Предпоследняя правда (страница 9)
Луис Рансибл, строящий жилье для танкеров, которые вышли на поверхность, ожидая застать идущую войну, а вместо этого обнаружили, что война давно закончена и поверхность мира сейчас – один гигантский парк с виллами и поместьями немногочисленной элиты… за что, спросил себя Адамс, казнить этого человека, коль скоро он так явно исполняет жизненно важную задачу? Важную не только для танкеров, что выходят наверх и должны где-то жить, но и для нас, людей Янси. Потому что – и все мы знаем это; отчетливо осознаем – танкеры, живущие в конаптах Рансибла, все равно заключенные, а сами конапты представляют собой резервации – или, в более современном варианте, концентрационные лагеря. Лучше, чем их подземные убежища, но все равно лагеря, которых они не могут покинуть даже на краткое время – законно покинуть. А когда пара или группа из них все же ухитряется сбежать оттуда незаконно, то в дело вступает армия генерала Хольта здесь, в ЗапДеме, или армия маршала Харензани в НарБлоке; и тут и там это армия из очень опытных и закаленных лиди, что выслеживает беглецов и возвращает обратно к их плавательным бассейнам, трехмерным телевизорам и коврам из вубфура от стены до стены – в конапты.
Вслух он сказал:
– Линдблом, я стою спиной к Броузу. Следовательно, он не может меня слышать. А ты можешь. Я прошу тебя незаметно отвернуться от него; не надо приближаться ко мне – просто повернись так, чтобы он не видел твоего лица. И после этого, ради всего святого, скажи мне – зачем?
Через некоторое время он услышал, как Линдблом поворачивается. И говорит:
– Что зачем, Джо?
– Зачем они охотятся на Рансибла?
– Как, разве ты не знаешь? – спросил Линдблом.
Броуз из-за стола сказал:
– Никто из вас не смотрит на меня; я прошу повернуться обратно, чтобы мы могли продолжить планирование проекта.
– Говори, – проскрежетал Адамс, глядя из окна офиса на другие здания Агентства.
– Они считают, что Рансибл систематически оповещает их – одно убежище за другим, – сказал Линдблом. – О том, что война закончена. Кто-то делает это точно. Уэбстер Фут и его оперативники на земле выяснили это во время рутинных интервью с группой танкеров, что поднялись около месяца назад.
Броуз сварливо пожаловался с растущим подозрением:
– Что происходит? Вы двое разговариваете между собой.
При этих словах Адамс развернулся от окна лицом к Броузу; Линдблом тоже обернулся к чудовищному вареву, кое-как залитому в кресло за столом.
– Не разговариваем, – сказал Броузу Адамс. – Просто медитация.
На лице Линдблома не было никакого выражения. Лишь каменная, нейтральная отрешенность. Ему дали задачу; он намеревался выполнить ее. И своим поведением он рекомендовал Адамсу поступать так же.
Но что, если это был не Рансибл? Что, если это был кто-то другой?
Тогда весь этот проект, поддельные артефакты, статьи в Natural World, «утечка» информации о находке, судебный процесс перед Дисциплинарным советом, разрушение экономической империи Рансибла и его тюремное заключение…
Все это будет впустую.
Джозеф Адамс задрожал. Потому что в отличие от Броуза, в отличие от Верна Линдблома, а также, вероятно, Роберта Хига и любого и каждого, связанного с этим проектом, – лично он с ужасом чувствовал интуитивно, что все это ошибка.
И его интуиция не могла остановить задуманного.
Ни на шаг.
Снова отвернувшись от Броуза, Адамс сказал:
– Линдблом, они могут ошибаться. Это может быть не Рансибл.
Ответа не было. Линдблом не мог ответить, поскольку как раз находился к Броузу лицом, а тот, поднявшийся сейчас на ноги, тяжело переваливался в сторону двери офиса, опираясь на магниевый костыль и что-то бормоча при этом.
– Господом богом клянусь, – сказал Адамс, упорно вглядываясь в окно. – Я напишу эти статьи, но если это не он, то я собираюсь его предупредить. – И он повернулся к Линдблому, попытался прочесть его реакцию по выражению лица.
А ее на лице не было; прочесть оказалось нечего. Но Линдблом услышал.
И он отреагирует, раньше или позже; Джозеф Адамс знал этого человека, своего близкого друга, он работал с ним достаточно, чтобы быть в этом уверенным.
И отреагирует серьезно. После длительного самокопания Верн Линдблом, возможно, согласится с ним; возможно, поможет найти способ проинформировать Рансибла так, чтобы не засветить источник, не дать его отследить агентам Броуза; агентам Броуза и гениальным частным сыщикам Фута, работающим совместно. Но с другой стороны…
Ему приходилось это учитывать; и он учитывал это.
