– Интересно… – Он замолкает, и я почти вижу, как в его голове вспыхивает фейерверк. – Интересно, может ли наука работать таким же образом? То есть, например… Вы бы могли, ну, не знаю, придумать лекарство от рака с помощью своего поэтического разума, а затем обратиться к аналитическому?

– Гениально! – отвечает бабушка.

Я щёлкаю ручкой, пытаясь сложить в уме то, что сказал Аруш. Как можно понимать науку через стихи? Что он имел в виду? Если бы кто-то сумел таким способом найти лекарство от рака, может, тогда можно было бы найти лекарство, избавляющее от пустых глаз и опустошённых душ? Возможно, это шаг к разгадке, как прогнать Творца Страха и вылечить то, что он успел ранить. Что, если поэзия вынет зёрнышко тревоги и посадит на его месте что-то хорошее?

– «Я орошал пустыню из своей аорты, пока нарост не превратился в дерево», – шепчу я слова из «Страха, или Опавших садов», по привычке, даже не отдавая себе отчёта.

– «А я был семечком в мякоти плода и верблюдом, проглотившим его», – подхватывает Аруш. – Это один из моих любимых стихов.

На бабушкиных мягких щеках, словно из гофрированной бумаги, появляется румянец.

– «И сад, удобренный им, был бескрайним, и я вместе с ним», – заканчивает она. – Ох, ребята, вы радуете сердце старого поэта.

Я беседую с бабушкой и Арушем и замечаю, что уже не так сильно волнуюсь. Мне уже не кажется, что моя тетрадь по математике вот-вот обернётся вокруг моей головы и задушит меня. На мгновение бабушкин голос возвращает меня домой. Где я в безопасности. Всего лишь на минуту я в самом деле оказалась совсем рядом со своим ровесником и не жалею, что у меня нет защитного панциря, что не ищу путей к бегству. Слова по-прежнему слетают с моих губ по капельке, как из неплотно закрытого крана, а не льются рекой, как у Аруша, но, во всяком случае, мне уже не хочется сбежать.

И тут в дверь бабушкиной комнаты постучали. Скрипнули дверные петли.

– Извините, что прерываю ваше веселье, – произносит голос. – Пора принимать лекарство.

Бабушка с улыбкой оборачивается в сторону двери.

– О, здравствуй, Глэдис. Знакомься, это моя внучка Пенни и наш друг Аруш.

Я оглядываюсь и вижу белокурую женщину с собранными в хвост волосами и в розовом халате с бейджиком. У неё в руках поднос, уставленный крошечными пластиковыми стаканчиками, полными таблеток. Женщина с белоснежными зубами и пустыми, ввалившимися, ничего не выражающими глазами.

Лекарство

У меня перехватило дыхание, я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Я цепляюсь за спинку стула с такой силой, что мои костяшки белеют, но сейчас я хочу только одного – бежать, бежать, бежать. Моя рука тянется к блокноту, крепко сжимая его, я готова рвануть с места в любую секунду. Мне хочется провалиться сквозь землю, чтобы сейчас подо мной раздвинулись деревянные доски и я бы вместе со стулом оказалась далеко-далеко отсюда.

Женщина в розовом халате входит в комнату, протягивая бабушке маленькую таблетницу. Я вздрагиваю при каждом её шаге, но бабушка как ни в чём не бывало берёт лекарство из её рук. Женщина в розовом смотрит на меня и улыбается.

Эта улыбка на лице с пустыми глазами похожа на голодный оскал. Словно она большая белая акула, а я её жертва.

Бабушка глотает таблетку, как будто для неё это пустяки, будто она не видит, что у женщины, которая принесла ей лекарство, бесцветные, неподвижные, мраморно-белые глаза. Аруш здоровается с ней, как будто он тоже не замечает ничего сверхъестественного. Он рассказывает, что мы вместе делаем домашнее задание по математике. Спрашивает: «А вы читали стихи бабушки Пенелопы?» Они оба ничего не замечают. Я, как всегда, молчу. Может быть, это я схожу с ума и мой мозг рисует образы с пустыми глазами, разваливаясь на части, как цветок, сбрасывающий лепестки один за другим?

