Хотел было я сагитировать супругу свою дачный сезон открыть. Поехали, говорю, Ира, а то у меня ломка жестокая по даче и лесу! На что она мне благоразумно посоветовала соседу Фёдору сначала позвонить и разузнать. Позвонил, и выяснилось, что земля в огородах пока слишком сырая, а в лесу ещё снег лежит. Хотел было Фёдор меня к преступлению склонить, чтоб, значит, приехать на дачу без жён и отметить открытие сезона. Однако Ирина моя, как всегда, бдительность проявила и не отпустила меня. А потому, к великому сожалению, преступление так и осталось несовершённым. Но ничего, у нас всё ещё впереди!

«Белочка» в «Белочке»

Удивительная нынче весна. Раньше времени майское тепло установилось и по прогнозам никаких похолоданий пока не предвидится. Вот только опасения тревожат, как бы предстоящий май погодную диверсию не устроил с резким похолоданием. Да, бывало такое, когда радость от весеннего тепла и пробуждения природы омрачалась вернувшейся зимой. Печально было созерцать снег на цветущих деревьях и грядках. Но всё-таки хочется быть оптимистом и надеяться только на лучшее.

Только пришёл на «скорую», как тут же увидел во дворе сильно покалеченную машину с бортовым номером двенадцать. У крыльца отравлял атмосферу табачным дымом врач Ершов, и, конечно же, я решил удовлетворить своё любопытство:

– Здорова, Николай Дмитрич! Что случилось, кто попал?

– Гончарова с фельдшером. Ехали через перекрёсток со спецсигналами на красный, и им в бочину «Лада» въехала.

– А сами-то они как? Пострадали?

– Нет, они обе в кабине ехали, без больного. А если б в салоне, то тогда бы испугом точно не отделались. Да и хорошо ещё машина от удара не перевернулась, устояла.

Как ни странно, но бригада, которую мы меняем, была на месте.

– Приветствую, Александр Сергеич! Тебя никак пожалеть решили и никуда не угнали?

– Да ну, Юрий Иваныч, ведь сглазишь! До конца смены ещё тридцать пять минут. Это как пешком до Луны. Могут и за пять минут вызвать.

– Ничего, не отчаивайся, Александр Сергеич! Пойдём-ка лучше на конференцию, так время побыстрей пройдёт.

– Да ну её <нафиг>, я лучше в «телевизионке» посижу.

Старший врач предыдущей смены свой традиционный доклад на конференции делал как-то нервно, сумбурно, то и дело сбиваясь. Но в конце причина этого стала понятной.

– А теперь неприятный момент, – сказал он нахмурясь. – За прошедшую смену поступили аж три телефонных жалобы на фельдшера Никонову. Поводами были хамство, грубость и ненадлежащее оказание помощи. Она обычно как делает? Приедет на высокое давление или головную боль, обругает вызвавших, сунет таблетку и уедет. Вызов за пять минут отрабатывает. Потом другие бригады повторно едут её косяки исправлять. Так ведь у неё ещё наглости хватает доплату требовать за большое количество вызовов! Но я не стал бы это всё озвучивать публично, если бы она на замечания правильно реагировала. Считает, что я её невзлюбил, придираюсь и выжить хочу.

– А где она сама-то? – спросил главный врач.

– Она сказала, где видела эту конференцию, и ушла на полчаса раньше.

– Дмитрий Александрович, я в курсе всей этой ситуации, – ответила начмед Надежда Юрьевна. – Никонова собирается увольняться и ехать в Москву работать на «скорой». Якобы там уже договорённость есть, что её примут. Вот только странно, что не переводом она туда идёт, а через увольнение. Ну а пока, со следующей смены, работать самостоятельно она не будет.

– Надежда Юрьевна, так пока она не уволилась, давайте её накажем! – сказал главный врач. – А кроме того, нужно узнать, где конкретно она намерена работать, и позвонить туда. Пусть знают, что за личность к ним прийти собирается!

