– Никто. – И я быстро протягиваю руку за кулоном и забираю его.

– Твой жених?

– Нет у меня жениха, – отвечаю я, застегивая цепочку сзади на шее.

– А почему?

– Ну, Элиса, – Я открываю дверь нараспашку, – мне работать пора.

Рот Элисы превращается в прямую черточку, она соскакивает с кровати и быстро выходит. На спине мотается толстая коса.

Я провожаю ее взглядом и вздыхаю. Элиса легко впадает в ярость, но я не переживаю. Она всегда приходит вновь и продолжает болтать как ни в чем не бывало.

Я смотрюсь в зеркало и трогаю кулон. Это крошечное золотое сердечко с красным камушком посередине. Я прячу его под свитер, затем провожу руками по волосам, пытаясь немного взбить их перед тем, как собрать в хвост. Но это безнадежно: волосы у меня всегда гладкие-гладкие. Лицо без макияжа, кожа белоснежная, и я просто не могу быть более неброской. Более незапоминающейся.

Когда выхожу в зал, Эдда уже там. Она ходит между столами и зажигает спиртовые свечки. Хотя «ходит» – не то слово, скорее – порхает. Эдда высокая, но изящная и кажется одновременно хрупкой и сильной. Нос у нее прямой, волосы серебристые, а губы чуть сжатые. Если б я не знала, то приняла бы ее за английскую аристократку.

– Все комнаты подготовлены, Ирма? – спрашивает она, заметив меня.

– Все до одной, – с улыбкой отвечаю я.

В связи с семейной встречей в каждый номер принесли небольшую папку, которую подготовил и прислал нам кто-то из этой семьи. Распечатанная брошюра с расписанием на выходные, история основателя рода, столетие которого отмечается в это воскресенье, и плитка шоколада с орехами. Я раскладывала эти папки по кроватям в номерах. Положила каждую на покрывало, а вместе с ней – небольшую листовку с информацией о нашей гостинице. Все это время меня не покидала мысль, что они будут там спать, в этих кроватях. Я не могла сдержать улыбку.

Эдда довольно кивает и уходит на кухню.

Я подхожу к столику на ресепшене и заглядываю в компьютер. Уже от одного вида имен на экране сердце бьется сильнее. Я глубоко вдыхаю, а затем медленно выдыхаю через нос. «Надо быть спокойной», – думаю я про себя. Никто не должен увидеть, что я на взводе.

Чтобы отвлечься, я поднимаюсь по лестнице на верхний этаж. Он чуть меньше нижнего. В сущности, это всего лишь длинный коридор, по обе стороны которого расположены номера. А в конце коридора гостиная, больше похожая на теплицу, потому что и стены, и потолок там из стекла. Зимой будет холодновато, хотя пол и с подогревом, но там лежат шерстяные пледы, которыми можно укрываться. Темными зимними вечерами можно сидеть в ней и любоваться сквозь стекло полярным сиянием. В прошлые выходные небо было чистое, черное, и всполохи сияния – розовые и зеленые – плясали на нем целый час. Гостиная заполнилась постояльцами, и некоторые из них даже легли на пол и глядели как завороженные в небеса, наслаждаясь моментом.

Там канапе со спинками и столы из грубого дерева, а на них миски, наполненные камешками с Дьюпалоунского пляжа. Я сажусь на канапе и вынимаю один камешек. Тру его между ладонями и чувствую, как успокаиваюсь.

Когда постояльцев мало, я часто сижу тут и представляю, что это мой дом. Не в том смысле, что я здесь живу, а в том, что я принадлежу этому месту. Часто кажется, что меня в любой момент разоблачат, потому что наверняка всем ясно, что моим домом не может быть подобная обстановка. Ведь я выросла в многоквартирной многоэтажке, носила поношенную одежду, питалась полуфабрикатами.

Но эта гостиница так влияет на меня, что я редко ощущаю себя самой собой. Когда работаю, я как будто играю определенную роль, становлюсь кем-то другим. К сожалению, работа у меня временная, и скоро придется уехать к себе. Отъезда я жду со страхом.

Я кладу камешек на место, встаю и подхожу к окну. По шоссе быстро едут машины, и я гадаю, какие из них свернут к гостинице. Шоссе так далеко, что людей в машинах не разглядеть, но все же я порой сижу здесь и смотрю на них. И думаю, что это за люди, зачем они сюда приехали, как вообще живут.

