Эля влюбилась в меня. Когда между пар я перехватывал ее на несколько секунд и похищал поцелуи этой первокурсницы, ее руки дрожали, а дыхание учащалось, и неважно, что после этого она давала мне пощечину и называла «негодяем».

– Не нужны мне твои поцелуи. Сначала семья, а потом уже поцелуи, – напоминала она и сбегала.

Видимо, Эля забыла и те ночи, когда я похищал ее из дома и увозил за город. В первую такую ночь она вырывалась, грозя мне полицией и судами, затем затихла и молча слушала мои рассказы о звездах и млечных путях.

А затем умоляла о продолжении:

– Расскажи еще… В детском доме нам не рассказывали так красиво.

Я не заметил, как влюбился и я. Эля хотела видеть рядом верного романтика, а не бойца, и я стремился дать ей это. Каждый раз мне казалось, что я уже завоевал ее доверие, но на следующий день в университете она даже не поднимала на меня глаз.

Она постоянно твердила о семье и детях:

– А что дальше, Артур? Давай поговорим о будущем? У нас ведь будет семья? – доверчиво спрашивала она.

У Эли не было семьи. Никогда. И она безумно хотела, чтобы семья у нее появилась.

Во вторую звездную ночь она сопротивлялась лишь поначалу, но знала, что из машины ей не выбраться, да и я не делал ничего плохого. Эля успокоилась, но ровно до тех пор, пока я не поцеловал ее. И снова дрожь, сбитое дыхание и… гордость.

Она снова сделала это, заявив мне, что не обнимается с малознакомыми мужчинами, которые не хотят семью. А я не хотел семью – я еще молод и амбициозен, почему бы нам просто не любить друг друга?

Так я думал. И прямо заявлял об этом.

И вот я злой везу ее домой, а она от испуга вжимается в кресло и продолжает говорить о том, чтобы я не смел ее трогать. Я задавался вопросами: что я делал не так? Почему с друзьями она общается свободно, позволяет себе смотреть на них и улыбаться, а я даже взгляда ее не удостоен?!

Меня это цепляло. И это же меня злило. До чертиков.

Но важным было то, что у Эли никогда не было семьи, и она мечтала, чтобы таковая у нее появилась. Я понял это слишком поздно, когда она исчезла из моей жизни и вышла замуж за некоего Олега Бестужева.

И вот мы встретились с Элей спустя много лет. Она сидит в ресторане рядом со мной, и теперь я просто обязан узнать:

– Ведь поэтому ты бросила меня?

– Что? – Эля вздрагивает, как от удара, и прекращает есть.

– Ты так хотела семью и детей, Эля. Бестужев дал тебе это? У тебя есть дети?

Глава 4

Эля отводит от меня взгляд и долго не решается ответить. По ее глазам я вижу, что она вспоминает наше прошлое.

Вопрос о детях волновал меня, но я позволил ей вспомнить… нас.

Я вновь вернулся к тому времени, когда у нас с Элей все только-только начиналось.

…Она по-прежнему оставалась со мной холодна. Даже после тех романтических ночей, в которые я рассказывал ей о звездах, о планетах, о том, как устроен космос.

Для этих «похищений» и поездок к звездному небу я не только искал информацию в интернете, но и даже привлек к этому одного из отличников нашего многоуважаемого университета. Он рассказывал мне о солнечной системе и добывал интересную информацию, а взамен на это я избавлял его от всеобщих насмешек, ведь он стал общаться с самим Артуром Шаховым – мое имя было у всех на слуху. К сожалению, я пользовался популярностью, но эта популярность погубила нас с Элей.

Потом эти знания я передавал Эле. Я ведь знал, чем она увлекается и что ее притягивает помимо университетской волейбольной команды.

В моменты, когда мы были наедине, я получал удовольствие от одного ее взгляда. Это была наша третья романтическая вылазка, когда я просто мог держать ее ладонь в своих руках или любоваться ее тонким станом и рыжими, почти огненными волосами.

– Эль? – шепнул я, целуя ее безымянный палец.

– М?

– Скажем всем, что ты – моя девушка?

