– Нет, никогда. Я делала работу в университете по картине «Буря», и в комментарии к ней описывались изображенные на холсте персонажи – именно оттуда мне известно, кто такой Калибан, но никогда больше я это имя не слышала.

Лореа, должно быть, утвердилась во мнении, что я упрямец и зануда, поэтому она взяла свой тренажер с двумя трубками и шариками и принялась дуть.

– Вы устали, мы уже пойдем, – сказала Эстибалис.

– Да, правда, спасибо, – ответила девушка едва слышным голосом.

– И последний вопрос: у вас ведь были ключи от магазина, верно? – поинтересовался я.

– Да, но несколько недель назад Эдмундо пришлось сделать мне дубликаты, потому что я потеряла свою сумку, а вместе с ней и все ключи.

– Ах, вот какая неприятность, – произнесла Эстибалис.

– Да, еще бы.

– И где вы ее потеряли? – спросила моя напарница.

– Если б знала, я бы ее не потеряла, – без тени раздражения ответила Лореа.

– Да, вы правы… Что ж, оставляем вас отдыхать. Я заеду потом с расшифровкой записи, чтобы вы подписали свои показания.

– Конечно, спасибо большое, – сказала девушка, и мы наконец оставили ее заниматься на своем дыхательном тренажере.

Сосредоточенные каждый на чем-то своем, мы молчали почти все время по дороге в Фонд Санчо Мудрого, находившийся в Бетоньо, пригороде Витории. Я знал, что это реконструированное здание в форме стеклянного куба, заключившее в своих стенах кладбище монастыря босых кармелиток. Все фонды, очевидно, располагались на первом этаже, в хранилищах. Благочестивые сестры, перебравшиеся в другой монастырь, забрали из могил останки почивших монахинь и перевезли их в новое пристанище.

Это было замечательное место, священный приют для книг нашего края. Фонд собирал все материалы, связанные с Виторией или Алавой. Не только книги, но и плакаты, наклейки, журналы, компакт-диски…

Переступив порог, мы с Эсти оказались в квадратном внутреннем дворике, вымощенном каменными плитами, – когда-то здесь была монастырская крытая галерея с ее элегантными арками и колоннами. Нас поприветствовала женщина, стоявшая за черной стойкой.

– Я инспектор Руис де Гауна, меня ждет госпожа Гойя. Не подскажете, где можно ее найти?

Женщина за стойкой посмотрела на нас с удивлением.

– Странно… мне она сказала, что сегодня никого не принимает.

– Должно быть, она передумала. У нас назначена встреча на… – Эсти кинула взгляд на свой мобильный, – на двенадцать тридцать. Так где ее можно найти, у себя в кабинете?

– Ну раз так… Нет, она сейчас на первом этаже – возможно, в справочном отделе или в реставрационной мастерской. Хотите, я ей позвоню?

– Нет, не стоит, мы сами ее найдем, – вмешался я. – Значит, нам по этой лестнице?

Женщина кивнула, все еще пребывая в сомнениях по поводу наших намерений, но мы быстро проскользнули вниз по лестнице и зашагали по залу под удивленными взглядами сотрудников, занимавшихся за своими столами каталогизацией наклеек, журналов и другого самого разнообразного материала.

– Надеюсь, она не бросится наутек, как только увидит меня, – прошептала Эстибалис, и я подтолкнул ее локтем, боясь, что нас услышат.

Мы спросили кого-то из сотрудников, и нам подсказали, что нужно идти в хранилище, куда мы и направились, ориентируясь по указателям.

Наконец в дверях хранилища мы увидели ее – это могла быть только она. Гойя, вдова Эдмундо. На ней был белый халат, надетый поверх безупречного брючного костюма кремового цвета. Я никогда еще не видел шестидесятилетнюю женщину, которая сохранилась бы настолько хорошо: черные, как у меня, волосы собраны в хвост, челка уложена набок и заправлена за ухо, тонкие губы, накрашенные элегантной красной помадой – из тех, что обязательно хранят какой-то секрет, – и огромные зеленые глаза, подчеркнутые черной тушью и притягивавшие к себе внимание.

