Из сумки выпал свиток-карта, успешно изъятый у какого-то гонца, которому не посчастливилось встретить темнокожую девушку с острыми клыками и когтями, способными вспороть горло. Последнее Иоши знал на собственном опыте.

Он развернул свиток и сверился с ним. Хотэку прав: Юномачи совсем недалеко – меньше суток пути.

– Там рёкан, верно? – спросил он, и все остановились.

– Что? – переспросила Киоко. Беспокойство в её голосе ему не понравилось.

– Рёкан, постоялый двор. Перед городом. Думаю, там остановиться будет безопаснее, чем в самом городе.

– Ты прав, – согласился Хотэку.

С ним Иоши тоже ещё не говорил, хотя и понимал, что стоило бы. Из всей троицы он как следует поговорил только с Норико – после своего возвращения в мир живых. И поблагодарил её. А остальные… Ему никак не хватало духу признать, насколько сильно он ошибался, признать, что он, единственный простой человек среди них, в то же время и единственное чудовище.

⁂

Окружение рёкана резко контрастировало с остальным пейзажем. Землю расчистили, даже сумели что-то посадить – удивительные колючие кусты и зелёные пухлые растения с толстыми листьями росли вдоль дорожек, выложенных крупными камнями песочного цвета. Травы не было, но это место было пронизано особым духом, которого Киоко не встречала никогда. Не уют, не красота, не изящество, присущие южным садам, но что-то другое, что-то, что позволяет радоваться именно такой обстановке – небогатой на растительность, но по-своему прекрасной.

Само здание было будто сложено из песка – а может, это и был песок. Деревьев здесь почти не наблюдалось.

Внутри оказалось тоже совсем не так, как ожидала Киоко. До этого они останавливались преимущественно в идзакаях, сливались с местным сбродом, ели дешёвую пищу и тихо-мирно уходили на ночлег, снимая одну комнату на всех. Здесь же Киоко сразу почувствовала себя… грязной. Она и так осознавала, что долгие дни пути вымотали её душу и тело, но на чистом полу и в окружении зелёных растений у стен она снова ощутила острую необходимость вымыться как можно скорее.

Вокруг витал странный солоноватый аромат, который она не смогла распознать.

У входа их встретила девушка. Опрятная и красивая, с напудренным лицом и очерченными бровями-каплями. Она явно подражала придворным дамам, только одежда её была проще.

Киоко заметила, как та окинула их подозрительным взглядом, но кто бы не насторожился при виде компании из трёх потрёпанных путников, один из которых – женщина? В идзакаях Киоко обычно принимала облик какого-нибудь мельком увиденного мужчины – хотя ей стоило больших усилий избавиться не только от привычного поведения знатной дамы, но и от женских манер в целом, – и поэтому никто не задавал вопросов. Но сейчас она сменила своё истинное лицо на внешность Каи, и взрослая женщина не очень хорошо смотрелась рядом с Хотэку и Иоши, которые к тому же предусмотрительно (и подозрительно) прятали лица за широкополыми каса.

– Добро пожаловать в пасть «Огнедышащего дракона»! – девушка приветливо улыбнулась, запрятав своё презрение и догадки так глубоко, что от них не осталось и следа. Киоко с удовлетворением отметила, что работницу достойно воспитали. – Моё имя Рэй.

Она поклонилась, и все – за исключением, конечно, Норико, которая вообще ни перед кем голову не склоняла, – поклонились ей в ответ.

– Хотите остановиться у нас на день, ночь или на некоторое время? – Она присела у небольшого столика и развернула свиток, в котором, видимо, значились постояльцы. Надо же, совсем не как в идзакае.

– Полагаю, мы останемся на две ночи, – сказал Хотэку.

– Господа подскажут мне свои имена? – Она обмакнула кисть в чернила и приготовилась записать.

– Исао Ямагучи, – Иоши представился первым.

– О. – Она резво записала его имя, не потрудившись скрыть удивление.

– Мои спутники и слуги – Норайо и Кая – следят за вещами и помогают в пути.

Иоши ещё на подходе к гостинице отдал все вещи Хотэку, и теперь тот склонился ещё раз, выражая почтение своему названому господину за то, что тот удостоил его упоминания. Киоко последовала его примеру.