Девочка из детского дома говорила мне «нет», потому что боялась меня, моей сущности и того, что я не мог ей дать – семью. Я был молод, хоть и был на четвертом курсе, но всякий раз отшучивался на темы чего-то большего, чем поцелуи и любовь.

Не понимая или не желая понимать, как это важно для нее.

– Я и без семьи могу дать тебе все, что ты захочешь, Элечка… – прошептал я в ту ночь.

– А что будет с нами в будущем? Без семьи… Это неправильно, это одиноко. Нам так учителя говорили, – нервно кусала она нижнюю губу.

– Ну, какая мне семья? Я молод, для себя пожить хочу. Для нас, – исправился я резко, – к тому же, я не провидец. Кто знает, что в будущем будет? Вдруг мы перестанем любить друг друга? Вот ты, например, уверена в том, что я – любовь всей твоей жизни?

Я говорил все с насмешкой, а Эля была серьезна. Она прошептала: «Да», а я, совершенно не зная, что сказать в ответ, просто поцеловал ее.

И не заметил, как туман окружил нас с головой. И не заметил в ее взгляде тоску и боль, потому что они быстро сменились туманом и любовью, поцелуями и запотевшими автомобильными стеклами.

Много лет спустя я сделал трезвый осознанный вывод: она любила меня, но боялась неопределенности. Эля хотела семью – не столько детей, сколько маленькую семью, состоящую из двух человек, но я не мог ей этого дать. В теории мог, но не хотел. И прямо об этом заявлял. Что я имел? Деньги отца и университетскую славу, за которую меня любили все.

Все, кроме нее. Эля любила меня, но больше всего она хотела семью. Попозже ребенка, а лучше троих, но это попозже, когда на ноги встанем. Так говорила она.

В ту ночь она подарила мне себя. Я был счастлив, я думал, что теперь она моя.

Но позже Эля исчезла на несколько месяцев – просто взяла и исчезла, а когда вернулась, я узнал, что она выходит замуж.

Она разрушила между нами все, не спрашивая моего мнения. Она решила уйти, потому что у нас были разные ценности, и нам было не по пути. И ей было плевать на мои чувства и на год наших отношений. Так она сказала в день своего возвращения. Тогда я дождался ее после пары и прижал к стене.

Эля была напугана, а я – зол и на грани эмоций. Об этом дне я жалею до сих пор.

– Нет семьи – нет ничего! – воскликнула она, – мой биологический отец бросил мою маму, хотя он тоже клялся ей в любви. Поэтому она оставила меня…

– Да ты помешанная! – в сердцах прорычал я, – и что теперь, замуж за первого встречного выходить?!

– Олег – мой друг. И надежный человек. Зато твои девушки – не помешанные, им твоей любви и обещаний хватит!

– Ты что такое несешь?! – нахмурился я.

– Мне надоели твои поклонницы. Весь университет говорит, что ты только играешь со мной. Мне надоели твои пустые слова о любви. Ты не хочешь быть моим, а я не хочу быть обманутой, Артур…

– Объясни мне доходчиво, Эля! Кто именно тебя задел? Назови его фамилию…

– Она! – Эля тыкает пальцем в проходившую мимо девушку.

Незнакомка вздрагивает и спешит ретироваться, когда я перевожу на нее злой взгляд. Я сейчас все выясню, Элечка, ты главное забудь о замужестве своем, ладно?

Но затем Эля вновь вскидывает руку и указывает на других совсем разных девушек:

– Или она! Или вот та, что рядом стоит? Да и вон та девушка тоже, они ведь все были с тобой, Шахов! И со мной ты играешь…

– Я люблю только тебя, Эля.

– Пустые слова! – выпаливает она, – не хочу их слышать! Пустые! Что бы ты делал, если бы у нас появился ребенок? Тоже бы в любви признавался?

– Какой ребенок, Эль? Это такая глупая проверка? Ты совсем чокнулась со своей семьей, да? – усмехаюсь я, ведь это невозможно.

В ее глазах стоят слезы, и я больше не держу ее.

Эля перешла все границы дозволенного.

– Да к черту! – рычу я и не чувствую боль, когда мой кулак встречается со стеной.