– Да, Игорь Геннадьевич, я всё поняла, так и сделаем. Кстати, Дмитрий Александрович, не забудьте сейчас докладную написать! Теперь ещё один важный момент. Уважаемые фельдшеры! Почему-то в последнее время некоторые из вас стали очень часто вызывать на себя врачебные бригады. И в дело, и не в дело! Не буду называть фамилии, но уже до того обнаглели, что приезжают на инфаркт, ничем не осложнённый, и, не оказав никакой помощи, сразу требуют врачебную бригаду. Это что, вообще, за номера? Фельдшерская бригада оснащена так же, как и врачебная, а вызовы не делятся на врачебные и фельдшерские! Такое поведение говорит, во-первых, о профессиональной некомпетентности, а во-вторых, о стремлении переложить ответственность на других. Так вот, вызов на себя врачебной бригады допускается лишь в одном случае: для помощи в проведении реанимации. Дмитрий Александрович, обращаюсь персонально к вам: следите, пожалуйста, внимательно, чтоб такого больше не происходило! Все вызовы на себя должны согласовываться с вами.

Вот и отшумела конференция, теперь можно и в «телевизионке» посидеть. Врач Анциферов, бригаду которого мы меняем, уже переоделся и с чувством глубокого удовлетворения на лице направился к выходу.

– Ну вот видишь, Александр Сергеич, никуда тебя не угнали, уходишь вовремя, как белый человек! – сказал я ему.

– Да мне даже и не верится, Юрий Иваныч! Значит, не сглазил ты! – довольно ответил он. – А кстати, сейф в машине так и не заменили. Опять будешь с собой наркотики таскать.

– Вот <распутство>! А Андрей Ильич что говорит?

– Ничего не говорит, потому что приболел он.

– Но ведь за него сейчас кто-то работает?

– Работает Лена Ушакова, но она сказала, что сейфы есть, только без ключей. Точней ключи-то есть, но их надо подбирать. А у неё на это нет времени.

– Нет, что значит нет времени? – возмутился я. – Можно подумать, что это наша личная прихоть! Ладно, Александр Сергеич, не буду тебя задерживать. Сейчас я сам к ней зайду.

Ну да, как же, разогнался! Кабинет заперт, а обитатели соседних кабинетов понятия не имели, где старший фельдшер и когда она будет. Так и ушёл я несолоно хлебавши. Положил коробочку с наркотой в карман рубашки, застегнул его и успокоился.

Как и всегда, первый вызов дали нам около десяти. Поедем к мужчине сорока лет, у которого травма головы с кровотечением и для полного счастья алкогольное опьянение. Ожидать он нас изволил возле подъезда жилого дома.

Когда приехали, сразу увидели сидящего на лавке худосочного мужичонку, который, опустив голову, что-то бормотал. С лицом, перепачканным тёмной свернувшейся кровью, он чем-то напоминал африканца. Однако кроме него на сцене были ещё действующие лица в виде трёх предельно возмущённых и голосистых женщин.

– Вон, посмотрите, полюбуйтесь на красавца! – громко сказала одна из них. – В подъезде об батарею башкой ударился. Всё кровью перепачкал. У нас уборщицы нет, мы сами убираем. И на кой чёрт нам в его крови пачкаться? Ещё заразу какую-нибудь подцепим!

– Ну ведь не специально же он в батарею-то врезался, – попытался я разрядить обстановку.

– Да вообще-то дело тут не только в нём. У нас на первом этаже Алка палёным спиртом торгует. Естественно, вся погань к ней прётся и днём, и ночью! Они же тут с*ут и блюют! Подъезд вообще незнамо во что превратили. К участковому несколько раз ходили, заявления писали, а всё без толку!

– Ну что ж, в моих силах вам только посочувствовать, – ответил я.

– А может вы сами в полицию напишете, мол, так и так, незаконно торгует, людей спаивает?

– Нет, не имеем на это права. Сообщаем мы только о криминальных травмах и смертях. Вот если бы эта ваша Алка ему голову разбила, то тогда, конечно бы, сообщили. А так нет, меня и слушать никто не будет.

В области виска у болезного была весьма приличного размера ушибленная рана, но кровотечение уже остановилось. Оказали мы ему всю положенную помощь и в травмпункт свезли.

Следующим вызовом была головная боль у женщины семидесяти восьми лет. И тут я, вопреки обыкновению, возмутился. Да, Надежда Юрьевна была права, сказав, что вызовы не должны делиться на врачебные и фельдшерские. Но тем не менее, кидать всё подряд психиатрической бригаде, это, мягко говоря, не совсем правильно.