Внезапно мне кажется, что тьма из леса, из моих снов, приближается всё ближе, потому что с этой женщиной в комнате я не могу думать ни о чём, кроме своих кошмаров.

Когда она смотрит на меня ничего не выражающими глазами и улыбается, я вижу перед собой лишь Творца Страха, и он заставляет меня думать о каждой аварии и каждом землетрясении, которые я когда-то видела по телевизору, о каждом сердечном приступе, после которого жизнь значительно изменилась, обо всех ужасах, которые могли бы случиться. Если его власть над реальностью будет расти, станет ли он настолько сильным, чтобы творить подобные жуткие дела?

Такое чувство, что все одноклассники уставились на меня. Что я одна в лесной глуши, где никогда, никогда не взойдёт солнце. Что моё сердце – испуганный зверёк, который попал в капкан и изо всех сил пытается выбраться из него. Нужно что-то делать. Хоть что-нибудь. Я разжимаю пальцы, вцепившиеся в спинку стула, и протираю глаза. Мой мозг мечется, как торнадо, в поисках чего-то надёжного, чего-то яркого, что могло бы заполнить моё сознание. Что-нибудь. Какой папин любимый цветок? Что за фальшивую мелодию мама всегда напевает себе под нос? Я не могу, не могу, не могу вспомнить ни слова.

Я пристально смотрю на женщину, пока мои расшатанные нервы ещё позволяют. Выражение её глаз не меняется.

– Спасибо, Глэдис, – говорит бабушка.

Перед тем как уйти, Глэдис смотрит на меня пустыми глазами и улыбается ещё шире. Она подмигивает.

Темнота в комнате продолжает сгущаться.

Дом Творца Страха

Мои страшные сны – это вход в дом
Творца Страха.
В его кровожадный, зловещий дом, в который я однажды вошла,

чтобы увидеть кошмар наяву.

Дом – совсем как настоящий – растёт в лесу моих снов.

Творец Страха в нём – словно хищный моллюск в своей раковине.
Я видела, как дом открывал и закрывал
глаза.
Я чувствую за спиной его вечно голодную пасть.

Она жаждет костей, крови, перьев,
каждого удара сердца:

раз, два, три.

Этот дом никогда не насытится.

Его желудок спрятан за высокой запертой дверью посреди лабиринта, где Творец Страха запер все души в ловушке, не оставив ничего, кроме пустых глазниц.

В лесной глуши, в кровожадном, зловещем доме, живёт Творец Страха,
и дом его всё растет, и в нём много
пустующих комнат.

В тот день, когда я увидела его дом своими глазами, я поняла, что если войду, то мне уже никогда не выбраться.

Всё в порядке?

– Что с тобой, Пенни? – спрашивает бабушка.

Я замечаю, что у меня на руках остались вмятины от спиралей блокнота.

– Ты… ты обратила внимание на её глаза? – шепчу я. – Ты видела?

Бабушка задумчиво хмурится.

– Её глаза? Нет, ничего особенного я не заметила. Хотя в последнее время Глэдис ведёт себя немного не так, как раньше. Когда я переехала сюда, она была повеселее.

Я смотрю на Аруша. Он пожимает плечами.

– Они же обычные, карие, разве нет?

Значит, дело всё-таки во мне. Даже бабушка их не видит.

– Ладно, проехали, – говорю я.

У меня пересохло в горле, как будто там застряло старое птичье гнездо, и мне становится трудно глотать.

Что говорить? Надо ли предупредить бабушку, и как это сделать, чтобы мои слова не звучали как полнейший бред? А что, если именно я могу спасти её? Я ведь единственная, кто видит пустые глаза. Можно ли помочь Глэдис? Но даже если я попытаюсь помочь или заговорю с кем-нибудь из этих людей с пустыми глазами, то какой в этом смысл? Это же всё равно, что выдернуть сорняк, но корень оставить в земле.

– Всё в порядке, милая? – спрашивает бабушка.

– Да, всё хорошо.

– Увидимся на следующей неделе, – говорит Аруш.

– Хорошо.

⁂

– Как ты погостила у бабушки? – спрашивает мама, когда мы возвращаемся домой.