– И вы без лошадей? – Рэй-сан подняла невинный взгляд, но Киоко поняла, к чему та клонит.

– К сожалению, северные земли не особенно дружелюбны. На пути из города Нисикон на нас напали, – голос Иоши был так твёрд, что Киоко поверила бы каждому слову, если бы не прошла сама весь этот путь с ним бок о бок, деля воду из общей фляги.

Рэй охнула, прикрыла рот рукой и часто захлопала глазами. Киоко замутило. Это слишком ярко напомнило ей придворных дам и то, почему она никогда не могла найти с ними общий язык.

– И что же, вы отбились? – она смотрела так, словно перед ней стоял не незнакомец в грязном дорожном кимоно, а мужчина, что пришёл покорять влюбчивое сердце девушки. Она, готовая жадно ловить каждое слово, почти не дышала. Идеальная игра. Совсем не такая искусно-равнодушная, как у дам во дворце, и всё же безупречная в своём стиле.

– Как видите, но лошадям повезло меньше.

Снова вздох испуга – в этот раз со смесью сожаления. Киоко едва сдержалась, чтобы не зааплодировать. Аими-сан была бы безмерно довольна, будь Рэй-сан у неё в ученицах вместо Киоко.

– Вы, верно, так устали! – Рэй-сан поднялась и торопливо зашагала вглубь здания. – Следуйте за мной, я покажу ваши комнаты. У нас нет разделения на женскую и мужскую половины, так что ваши спальни будут рядом. Надеюсь, господину это не доставит неудобств? – остановилась, обернулась, наклонила голову и смотрит снизу вверх. Ох, этот взгляд!.. Киоко вспомнила, как отрабатывала его множество раз. Только Аими-сан наставляла ещё и лицо рукавом или веером прикрывать: нос, даже густо припудренный, невыгодно выделялся при таком взгляде.

– Нисколько, – заверил её Иоши, грубо оставляя без внимания столь явные намёки в свой адрес.

– Горячий источник находится во дворе, выход в который есть из каждой спальни. Справа увидите пристройку для омовения, оттуда можно выйти в сам онсэн, он на закрытой огороженной части двора. Сейчас мужское время, как сменится стража – настанет женское.

Киоко постаралась не удивляться. Раз Иоши назвался фамилией даймё Западной области, выдав себя за его родственника, – у них нет права удивляться чему угодно в этой местности. Все вопросы лучше задать потом Норико или кому-то ещё, но точно не работнице рёкана.

Рэй-сан провела сначала – как и подобает – господина, то есть Иоши, а уже после выделила комнату Хотэку и следом – Киоко.

– У вас такая ручная кошка, – заметила Рэй-сан, – удивительно, никогда таких не видела. Обычно они гуляют сами по себе, а эта за вами хвостиком, – она улыбнулась. Киоко отметила, что ей приятна эта искренняя улыбка, и даже поведение Рэй-сан рядом с Иоши её не раздражает. Похоже, всех женщин Шинджу учат одним и тем же правилам.

– Она со мной с самого детства, верная подруга. – Киоко улыбнулась и вошла в комнату, которую перед ней открыли. – Благодарю вас за тёплый приём, – она поклонилась, – сообщите, как настанет женское время.

– О, вы услышите бой барабана. Но я непременно приду и сообщу дополнительно, – Рэй-сан поклонилась в ответ и задвинула сёдзи.

Норико повела ухом, дождалась, пока шаги, удаляющиеся в сторону входной двери и террасы, затихнут, и резко бросила:

– Не нравится она мне.

Киоко усмехнулась:

– Почему? Мне показалась очень милой.

– Ты что, так утомилась, что зрение потеряла? Она же так и вертится вокруг Иоши.

– Ты как будто не во дворце жила, Норико, – покачала головой Киоко. – Придворных дам видела? Они все такие.

– Ты не такая!

– Я была позорным исключением.

– Говорю тебе, она вертится вокруг него, как течная кошка. Вот увидишь: ещё и к источникам придёт, пока они там голые сидеть будут.

Кончик хвоста Норико нервно подрагивал, и Киоко снова улыбнулась.

– Они? Тебя точно верность Иоши волнует? Или…

– Пойду проверю, – перебила Норико и выскочила через окно, не дав договорить.

Киоко вздохнула.

