– Окей, – продолжил Адамс. – Я знаю Рансибла, он загорает в Кейптауне и старается – реально старается, я точно знаю, – обеспечить танкеров, что выходят на поверхность; они получают встроенные электроплиты, свибблы, ковры из вубфура от стены до стены, трехмерные телевизоры, на группу в десять квартир выделяется один лиди для работ типа уборки… что не так, мистер Броуз? – Он ждал, тяжело дыша от страха.

Броуз сказал:

– Недавно остыло одно из горячих пятен в южной Юте, близ Сент-Джорджа, того места, где он был… он все еще есть на картах. У границы с Аризоной. Там еще эти Красные утесы рядом. Счетчики Рансибла засекли спад радиации раньше всех, и он получил это место, оформил свою заявку, ну и все остальное. – Броуз махнул рукой пренебрежительно, но и признавая поражение. – Через несколько дней он собирается отправлять туда свои автоматические бульдозеры и начинать разравнивать местность под очередную застройку, под новый комплекс конаптов… ну вы знаете, он по всему миру таскает эту свою огромную примитивную строительную технику.

– Без нее не обойтись, – сказал Адамс, – если строишь такие здания, как строит он. Эти конапты возводятся быстро.

– Короче, – сказал Броуз, – нам нужен этот участок.

Ты врешь, подумал Адамс. Он встал, повернулся к Броузу спиной и сказал вслух:

– Ты врешь!

– Я не слышу.

Обернувшись, Адамс сказал:

– Но ведь там просто скалы. Кто захочет построить там усадьбу? Боже мой, у некоторых из нас поместья по полтора миллиона акров!

Он сердито уставился на Броуза. Это не может быть правдой, сказал он себе. Рансибл успел туда первым просто потому, что всем было наплевать на этот район, никто не отслеживал там уровень радиации; никто не заплатил Уэбстеру Футу за то, чтоб его оперативники и техники вели там мониторинг, и Рансибл получил территорию без конкуренции. Так что не пытайся врать мне, сказал он мысленно и почувствовал ненависть к Броузу; сейчас, когда тошнота уже прошла, на ее месте стали возникать настоящие эмоции.

Очевидно, тот заметил что-то по лицу Адамса.

– Я полагаю, там в целом бросовая земля, – признал Броуз. – И до войны была такой.

– Если вы хотите, чтобы я вел аудиочасть этого проекта, – сказал Адамс – и едва не сошел с ума, услышав, как он говорит это Броузу прямо в лицо, – вам лучше бы сказать мне правду. Потому что я чувствую себя нехорошо. Я не спал всю ночь и писал эту речь – от руки. И меня раздражает туман. Туман достает меня; мне не стоило устраивать свое поместье на побережье к югу от Сан-Франциско. Надо было попробовать район Сан-Диего.

– Я расскажу вам, – сказал Броуз. – Вы правы; нам плевать – любому Янси-мэну, у которого все дома, было бы наплевать – на эту скалистую пустыню у старой границы Юты и Аризоны. Посмотрите вот на это. – Он замахал своими ластами-псевдоподиями и ухитрился ухватить некий пакет, что принес с собой; документ развернулся, словно рулон с образцами обоев у коммивояжера.

Вглядевшись, Адамс увидел рисунки – аккуратные и очень милые. Он словно просматривал рулон восточной шелкографии… из будущего? Изображенные на них предметы, заметил он, были несуществующими, нереальными. Какое-то фантастическое оружие с выдуманными наплывами и переключателями. Какое-то электронное оборудование – интуиция, основанная на опыте, подсказывала, что фиктивное, неработоспособное.

– Я не понимаю, – сказал он.

– Это артефакты, – сказал Броуз, – которые смастерит мистер Линдблом; он прекрасный ремесленник, и это не составит ему труда.

– Но для чего? – И тут Адамс понял. Это было поддельное оружие пришельцев. И не только оружие; по мере того как свиток развертывался в руках Броуза, он увидел и другие артефакты.

Черепа.

Некоторые из них принадлежали людям.