Открыл нам мужчина и обеспокоенно сказал:

– Что-то у меня с матерью непонятное происходит. Сначала просто голова болела, ну она всегда у неё болит, а потом как пьяная стала. Язык заплетается и встать не может.

Больная лежала в кровати поверх одеяла и как-то растерянно посмотрела на нас.

– Здравствуйте, Анна Васильевна! Что случилось?

– Ой, да вот что-то встать не могу, рука и нога онемели. Отлежала я их, что ли? – невнятно сказала она.

– Давно это началось?

– Наверное, час…

– А как у вас со зрением? Вы нас хорошо видите?

– Да как будто двоится всё…

– Анна Васильевна, а кто мы такие?

– Как кто? Врачи.

– Всё так. А что у меня в руке?

– Ручка.

Больную я осмотрел, хотя острое нарушение мозгового кровообращения тут разглядел бы и человек без медицинского образования. Ввели ей два нейропротектора, защищающих головной мозг от повреждений. Ну и в стационар свезли, предварительно намучившись с поисками носильщиков.

Дали команду следовать в сторону Центра. Нет, на то, что позволят доехать, нечего и рассчитывать. И точно! Дали срочный-пресрочный вызов: ДТП, сбит велосипедист. Ну всё, начинаются ужастики! Как всегда, ругаться с диспетчерской бесполезно, ведь место ДТП всего лишь метрах в пятистах прямо по курсу.

Пострадавший – молодой мужчина лет двадцати пяти, лежал на проезжей части рядом с помятым велосипедом и, к счастью, был в полном сознании. Как всегда, первым делом загрузили его в машину. При осмотре стали видны травмы: закрытый перелом правой бедренной кости, под вопросом повреждение связок левого плечевого и коленного суставов. Ну и само собой разумеется, хотя так же под вопросом, закрытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга. Давление немного низковато, сто десять на семьдесят, но это некритично.

Однако расслабляться было категорически нельзя. Ведь переломы длинных трубчатых костей могут приводить к грозному осложнению – жировой эмболии. Это закупорка множества кровеносных сосудов частицами жира. Первым делом пострадавшего обезболили наркотиком и стали капать препаратом, улучшающим текучесть крови и микроциркуляцию. Вот только здесь нельзя переусердствовать с вливаниями, иначе можно запросто перегрузить малый круг кровообращения. Именно поэтому нужно не лить, а медленно и печально капать. А далее, спокойно и без приключений, свезли пострадавшего в травматологическое отделение.

Ну, а что касается механизма получения травмы, то он был поистине великолепен. Оказалось, что пострадавший переезжал на велосипеде проезжую часть в неположенном месте и, разумеется, был сбит. В одном из рассказов я уже высказывал своё возмущение тем, что велосипедисты, наплевав на ПДД, по пешеходным переходам не идут, а едут. Но пересечение на велосипеде проезжей части в неположенном месте находится за гранью здравого смысла. Вот где настоящие слабоумие и отвага!

И ещё вызовок прилетел: травмы головы и ноги у женщины пятидесяти двух лет.

Открыла нам сама больная, заметно хромающая, со страдальческим выражением лица.

– Здравствуйте, что случилось?

– Да я из магазина шла, стала дорогу переходить и под машину попала.

– А ГИБДД вызывали?

– Нет, он же не остановился и сразу уехал. А я уж потихоньку домой приковыляла.

– А шли-то вы по переходу?

– Да, по переходу, только там светофора нет.

Дальше выяснил я точное место ДТП, приметы машины и осмотрел пострадавшую. На левом бедре была обширная, багрово-синюшная гематома. На перелом не похоже, но трещину тоже нельзя исключить. Кроме того, пострадавшая пожаловалась на головную боль и тошноту. А это значит, что у неё ещё и закрытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга. Обезболили мы её, прочую положенную помощь оказали и в травматологию свезли. Вот только перед этим найти носильщиков не смогли и в машину привели еле-еле, передвигаясь в час по чайной ложке. А когда в стационар приехали, уже намного легче было. Пересадили её на сидячую каталку и привезли.