– Здесь, вообще-то, есть дверь, – пробормотала она. – И я про источники спросить хотела…

Постояв с минуту и наблюдая за тем, сколь неподвижны под ветром толстые листья растений в саду, она открыла дверь и вышла во двор. Оставаться в комнате в своём ужасном виде ей казалось неправильным – даже сесть на пол в грязном кимоно она не осмелилась.

⁂

Вода приятно обволакивала уставшее тело, напряжённые мышцы расслабились, и Иоши позволил себе обмякнуть. Он прикрыл глаза и лежал без движения, без мыслей. Редкий миг спокойствия, когда истерзанный противоречивыми суждениями разум забыл о контроле и позволил обрывкам мыслей свободно блуждать. Сознание сохраняло покой до тех пор, пока вода не качнулась, обозначая присутствие кого-то ещё. Не нужно было смотреть, чтобы понять, кто присоединился.

Какое-то время он слушал тихий плеск – такой, словно маленький чиж полощется в воде, никак не ёкай. А затем Иоши тихо произнёс, не открывая глаз:

– Удивительное ты создание, Хотэку. Даже здесь почти неощутимо твоё присутствие.

– Я не пытаюсь скрываться, – раздался ответ. – Не сейчас.

Иоши всё же открыл глаза. Со времени их сражения на одной стороне он стал смотреть на самурая совершенно иначе. Он всё ещё не доверял ёкаям – ненависть и страх, взращённые с пелёнок, так просто не уходят, – но Хотэку не был врагом. И Иоши невольно отметил, насколько сильный у него союзник.

Сложение Хотэку едва уступало развитой мускулатуре Иоши, но и это была иллюзия. То, как он управлялся с катаной, и то, как его грация и мастерство владения телом помогали ему в бою, делало ёкая гораздо лучшим воином, чем Иоши. С трудом, но он смог признать, что у него не было ни единого шанса вступить в отряд сёгуна, пока младшим оставался Хотэку. И хотя само это желание погибло тогда же, когда отец вспорол ему лицо, осознание осело тайной жаждой превзойти, продолжать оттачивать мастерство и стать достойным соперником.

Чёрные крылья распластались по воде. Хотэку аккуратно опускал их, слегка водил под водой и, поднимая, мелко стряхивал. Брызги летели во все стороны моросью. Это совсем не раздражало, даже наоборот – напоминало Иоши о густых утренних туманах над Кокоро, орошающих лицо, когда он приходил туда до занятий медитировать на рассвете.

Он скучал по дворцу и дому. Не думал, что станет, но здесь, в сухих безжизненных краях, он всё чаще вспоминал свою мать. Интересно, как она? Он надеялся, что держится подальше от их дома и отца. Мэзэхиро ненавидел проигрывать, и, хотя он занял трон, смерть Киоко сильно осложнила ему задачу, заставив узурпировать власть, а не прийти к ней естественным путём, как он того хотел, женив сына на принцессе. Кто знает, насколько более жестоким мужем его это сделало?

Как отца – уж точно ожесточило. Иоши всё ещё помнил, что рука с кинжалом не дрогнула и ни тени сомнения не промелькнуло во взгляде, когда Мэзэхиро его убивал. Эта сцена врезалась в его сознание и никак не выцветала. Он хотел бы забыть, но чем сильнее старался, тем чаще этот образ возвращался к нему…

– Ты в порядке?

Иоши сморгнул наваждение и сосредоточил взгляд на Хотэку. Такое спокойное и всегда уверенное лицо – и не подумаешь, что когда-то у него были трудности с гневом, из-за которых он чуть не вылетел из школы.

– В порядке, – Иоши постарался придать голосу уверенности, но, судя по слегка вздёрнутой брови Хотэку, получилось не очень хорошо.

– Слушай, я не хочу лезть тебе в душу… – начал ёкай.

– И не стоит.

– Но ты весь путь почти не говоришь, – продолжил он.

И меньше всего Иоши хотел бы сейчас говорить с ним. С тем, кого сам чуть не убил руками отца. Он не был готов.

– Я понимаю, что ты не очень любишь ёкаев и, возможно, тебе не очень приятно, что так всё обернулось, но Киоко-хэика… – он осёкся, осмотрелся и понизил голос: – Она разве не заслужила, чтобы с ней говорить?