Очень полная женщина лежала на кровати поверх покрывала, повернувшись к стене. Тормошить её не стали, а сразу перевернули на спину. И сразу стало видно, что она мертвее мёртвой. Судя по тр*пному окоченению и тр*пным пятнам, смерть наступила не менее двух часов назад. Верхняя часть тела была густо-синей, что наводило на мысль о тромбоэмболии лёгочной артерии. Каких-либо видимых телесных повреждений мы не углядели.

– Ну чего, она мёртвая, что ли? – спросил сынок.

– Конечно, сам посмотри.

– Ну <иметь>-колотить, а где у меня деньги-то? – раздосадованно воскликнул он. – На что я её похороню-то?

– Вот уж не знаю, – ответил я. – Наше дело законстатировать и всё.

– Дык вы её не увезёте, что ли?

– Нет, конечно. Ты лучше скажи, чем она болела?

– Да <фиг> знает. У неё всё время давление было и ноги болели.

– Инфаркты, инсульты были?

– <Фиг> знает… Да вроде не было.

– Она выпивала?

– Конечно, ёп!

После этого я объяснил сынуле, как нужно действовать, и для подстраховки разборчиво написал шпаргалку.

Нет, я нисколько не удивлён и не ошеломлён его реакцией на смерть матери. Ведь это было проявлением полной алкогольной деградации, наблюдаемой мною бесчисленное количество раз. В подобных случаях разрушается слаженная структура личности и исчезают бесследно все высшие человеческие чувства. Остаётся лишь жадная потребность в алкоголе и всё, что связано с её удовлетворением.

Вот на этом и закончилась моя смена. И вновь получилась она спокойной. Хорошо, продуктивно мы поработали, а потому домой ушёл удовлетворённым и с чувством исполненного долга.

А на следующий день приехали мы на дачу. В этот раз друг-сосед Фёдор был уже там. Да не один, а с супругой Евгенией Васильевной, точней под её жёстким контролем. В своём рассказе «Человеческий облик» я уже писал, что она «закодировалась» и чудесным образом преобразилась. И вот теперь мы с супругой с удовольствием наблюдаем, как Евгения Васильевна с течением времени не стареет, а исключительно хорошеет. Но, несмотря на строгость наших супруг, мы с Фёдором всё же совершили давно замышляемое преступление. Взяли и выпили. А потом в лес пошли и, надо сказать, удачно. Понемногу строчков набрали и свежей лесной растительности на салат. Как раз сейчас появились молодые и нежные дудник, лабазник и сныть. Вернулись мы как огурчики, но не зелёные и пупырчатые, а свежие и крепкие. Напрягшиеся было жёны расслабились, потеплели и восстановили к нам полное доверие. В общем, вновь стали мы с Фёдором хорошими и послушными ребятами.

Подарок Фёдору

Что-то погода никак не желает устаканиваться. Холодно, пасмурно и дожди льют буквально через день. Такое чувство, что природа простудилась и никак выздороветь не может. Городские улицы неуютные, совершенно не располагающие к неспешной прогулке и долгому стоянию на остановке. Что-то нужный автобус не приехал вовремя. Народищу много скопилось, видать, все его ждали. Когда наконец-то он приехал, все дружно ринулись и набились как селёдки в бочке. Да, давненько я в такой давке не ездил. Ни о каких сидячих местах даже и мечтать не приходилось.

Но никуда не денешься, ехать нужно по-любому.

Стоявшая рядом молодая женщина привлекла моё внимание неестественной бледностью. Когда я опустил взгляд, то увидел, что она беременная и причём очень сильно. Ну в смысле на позднем сроке. Было сразу видно, что ей очень плохо, вот-вот сознание потеряет. Нет уж, лучше этой потери не допустить, чтоб потом мучительно не искать. Стояла она вплотную к сидевшему парню, но ему было не до чего: он что-то увлечённо смотрел в смартфоне.

– Молодой человек, – обратился я к нему. – Уступите, пожалуйста, место этой девушке!

Смысл моих слов до него дошёл не сразу:

– А чё такое? Чё случилось-то? – в недоумении спросил он.

– Девушке очень плохо, она сейчас сознание потеряет!

Невзирая на то, что народ меня хором поддержал, уступать место парень не торопился. Тут с соседнего сиденья встала женщина:

– Ладно, чёрт с ним, пусть сидит. Девушка, идите присаживайтесь!