В первую очередь Верн Линдблом был Янси-мэном. И это было важнее и значительнее любых других обязательств и лояльностей.
И он мог отреагировать на заявление Адамса, просто сообщив о нем Броузу.
И тогда в считаные минуты в поместье Адамса явятся агенты Броуза и убьют его.
Очень просто.
И сию секунду он не мог предугадать, какой выбор сделает его старый друг Линдблом; у Адамса не было под рукой специалистов мирового уровня по анализу психопрофиля, как у Броуза.
Он мог только ждать. И молиться.
А молитва, подумал он язвительно, вышла из моды еще до войны.
Техник частной детективной корпорации «Уэбстер Фут, Лимитед» присел в своем тесном бункере и сказал в микрофон прямой связи с Лондоном:
– Сэр, у меня записан на пленку разговор двух человек.
– По тому самому вопросу, что мы обсуждали? – донесся издалека голос Уэбстера Фута.
– Судя по всему, да.
– Прекрасно. Вы знаете, кто сейчас на связи с Луисом Рансиблом; проследите за тем, чтобы он получил эти данные.
– Я прошу прощения, но это…
– Все равно передайте. Мы делаем то, что в наших силах, при помощи того, что имеем. – Далекий голос Уэбстера Фута был властным; и сказанное им было как приказом, так и приговором.
– Да, мистер Фут. Максимально быстро.
– Именно так, – согласился Уэбстер Фут. – Максимально быстро. – И на своем конце, в Лондоне, он прервал связь.
Его техник сразу обернулся к рядам записывающих и подслушивающих аппаратов, что экономно работали на невысоком по мощности, но приемлемом по качеству уровне; он визуально проверил неустанно ползущие графические ленты, чтобы убедиться – за время аудиосвязи с шефом он не пропустил ничего. Сейчас ничего нельзя было пропускать.
И он ничего не пропустил.
7
А тем временем великолепная, от руки написанная речь так и лежала без движения в портфеле Адамса.
Линдблом задержался в офисе, дрожащими руками прикуривая и пытаясь – хотя бы временно – отстраниться от дальнейшей беседы. Ему более чем хватило произошедшего; он и остался-то лишь потому, что уйти не было сил.
– Все в твоих руках, – сказал Адамс, усаживаясь за свой стол. Он открыл портфель и достал текст. – Ты можешь сдать меня прямо сейчас.
– Я знаю, – пробормотал Линдблом.
Адамс двинулся к двери.
– Я сейчас внесу это в компьютер. Отправлю в симулякр и на запись, и черт бы с ним. А потом – как мы назовем этот новый проект, эту подделку инопланетных артефактов с целью засадить в тюрьму человека, вся жизнь которого посвящена строительству приличного жилья для…
– У нацистов, – прервал его Линдблом, – не было письменных приказов относительно «окончательного решения еврейского вопроса», относительно геноцида евреев. Все приказы отдавались устно. От начальника к подчиненному лично, передавались вручную из уст в уста, если ты простишь мне эту абсурдную смешанную метафору. А ты, наверное, не простишь.
– Пойдем выпьем по чашке кофе, – предложил Адамс.
Линдблом беспомощно пожал плечами.
– Какого черта? Они решили, что это Рансибл; кто мы такие, чтобы сказать «нет, это не он»? Покажи мне – придумай – кого-то другого, кому было бы выгодно оповещать убежища.
– Да я с удовольствием, – сказал Адамс и заметил растерянность на лице Линдблома. – Любой из тысяч танкеров, что живут в конаптах Рансибла. Всего-то нужен один человек, который избежит поимки агентами Броуза или Фута и доберется до своего убежища. Оттуда свяжется с соседним, потом оттуда…
– Ну да, – сказал Линдблом флегматично. – А как же! Отчего бы и нет? Вот только пустят ли его обратно в свой танк? Его собратья будут уверены в том, что он радиоактивен или разносит – какое бишь мы название для этого придумали? – Пакетную чуму. И грохнут его на месте. Потому что они верят тем текстовкам, что мы даем им по телевидению каждый чертов день недели – а по субботам, на всякий случай, дважды, – и они сочтут его живой угрозой. Плюс есть еще кое-что, чего ты не знаешь. Тебе стоило бы переводить Футу немного денег время от времени; они взамен снабжают интересными внутренними новостями. Так вот, те танкеры, которым сообщили об условиях тут, наверху, – они узнали это не от кого-то знакомого; их точно не оповестил один из них, что вернулся с поверхности.