Она обернулась и увидела нас – или, вернее сказать, меня. Эстибалис сделала шаг вперед и представилась, протянув руку, но вдова Эдмундо смотрела исключительно на меня, словно ее глаза пытались найти какой-то ответ в моих.

– Я инспектор Руис де Гауна, а это…

– Унаи Лопес де Айяла, – опередила она.

Вдова Эдмундо протянула мне руку, продолжая пристально смотреть мне прямо в глаза. Словно она хотела сказать мне нечто большее, как будто между нами существовал какой-то секретный код.

Я оказался в таком замешательстве, что только и смог выдавить:

– А мы знакомы?

7. Охотник за книгами

Май 2022 года

– Разумеется, вы со мной не знакомы, но я-то вас знаю. Вся Витория вас знает на самом деле.

Ну конечно. Загадочные двойные убийства, очень медийное дело. В прошлом мне довелось участвовать в расследовании, за которым следили миллионы людей, и мое прозвище – Кракен – в течение многих месяцев красовалось в заголовках газет, местных и не только. Прошли годы, и я до сих пор не мог избавиться от совершенно не нужной мне славы.

– Прежде чем мы продолжим, позвольте принести вам соболезнования по поводу смерти вашего мужа, – сказал я.

Очарование рассеялось, и она убрала свою руку.

– Благодарю. Я плохо представляю, что теперь делать… Я в шоке и веду себя как трудоголик – продолжаю приходить в Фонд как ни в чем не бывало, но для меня сейчас что угодно лучше, чем возвращаться домой и встречаться лицом к лицу с реальностью. Смерть – это всегда несчастье, тем более неожиданная смерть. Но убийство – это… это нечто другого порядка; это не просто смерть, это лишение человека жизни таким жестоким и подлым образом… Мне потребуется много времени, чтобы переварить это.

– Мы уже взяли показания у некоторых людей из окружения вашего мужа. – Эстибалис воспользовалась моментом откровенности вдовы. – Нам стало известно, что в последнее время в делах Эдмундо наблюдалась крайне необычная активность.

Гойя вздохнула.

– Вы из полиции, и я не буду от вас ничего скрывать – вы в любом случае всё узнаете, когда увидите его хаотичные счета.

– Что вы имеете в виду? – уточнил я.

– Пожалуйста, давайте на «ты». Я не такая старая. И все называют меня просто по фамилии, Гойя, я к этому привыкла, – сказала вдова.

Эта фраза подействовала на меня как разряд электрического тока, и я вернулся в реальность.

– Договорились, Гойя. Так, значит, ты тоже заметила, что в последние недели в делах у Эдмундо происходило что-то странное?

– Он был в эйфории, подозрителен и циничен, словно хранил какую-то тайну. Время от времени у него бывали периоды какого-то помешательства. Что-то начинало витать в воздухе, Эдмундо что-то узнавал, и в голове у него словно начинали петь голоса, сулившие нечто великое и грандиозное, манну небесную и дождь из золотых монет. А потом он начинал строить воздушные замки: «Если ты обеспечишь мне поручительство, банк даст мне кредит; если я избавлюсь от этих акций и продам их тому-то, то у меня будут деньги, чтобы провернуть одно дело…» Он обожал быть в долгах – по крайней мере, такое впечатление у меня сложилось за десять лет жизни с ним.

– Но он ничего тебе не рассказывал, – вступила в разговор Эстибалис. – Ничего конкретного, никаких наименований, которые можно было бы отследить или проверить.

Гойя бросила быстрый взгляд в сторону. Все сотрудники, сидевшие за столами, старательно делали вид, будто по-прежнему погружены в работу, однако вокруг царила такая явная тишина, какая возникает, когда все прерывают пустую болтовню с друзьями, чтобы подслушать нечто действительно любопытное.

– Давайте зайдем в хранилище, там мы будем в большем уединении.

Вдова жестом пригласила нас пройти за серую металлическую дверь, ведшую в зал, где хранились наиболее ценные экземпляры.

– Здесь мы поддерживаем более низкую температуру и контролируем влажность, чтобы создавать оптимальные условия для хранения. Хотите надеть наши халаты? – предложила она. – Вы можете замерзнуть.

Мы отказались от этого предложения, и Гойя закрыла за нами дверь.