Я знал о ее помешанности. Вместе с Элей в детдом попало и письмо от ее биологической матери, где она оправдывает свой поступок тем, что ее бросил парень, в которого она была влюблена, и одна она не в состоянии позаботиться о ребенке. Ее мать считала, что малышке будет лучше в чужом доме, нежели с несостоятельной матерью, но как же она ошибалась. Разве может быть хорошо в детском доме? Я понимал Элю, но не думал, что все настолько запущено.

Я перестал бегать за ней и искать варианты встречи. А Эля не изменила своего решения. Впрочем, она редко изменяла их, и вскоре стало известно о дате свадьбы.

Очень скоро – через месяц.

Мы давно не разговаривали с Элей, а встречаясь, проходили мимо и притворялись прохожими. Во мне бурлила гордость, в ее глазах – боль, и я до последнего думал, что она придет ко мне первой и попросит прощения за те упреки ревности и глупые проверки странными вопросами о детях.

Я считал, что и новость о браке – тоже проверка. Эля ведь была совсем маленькой и наивной, точно задумала проучить меня…

Но это оказалось не так.

Это был удар под дых. У меня дыхание перехватило, когда я узнал, кто ее жених. Достал всю информацию в тот же день. Незнакомый парнишка с моего курса, сынок интеллигентных родителей, законопослушный гражданин и отличник, который однажды вышел из университета и выбрался оттуда на скорой просто потому, что он обнял Элю на моих глазах. Этого хватило, чтобы во мне забурлила кровь.

В тот день мы столкнулись с Олегом Бестужевым, и Эля вылетела из университета с просьбой остановиться. Но я не остановился.

Я не понимал, что совершаю ошибку, когда применял к нему физическую силу. Позже Эля меня возненавидит, но я уже ничего не мог поделать.

Приехала скорая и полиция, после чего меня посадили в машину, но ее слова вперемешку с рыданиями я помнил до сих пор:

– Никогда, никогда не прощу тебе это, Шахов! Ненавижу тебя!

Глава 5

Эля

– Ты так хотела семью и детей, Эля. Бестужев дал тебе это? У тебя есть дети?

– Нет, у нас не было детей.

Я смотрю на Артура, и он спокоен. Я бы даже сказала, заинтересован.

После того, как Артур сцепился с Олегом, я поняла, что он все знает. Я выхожу замуж, а он… а он остается гулять и прожигать свою молодость и отцовские деньги, как он о том мечтал.

Тогда нам с ним было не по пути, а что теперь? Теперь, если Артур узнает правду, то мне конец.

Правду, с которой я иду вот уже многие годы, и я не знаю, как на нее отреагирует Артур. И очень этого боюсь.

Пребывая в положении, я отчислилась из университета и покинула волейбольную команду, а вернулась доучиваться лишь спустя несколько лет. Когда пришла в себя. Когда смогла поверить, что жизнь на этом не заканчивается…

…Я потеряла ребенка от любимого мужчины, от Артура, но меня заставляли жить. Муж, его брат, его родители – они сильно поддержали меня тогда.

Наш тренер, Затонская Надежда Вячеславовна, вспомнила меня и рада была вновь принять в команду – хорошие пасующие всегда были на вес золота. Я взялась за волейбол и образование с новыми силами, чтобы забыть все старое, а затем сама взялась за тренерство, чтобы иметь доход и не зависеть от семьи мужа.

Наши голоса замолкли. Я продолжала глотать еду, совершенно не чувствуя ее вкуса.

– Где ты сейчас живешь?

– В нашем с Олегом доме. Там же и останусь, если его брат не станет препятствовать этому.

– Проблемы с его старшим братом? – прищурился Шахов, вмиг напрягаясь.

– Нет, – поспешно отвечаю я, не посвящая его в свою жизнь.

Я снова вспомнила, как брат моего мужа положил на мое плечо свою тяжелую руку и сказал, что нам придется поговорить о «нашем» будущем, и поняла, что нужно срочно расставить все точки над «и», чтобы он больше не заявлялся в мой… в наш дом.

Артур замолчал, но я чувствовала на себе его обжигающие взгляды.

– Как твоя жена? – вскидываю взгляд.

– Мне повезло меньше, чем твоему бывшему мужу. У меня ее никогда не было.