– Хорошо.

– Всё в порядке? – добавляет она. – Ты сегодня ещё тише, чем обычно.

Всё ли в порядке? Я стараюсь не думать о глазах, о надвигающейся темноте. О бабушкином самочувствии, не беспокоит ли её сердце. О том, какое ничтожное расстояние отделяет наши с мамой ноги от усыпанного гравием, смертельно опасного асфальта, по которому мы мчимся со скоростью 65 миль в час. Об оживших лесных кошмарах и о том, что я могу сделать, чтобы остановить их, прежде чем они обрушатся на меня и разобьют мой мир на мелкие кусочки.

О том, что никто, кроме меня, их не видит.

Хорошо.

Хорошо.

Хорошо.

Стихотворение о катастрофе

Авария
Бам!
Дерево упало на землю
Бам!
Землетрясение
Бам!
Нам это не по карману
Бам! Один неверный шаг
Бам!
Неверный ответ
Бам!
Кости
Бам!
И сердце болит
Бам!
Что-то висит над моей головой и ждёт
Ждёт, чтобы всё уничтожить
Бам!

Пустота

Я снова просыпаюсь в холодном поту. Снова очередной кошмар. Но теперь в нём был мой папа. Я шла вслед за ним в дом Творца Страха, но потом неожиданно налетел ураган, и мы оказались на скалистом пустыре, над нами клубились серые тучи, а папа бежал вверх по склону, и во сне я понимала, что крутой утёс с другой стороны холма означает неизбежную смерть. Я не могла докричаться на него. Мне не хватало сил догнать его. Он покатился, покатился, покатился вниз с холма, как раз в ту секунду, когда я протянула руку, чтобы спасти его. Но когда я выглянула из-за утёса, папы уже не было. Там, у подножия скалы, стоял кто-то другой, смотрел на меня и ухмылялся.

Сюжеты кошмаров меняются, но конец всегда один – приходит Творец Страха.

У меня перехватывает дыхание и трясутся руки. В голове до сих пор звенят отголоски его смеха. Несмотря на то, сколько раз я проходила через это, я всё равно не могу привыкнуть. Никак не могу.

Я выхожу в коридор и направляюсь в ванную. Иду тихо, стараясь не разбудить родителей, потому что они тоже устали и потому что я не хочу, чтобы они спрашивали, почему я не сплю. Вместо этого я зачерпываю пригоршню воды, делаю глоток и смачиваю свои затуманенные, широко распахнутые глаза. Возвращаюсь к себе в комнату. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Пробую ещё раз записать свои переживания, как говорила бабушка. Это всего лишь страшный сон, говорю я себе, как много раз до этого меня успокаивали мама с папой. Но это не просто сон, судя по тому, что я видела, и сколько бы раз я ни убеждала себя в обратном, я не могу в это поверить.

Так какие же методы и заклинания меня спасут?

Я подхожу к своей кровати, собираясь залезть под одеяло.

Холодная, липкая рука хватает меня за ногу.

Всё моё тело цепенеет, я так испугалась, что не могу кричать. Каждый мускул напряжён от шока и ужаса, как будто мной выстрелили из пушки и отправили в космос.

Рука сжимает мою лодыжку в тиски.

Всхлипнув, я смотрю вниз.

Но в тот же миг хватка ослабевает, и я вижу, что внизу никого нет.

Я с трудом заставляю себя дотянуться до прикроватной тумбочки и включить ночник. Семимильными шагами отхожу от кровати. Кажется, проходит целая вечность, пока я стою посреди комнаты, парализованная страхом, и вот наконец решаюсь нагнуться и заглянуть под кровать. Каким-то необъяснимым образом я чувствую, что яблочное зёрнышко, которое я случайно проглотила, становится больше, тяжелее, пуская маленькие острые ростки. Уставившись во мрак под кроватью, я просто надеюсь, что смогу позвать на помощь в случае опасности.

Дрожа от испуга, я медленно приседаю и заглядываю под кровать.

Там никого нет. Совсем никого.

Я освещаю фонариком своего телефона каждый угол. Пустота.

Но ведь там точно что-то было!

Я всё ещё чувствую призрачную хватку Творца Страха.