Хранилище было заполнено длинными рядами серых металлических стеллажей, которые можно было раздвигать и сдвигать с помощью рычага, напоминавшего корабельный штурвал. Гойя решила провести для нас демонстрацию и открыла один из проходов.

– Тут у нас экземпляры, требующие максимально бережного обращения; мы достаем их отсюда только для выставок в крупных музеях или национальных библиотеках. Также здесь хранятся книги большого формата – такие, которые не помещаются на обычных полках, – пояснила Гойя.

Она открыла один из ящиков и показала нам книгу в бамбуковом переплете, сборник стихов баскского поэта.

– Это органический материал, он живой. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он высох или сгнил.

Я с восхищением разглядывал все, что демонстрировала нам Гойя, но Эстибалис подтолкнула меня локтем и показала время на своем телефоне.

Обратный отсчет неумолимо продолжался, его не могла остановить красота никаких раритетов. Я вернулся к реальности и вновь принялся задавать вопросы:

– Так, значит, ты ничего не знаешь о том, чем именно Эдмундо занимался в последнее время?

– Он был bookhunter, охотник за редкими книгами. Но Эдмундо не был глуп, разумеется: он любил хвастаться своими находками, когда уже заполучил их и продал по спекулятивной цене. Тогда – да, с деньгами в руках, он трубил направо и налево о своем последнем успехе. Однако сорванный куш недолго продолжал радовать, Эдмундо начинал скучать и снова выходил на охоту… – Вдова вздохнула. – Это был бесконечный замкнутый круг.

«Но все-таки нашелся тот, кто положил этому конец», – невольно промелькнула у меня мысль.

В этот момент раздался громкий звук, заставивший нас вздрогнуть: в глубине коридора открылась другая дверь. Пока она закрывалась, мне удалось различить за ней еще один коридор – темный, без освещения и стеллажей. Интересно, куда он вел?

Перед нами появился парень огромного роста, тоже в белом халате, который едва не лопался по швам на плечах и бицепсах этого гиганта, похожего на степного воина. У него были темные волосы, заплетенные в косичку, острая бородка, пирсинг и шрам на брови. Мое внимание особенно привлекли его зеленые глаза – свирепые и очень похожие на глаза Гойи, хотя, по сложившемуся у меня впечатлению, они вряд ли были матерью и сыном. Исполину было лет сорок, и он приблизился к нам в своих устрашающих военных ботинках с таким видом, как будто мы проникли в его королевство без разрешения.

8. Тельмо

Май 2022 года

– Гойя, у тебя тут незваные гости? – произнес он таким глубоким голосом, какой мог исходить только из очень мощных легких.

– Нет, Тельмо. Я их сама сюда пригласила, подальше от посторонних глаз. Это инспекторы Руис де Гауна и…

– А его я знаю, я ведь живу в Витории, – сказал Тельмо, поворачиваясь ко мне. Он был на голову выше меня, и это было очень непривычно – чтобы кто-то смотрел на меня сверху вниз, в белом халате, с пирсингом на брови и глазами хищника, охраняющего свою территорию. – Ты Кракен.

– У нас есть общий знакомый, очень хороший знакомый, на самом деле. Лучо передает тебе привет, – ответил я, протягивая руку.

– Лучо твой друг?

– Еще со школы.

– А, вот как… – произнес Тельмо, перестав распространять вокруг себя волны тестостерона, и впервые улыбнулся, как присмиревший ягненок. – И от меня передавай ему привет, мы с ним тоже друзья.

– Да, я знаю, и, возможно, нам понадобится твоя помощь для этого расследования. Ты готов сотрудничать с нами? Тебе нужно будет кое-что поискать в старых изданиях. Пока я не буду вводить тебя в курс дела – если Лучо сам сможет мне помочь, нам не придется обращаться к тебе, но вообще времени у нас мало.

Тельмо обратился за разрешением к Гойе, как раб к своей хозяйке. Когда две пары их зеленых глаз встретились, Вселенная как будто остановилась. Мы с Эстибалис наблюдали за этой сценой, чувствуя себя словно в темном зале кинотеатра, не хватало только попкорна.

Гойя кивнула.