Вот на шоссе показался большой джип. Я подвигаюсь поближе к стеклу. Чувствую: это новые постояльцы. Улыбаюсь, когда оказывается, что я права: машина замедляет ход, а потом сворачивает на дорогу, ведущую к гостинице.

Джип припарковывается на стоянке внизу. Он черный и блестящий. Дорогой. Передние дверцы почти одновременно открываются, и с водительского сиденья поднимается мужчина. Я знаю его имя: Гест. Он брюнет, высокий, но при этом не крупный. Женщина, которая выходит из машины с другой стороны, кажется совсем миниатюрной – во всяком случае, отсюда.

Я тотчас узнаю Петру, и приходится прикусить нижнюю губу, чтоб не расплыться в чересчур широкой улыбке. При этом я все замечаю: одежду, волосы, обувь. И как она осматривается вокруг, выходя из машины, вертит головой во все стороны, разглядывая пейзаж. На ней светлые, с модными прорезями джинсы, подвернутые так, чтоб были заметны загорелые щиколотки. Кеды белоснежные, но какой фирмы, отсюда не видно. Большие черные солнечные очки не дают волосам упасть на лицо, и она кутается в кардиган, как будто ей холодно.

Из машины выходит девчонка и тоже осматривается по сторонам. В реальности Лея выглядит моложе, чем на фотографиях. Может, это из-за того, какая она вся миниатюрная. Ножки-спички в узких легинсах – а кофта с капюшоном ей велика, и кеды довольно громоздкие. С другой стороны машины я замечаю ее брата Ари: светлые волосы блестят на солнце, и даже с такого далекого расстояния видно, какой он красивый.

Лея указывает в воздух, и все они запрокидывают головы. Я смотрю за их взглядами и замечаю орла. Он парит прямо над нами: большой, величественный, но меня интересует в первую очередь не птица, а они.

Вскоре Гест открывает багажник и вынимает большой чемодан. Ари берет рюкзак и идет за отцом к гостинице, а затем оборачивается и что-то говорит матери. Петра смеется, тоже оборачивается и что-то кричит в сторону машины.

Лея морщится и, хотя отсюда плохо видно, явно закатывает глаза. Она прячет телефон в карман кофты. Но вскоре так же быстро вынимает обратно и пристально смотрит на экран. Кажется, на какой-то миг она просто застывает. Просто смотрит на телефон, затем быстро озирается, словно опасаясь, что за ней следят. Чего она боится?

Я вздрагиваю, когда она вдруг поднимает голову и замечает меня. Я так быстро отпрянула от окна, что едва не потеряла равновесие, наткнувшись на стол.

Внизу открывается дверь, и я слышу, как Эдда встречает гостей: радостный голос произносит: «Добро пожаловать!» Я поправляю одежду и спешу вниз – помогать ей.

Сейчас

Воскресенье, 5 ноября 2017

Сайвар, сотрудник отдела расследований полиции г. Акранеса

Приехавший из Рейкьявика судмедэксперт, человек средних лет, высокий, худощавый, сейчас стоял над телом. Сайвар и Хёрд наблюдали за ним с некоторого расстояния, пока он выполнял свою работу. Судмедэксперт нащелкал снимков и взял образцы тканей. Проделывая все это, он, казалось, был погружен в свой мир. Его сосредоточенность была полной, и Сайвар едва смел дышать, опасаясь потревожить. Затем тело унесли в машину: теперь его повезут в Рейкьявик на вскрытие… И лишь после этого судмедэксперт повернулся к Сайвару и Хёрду.

– Что вы можете нам сказать? – поинтересовался Хёрд. – Вы знаете, когда это произошло?

– Ну, точное время смерти назвать довольно трудно. Можно исследовать содержимое желудка, посмотреть, на какой стадии в момент гибели находился процесс пищеварения. Но это я смогу сделать только завтра.

– А примерно?

– Этой ночью. По-моему, где-то часов двенадцать назад.

– Телесные повреждения присутствуют? – спросил Хёрд.

– Только те, которые возникли при падении. Разбитый череп, повреждения на спине. – Он замялся. – Из-за высоты трудно сказать, чем именно было вызвано падение, но положение тела довольно любопытно.

