малой коммуны);

с 1979 года система народных коммун была ликвидирована, и деревня Мацяо вместе с частью волости Тяньцзы перешла в состав волости Шуанлун, к которой относится по сей день.

Большинство жителей Мацяо носят фамилию Ма, деревню можно условно разделить на две части: верхний гун и нижний гун. В старые времена верхний гун был богаче нижнего, и люди там преимущественно носили фамилию Ма. Но такое совпадение – скорее редкость. Например, в соседней Чжанцзяфани (Лавка семейства Чжан) чаще других встречается фамилия Ли, а в Лунцзятани (Пески семейства Лун) – фамилия Пэн, так что, как это ни удивительно, название деревни почти никогда не совпадает с фамилией населяющих ее людей. По моим грубым подсчетам, подобное несовпадение встречается больше чем в половине деревень и поселков уезда.

Согласно «Описанию округа Пинсуй», расцвет Мацяо-гун пришелся на первые годы правления цинского императора Цяньлуна^[14], тогда это была не деревня, а окружной центр Мацяо-фу с населением более тысячи человек. Поселение окружала крепостная стена с четырьмя бастионами, чтобы ни одна разбойничья шайка не нарушила покой его жителей. На пятьдесят восьмой год правления императора Цяньлуна некий уроженец Мацяо-фу по имени Ма Саньбао во время семейного застолья вдруг забился в припадке и возвестил, будто мать зачала его после встречи с небесным псом, нарек себя истинным Сыном Неба и объявил об основании Государства Цветущего Лотоса. Ма Юли, Ма Лаоянь и Ма Лаогуа, приходившиеся Ма Саньбао ближайшей родней, тоже впали в исступление, бегали с всклокоченными волосами и называли Ма Саньбао своим правителем, жене Ма Саньбао, урожденной У, высочайшим указом даровали титул императрицы, а племянница Ма Саньбао и еще одна девица по фамилии Ли были возведены в ранг наложниц. Нечестивцы всюду развешивали свои указы, сеяли смуту в гарнизонах и подняли на бунт восемнадцать окрестных гунов, грабили странствующих купцов, нападали на казенные джонки с зерном, а сколько людей убили – даже не сосчитать. На восемнадцатый день первой луны пятьдесят девятого года правления под девизом Цяньлун командующий войсками уезда Чжэньгань, монгол по имени Мингату, и помощник командующего, маньчжур по имени Исана, возглавив восьмисотенный полк, двумя колоннами двинулись подавлять бунт. Левая колонна подошла к крепости со стороны пруда Цинъюй, открыла огонь из пушек и ружей, обстреливала крепость зажигательными снарядами, отчего в городе начался пожар, и множество смутьянов утонули во рву, пытаясь спастись от огня. Правая колонна зашла разбойникам в тыл, из поваленных деревьев построила переправу через ров и вошла в Мацяо-фу среди ночи. На рассвете около двух сотен бунтовщиков вырвались из оцепленной крепости и пытались бежать на восток, но попали в окружение левой колонны, и живым из оцепления никто не ушел. Ма Юли и еще шесть сановников самопровозглашенного государства были немедленно казнены, их головы выставили на всеобщее обозрение. Все взбунтовавшиеся деревни в окрестностях Мацяо-фу обратились в пепел. И только отдельным семьям, оказавшим содействие императорской армии в подавлении мятежа, были пожалованы красные знамена с иероглифами «добрый люд», чтобы карательные войска обходили их дома стороной.

Чтение «Описания округа Пинсуй» оставило у меня неприятный осадок. Ма Саньбао, который занимает почетное место в списке вождей крестьянских восстаний из новейшего описания уезда, легендарный Ма Саньбао, которого в Мацяо нарекли Сыном Неба и земным воплощением Истинного Дракона, в этом документе, составленном цинскими историографами, предстает в крайне неприглядном свете. За те недолгие три месяца, которые продолжалось восстание, он не предпринял ни одной попытки укрепить свою власть, защититься от вторжения и наладить жизнь подданных Государства Цветущего Лотоса, зато быстренько набрал себе пять наложниц. Судя по историческим хроникам, у него не было ни малейшего таланта к организации восстания: узнав о приближении императорских войск, Ма Саньбао повелел колдунам приготовить жертвенник, расставил на нем бумажные фигурки, рассыпал горох и принялся истово молиться, чтобы фигурки превратились в полководцев, а горошины – в войско, способное сдержать натиск императорской армии. И героизмом Ма Саньбао не отличался: оказавшись в плену, отнюдь не выказывал стремления к доблестной смерти, одних признаний написал больше сорока листов, через слово называл себя недостойным, нижайше молил о пощаде – до конца надеялся, что его помилуют. Показания Ма Саньбао сбивчивы и бессвязны, его безумие рвется наружу из каждой строки. За все время существования Государства Цветущего Лотоса в Мацяо и окрестностях только по официальным подсчетам погибло более семисот местных жителей, и даже женщины, которые много лет назад вышли замуж и уехали в чужие края, возвращались в Мацяо, вставали на сторону бунтующих сородичей и вместе с ними принимали смерть. Выходит, эти люди проливали кровь и жертвовали собой, просто потому что поверили какому-то безумцу?