Некоторые – нет.

– Все это, – продолжал Броуз, – смастерит Линдблом. Но для начала необходимо проконсультироваться с вами. Потому что прежде, чем их найдут…

– Найдут?!

– Когда Линдблом завершит создание этих предметов, используя московские студии Айзенбладта, они будут подложены на ту территорию, которую Рансибл собирается разровнять под свои новые конапты. Притом необходимо заранее установить, что с археологической точки зрения эти предметы бесценны. Серия статей в довоенном научном журнале «Natural World», который, как вы знаете, ранее был доступен каждому образованному человеку в мире, должна будет проанализировать их…

Открылась дверь офиса. С настороженным видом вошел Верн Линдблом.

– Мне велели зайти сюда, – сказал он Броузу; затем коротко взглянул на Адамса. Но не сказал ничего больше. Они оба понимали и так: упоминать об их видеоразговоре, что состоялся полчаса назад, не следовало.

– Это, – обратился Броуз к Линдблому, – чертежи тех артефактов, что вы изготовите, чтобы разместить их в южной части штата Юта. В соответствующем геологическом слое. – Он развернул свиток, чтобы Линдблом увидел; Верн быстро и профессионально осмотрел представленное. – У нас есть ограничения по времени, но я уверен, что вы успеете сделать их к нужному моменту. Нам не требуется, чтобы их выкопал первый же бульдозер. Достаточно, чтобы они нашлись до конца подготовительных работ и начала строительства.

Линдблом спросил:

– У вас найдется человек среди строителей Рансибла, который заметит их, если понадобится? Чтобы они наверняка не остались незамеченными?

Адамсу показалось, что Верн в целом понимает, что происходит; кто-то уведомил его заранее. В отличие от него самого; он-то был шокирован. И все же Адамс продолжал игру; продолжал изучать кропотливо и профессионально выполненные чертежи.

– Конечно, – сказал Броуз. – Инженер по имени Роберт… – Он попытался вспомнить, восьмидесятидвухлетний мозг устало напрягся. – Хиг, – сказал он, наконец. – Боб Хиг. Он заметит их, если остальные проглядят, так что не могли бы вы уже начинать, Линдблом? Айзенбладт поставлен в известность о том, что вам открыт доступ ко всему, что понадобится, будь то инструменты, реквизит или другие потребности. Но он не знает для чего, и весь проект должен вовлекать в себя как можно меньше людей.

– Хиг находит их, – сказал Линдблом, – и уведомляет Рансибла. Тем временем… – Он взглянул на Адамса. – У тебя уже готова будет эта твоя серия статей в довоенном Natural World, от имени какого-нибудь всемирно известного археолога, относительно подобного рода артефактов.

– Да, понимаю, – сказал Адамс, и он действительно уже все понимал теперь. Статьи, которые он напишет, будут задним числом опубликованы в журнале, выпуски искусственно состарят, чтобы они выглядели аутентично предвоенными; и на основании этих статей, как повсеместно признанного и действительного научного мнения, правительство Эстес-парка признает артефакты бесценными находками. Затем они отправятся в Дисциплинарный совет в Мехико, высший суд в мире, что стоит и над ЗапДемом, и над НарБлоком, и над любым Янси-мэном в любом уголке мира – и над богатым и влиятельным строителем Луисом Рансиблом. И на основании этих поддельных, написанных задним числом статей суд признает, что правительство Эстес-парка в своем законном праве – ибо артефакты такой ценности автоматически делают землю правительственной собственностью.

Но ведь Броузу не нужна земля. Значит, что-то снова было не так.

– Вы не понимаете, – сказал Броуз, прочитав выражение его лица. – Расскажите ему, Линдблом.

– Расклад такой, – сказал Верн Линдблом, – Хиг или кто-то еще из рабочей команды Рансибла, что присматривает за лиди и большими автоматическими устройствами, находит артефакты и сообщает Рансиблу. И вне зависимости от их стоимости, вопреки законам США…

«О мой бог, – дошло, наконец, до Адамса. – Рансибл поймет, что артефакты будут стоить ему этой земли, если о них узнает правительство Эстес-парка».