– Да?

– Да. Очевидно, жертва падала спиной вперед. Все повреждения главным образом на спине и затылке, но не на ногах и не на передней части туловища, как бывает, когда человек сам прыгает с высоты.

– Но как вы видите, расстояние до земли здесь немаленькое. – Сайвар запрокинул голову к вершине утеса, но вскоре поторопился перевести взгляд на что-нибудь другое. – Тело не могло перевернуться в воздухе?

Судмедэксперт поморщился:

– Конечно, если высота очень большая, то тело часто переворачивается головой вниз, ведь верхняя часть тяжелее, но как мне кажется, в данном случае все-таки недостаточно далеко до земли. К тому же повреждения на теле этому не соответствуют. Как я сказал, больше всего пострадали именно спина и затылок.

– Как будто его столкнули? – уточнил Хёрд.

– Вот именно, – ответил судмедэксперт. – Как будто жертву кто-то пихнул в грудь.

Сайвар представил себе, как рука ухватила толкнувшего за волосы в тот момент, когда тело рухнуло спиной вперед, за край обрыва, и в конце концов жестко приземлилось на камни внизу. Спина и затылок ударились о булыжник, и череп треснул.

Перед тем как они вновь сели в машину, Хёрд отошел позвонить, а Сайвар остался стоять вместе с Вальгерд – сотрудницей полиции города Снайфедльсбайр, которая одной из первых прибыла на место преступления.

– Вы сейчас в гостиницу? – поинтересовалась она и, когда Сайвар ответил утвердительно, продолжила: – Но вы поосторожнее: я слышала, что журналисты уже выехали.

– Да? – Сайвар не привык, чтоб случаи, которые он расследовал, привлекали внимание СМИ. С тех пор, как он начал работать в отделе расследований, лишь немногие дела становились достоянием общественности. Работа в отделе была совершенно не похожа на то, что показывали в кино и сериалах, по крайней мере в Исландии.

– Ты ведь, конечно, знаешь, кто это, да? – спросила Вальгерд, подняв брови. – По-моему, неудивительно, что журналисты сразу загрузились в машины и мчатся сюда, как только пронюхали про что-то, связанное с семейством Снайбергов.

– Да, очевидно, так и есть. – Сайвару показалось, что с его стороны было глупо не задуматься об этом раньше. Конечно, они не сразу поняли, что эта смерть имеет отношение к семье Снайбергов. Спасательный отряд был вызван среди ночи, когда одного постояльца гостиницы недосчитались во время непогоды, – а под утро поступило известие: найден труп.

– Место происшествия примечательное, – произнесла Вальгерд после небольшой паузы.

– А чем же оно примечательно? – спросил Сайвар, переводя взгляд на Хёрда. Тот был поглощен телефонным разговором и не думал вешать трубку.

– Значит, вы не слышали этих историй?

– Каких историй? – удивился Сайвар.

– Про пустошь Фродаурхейди и скалы Кнаррарклеттир. И про то, как многие заканчивали свою жизнь как раз в этом месте: срывались с обрыва, заблудившись на пустоши. – Вальгерд указала в сторону хутора Будир. – Вот здесь, на южной оконечности мыса, когда-то стоял торговый поселок, и люди ходили за покупками через пустошь Фродаурхейди. Погода порой выдавалась плохая, сбиться с пути легко. И лишь на краю скалы люди понимали, что забрели не туда, но было уже поздно.

– Но в этот-то раз вряд ли было именно так, – заметил Сайвар.

– Очевидно, нет, – кивнула Вальгерд. – Но как это вышло – вот вопрос. Что могло понадобиться здесь среди ночи?

– Да, вопрос интересный, – согласился Сайвар.

– Кое-кто утверждает, что на Фродаурхейди ходят призраки, – рассказывала Вальгерд. – И что призраки заводят заблудившихся людей к скалам Кнаррарклеттир. Не знаю, как там на самом деле, но во всяком случае, с этого обрыва уже сорвалось и разбилось насмерть без малого два десятка мужчин и женщин.

– Ничего себе, – протянул Сайвар.

– Да, – сказала Вальгерд. – Так что место происшествия тут непростое, правда ведь?