Смерть в пяти коробках (страница 9)
– Давайте по порядку, – предложил Мастерс. – Прежде всего, раз уж вы сами упомянули о будильнике, что скажете о нем? Можете объяснить, что вы с ним делали?
– Я ничего с ним не делал!
– Ничего не делали?
– Я прежде никогда его не видел.
Похоже, у Шумана опять запершило в горле. Откашлявшись, он одарил инспектора грустной обаятельной улыбкой.
– Очень жаль, сэр, – сказал Мастерс. – Я надеялся услышать от вас какое-то разумное объяснение. У миссис Синклер и сэра Блайтона такие объяснения нашлись.
– Не сомневаюсь. Я отвечаю только за себя.
– Значит, вы больше не говорите от имени всех?
– Ну что, скажите на милость, – с неподдельной искренностью произнес Шуман, – мне ответить на это? Даю вам слово, никакой выдуманной истории не было. В противном случае я припас бы для вас какую-нибудь ложь.
– Как, по-вашему, попали к вам в карман детали от будильника?
– Не имею понятия. Вероятно, кто-то их подложил.
– Пока вы были без сознания? В таком случае вы полагаете, что другие предметы, обнаруженные в карманах сэра Денниса и сумочке миссис Синклер, тоже кто-то положил туда, пока они находились без сознания?
– Ни в коем случае. Я нисколько не сомневаюсь, что эти люди говорят правду.
Мастерс долго расспрашивал Шумана обо всех эпизодах прошлой ночи. Рассказ старика почти не отличался от показаний двух других свидетелей. От монотонного голоса Шумана внимание Сандерса начало рассеиваться.
Его особое внимание привлекал большой саркофаг, стоявший в нише между окнами, – за ними сгущались сумерки, и поблекшие от времени рисунки на саркофаге как будто растворялись в тенях. Черную поверхность саркофага пересекали красные ленты, исписанные иероглифами. На месте лица – позолоченная маска, на груди со скрещенными руками изображен гриф. Перед саркофагом, немного правее, стоял викторианский треножник с медным горшком, однако растения в нем не было.
По какой-то непонятной ассоциации Сандерсу почудился аромат благовоний. Но он решил, что обоняние его обманывает.
– …могу лишь повторить, – не выказывая ни малейшего нетерпения, продолжал Шуман, – что для нашей встречи в квартире Хэя не было никакого скрытого повода – по крайней мере, повода, о котором нам было бы известно.
– О котором вам было бы известно?
– Если хотите, о котором мне было бы известно. Я даже не знал, кто еще приглашен.
– В котором часу вы явились к Хэю?
– Примерно без четверти одиннадцать.
– Мистер Хэй был уже там?
– Да, он сказал, что только что пришел.
– Как он… гм… держался, сэр? Как себя вел?
– Ругал сторожа Тимоти Риордана за то, что тот толком не прибрался в квартире. Он просил, чтобы Риордан сделал это перед приходом гостей. – Шуман улыбнулся. – В остальном мистер Хэй был в прекрасном настроении. Даже пошутил пару раз по поводу драконов.
Мастерс прищурился:
– Что-что? Драконов, сэр?
Атмосфера в комнате как будто накалялась. На секунду доктор Сандерс почувствовал, что хозяин дома пытается сказать им что-то важное. Но, видимо, тот передумал.
– Пожалуй, – неубедительно сказал он, – он, вероятно, имел в виду Тимоти. Но о чем вы хотели меня спросить? Я жду.
– Когда вы вчера вечером поднимались наверх к Хэю, мистер Шуман, ваша контора была открыта? Там кто-кто еще работал?
– Нет. Разумеется, нет.
Мастерс подался вперед:
– Тем не менее вам известно, что в вашей конторе вчера вечером был мужчина. Он назвался Фергюсоном, вашим служащим. Он знает вас по имени, он опознал вас и чувствовал себя как дома, к примеру мыл там руки.
Пока Шуман слушал инспектора, его лицо темнело, как небо за окном. Он рывком сел на диване, всплеснув тонкими руками, закрытыми викторианской пижамой. Голос его был едва слышен:
– Сэр, вы что, с ума сошли?
– Конечно, – сказал Мастерс, – нам известно, что такого человека не существует…
– Видимо, я не совсем вас понял, – вмешался Шуман. – Такой человек, разумеется, существует.
Впервые Мастерс был совершенно ошарашен и едва не свалился со стула. Заявление Шумана явилось для него полной неожиданностью.