– Он скроет находку, – сказал Адамс.

– Само собой, – с наслаждением кивнул Броуз. – Мы попросили миссис Морген из Института прикладной психиатрии в Берлине независимо проанализировать его полностью подтвержденный документально психопрофиль; и она согласна с нашими собственными психиатрами. Черт возьми, он же бизнесмен – а значит, важней всего для него деньги и власть. Что для него значат бесценные артефакты, оставленные внеземной группой налетчиков, что высадилась в южной Юте шестьсот лет назад? Черепа – те, что не принадлежат человеку? В ваших статьях будет приведено фото этих чертежей. Вы выдвинете предположение о высадке инопланетян. По нескольким найденным костям и артефактам выдвинете предположение о том, как они выглядели. О том, что они вступили в стычку с группой воинов-индейцев, и проиграли, и не смогли колонизировать Землю. И все это будут лишь предположения, поскольку на момент написания ваших статей, тридцать лет назад, доказательств не хватало. Но вы выразите надежду на новые находки. И вот они-то как раз и состоятся.

– Итак, сейчас, – сказал Адамс, – в наших руках как нельзя более представительные образцы оружия и костей. Наконец-то. Предположения тридцатилетней давности полностью оправдались, и мы на пороге гигантского научного открытия. – Он подошел к окну и сделал вид, что смотрит в него. Строитель жилых домов, конаптов, Луис Рансибл, будучи уведомлен о находках, сделает неправильный вывод – он предположит, что их подбросили для того, чтобы он лишился этой земли; и, исходя из этого неверного вывода, он скроет находки и продолжит свои подготовительные, а затем и строительные работы.

А тем временем…

Мотивированный своей преданностью науке, а не «нанимателю» и жадности этого промышленного магната, Роберт Хиг «неохотно» даст знать о находке артефактов правительству Эстес-парка.

И это сделает Рансибла преступником. Потому что существовал специальный закон, применявшийся снова и снова, ибо в каждом поместье каждого Янси-мэна его личные лиди копали и копали в поисках довоенных предметов художественной или технологической ценности. И что бы ни было найдено владельцем поместья – точнее, его лиди, – принадлежало ему. За единственным исключением. Если найденная вещь имела чрезвычайную археологическую ценность.

А инопланетная раса, что высадилась на Земле шестьсот лет назад, вступила в яростную схватку с местными индейцами, а затем вновь отступила, – Рансибл будет просто вынужден согласиться с иском в Дисциплинарном совете, подать nolo contendere; даже с лучшими на Земле адвокатами у него не будет ни малейшего шанса.

Но Рансибл не просто потеряет свою землю.

Его ждет тюремное заключение на срок от сорока до пятидесяти лет, смотря сколько смогут выторговать у Дисциплинарного совета адвокаты правительства Эстес-парка. Причем «Положение о бесценных находках», как назывался этот закон, уже не раз вступало в силу в отношении разных людей; находки столь серьезного значения, которые сознательно скрывались, но затем оказались открыты – о, совет применит к Рансиблу всю силу закона, и он исчезнет с лица земли; вся экономическая империя, которую он построил, его конапты по всему миру – все перейдет в общественную собственность: именно такой была прописана в этом законе мера наказания, и именно она, конфискация, обеспечивала закону столь жестокие, раздирающие клыки. Лицо, осужденное по этому положению, не просто отправлялось в тюрьму – но и полностью теряло свою собственность, in toto.

Вот теперь для Адамса все встало на свои места; теперь он уже отчетливо понимал, что должно было появиться в его статьях для Natural World тридцатилетней давности.

Но оставался один-единственный вопрос, что буквально вогнал его в ступор, отключил все его хитроумие и оставил болванчиком в беседе Броуза и Линдблома, которые явно понимали цель всего этого, а он нет.

Почему правительство Эстес-парка решило уничтожить Рансибла? В чем он провинился – или хотя бы какую опасность он мог представлять?