Протиснувшись ближе, я представился и спросил:

– Я – врач. Вы как себя чувствуете?

– Ой, сейчас всё пройдёт… У меня в последнее время такое бывает.

– Могу предложить вам пойти со мной на «скорую», сейчас через две остановки будет.

– Нет-нет, спасибо большое. Мне уже получше.

В общем, с девушкой всё хорошо обошлось. А вот с молодым человеком – нет. Вряд ли в ближайшее время он излечится от хронических невоспитанности, наглости и глупости. Но я искренне желаю, чтоб в будущем жизнь его жёстко воспитала.

У крыльца медицинского корпуса с тоскливой задумчивостью дымила фельдшер Фролова, опираясь на трость.

– Здравствуйте, Лидия Евгеньевна! – поприветствовал я её. – Что-то давненько я вас не встречал.

– Так я же то и дело на больничном. У меня артроз тазобедренных суставов. А протезироваться боюсь. Вдруг чего-то не так пойдёт и останусь тогда лежачей. Кто за мной будет ухаживать? Мужа нет, сын в Нефтеюганске живёт. Брат сам весь больной, за ним бы кто поухаживал.

– Ну а как же вам по этажам-то ходить?

– Да ведь я же теперь не выездная. В диспетчерскую перевелась.

– А, ну это другое дело. Там всё же намного легче.

– Ой, да как сказать, Юрий Иваныч… Физически конечно легче. А вот морально… Всегда после смены такое чувство, будто в грязи извалялась. До какой же степени народ оскотинился! На вызовах встречались, конечно, уроды моральные, но всё же не так часто. А тут прямо через одного. Разговаривают как со своей служанкой, хамят. Я б могла как следует ответить, в долгу не осталась бы. Но нельзя, все разговоры пишутся. Вон Ленку Матвееву один козёл обложил трёхэтажным, а она терпеть не стала, всё ему высказала. Так он жалобу накатал и ей выговорешник влепили. Не думала я, что у нас столько идиотов. Звонят и спрашивают: «А мне бы машинку вызвать!». Здесь, говорю, не такси, а «скорая». Но им же всё пофиг, ума-то нет совсем. Сегодня один чудик вызов сделал и через полчаса перезвонил. Так получилось, что опять я трубку взяла. И что вы думаете? Заорал как истеричка: «Почему вы до сих пор не выехали? Сколько можно у телефона сидеть?». Так ему еле объяснила, что я на вызовы не езжу, а только принимаю.

– Да, Лидия Евгеньевна, народ дуреет и этот процесс остановить нельзя. Ну что ж, желаю вам терпения, держитесь!

– А куда я денусь? Работать-то надо, на одну пенсию прожить тяжеловато.

Быстренько переоделся и на конференцию пришёл. Опоздал немножко, но ничего, не велика беда. Старший врач, закончив доклад, сообщил:

– Сегодня у нас отличилась шестнадцатая бригада…

– Извините, перебью, – нетерпеливо вмешался главный врач. – Отличились в каком смысле? В плохом или хорошем?

– В очень хорошем. Фельдшеры Наталья Дружинина и Мария Орлова провели успешную реанимацию больной с асистолией. Такое не часто бывает.

– Да, это точно, – сказал главный. – Дмитрий Александрович, после конференции напишите докладную, и мы их поощрим.

Далее слово взял главный фельдшер Андрей Ильич:

– Коллеги, обратите внимание на доску объявлений. Там я повесил списки тех, у кого нет прививок от кори. Вы все прекрасно знаете, что в начале апреля была вспышка. Роспотребнадзор запросил сведения о прививках работников. А что я им представлю? Фикцию? Но извините, под обвинение в подлоге я подставляться не собираюсь. Очень вас прошу, не подводите меня, ведь почему-то очень не хочется штрафы платить. Галина Владимировна, обращаюсь персонально к вам: с вас корь и дифтерия!

– Я же вам сто раз сказала, что у меня отвод! Я что, умереть должна из-за ваших прививок? – возмущённо ответила она.

– Галина Владимировна, а я вам тыщу раз говорил, принесите официальный документ. На основании чего я должен вас освобождать от вакцинации?

– Будет время – принесу.

Тут не выдержал главный врач:

– Галина Владимировна, да это что за разговоры? Что значит «будет время»? С вами тут никто в игрушки не играет! Короче говоря, даю вам срок три дня, чтоб принести справку об отводе или сделать прививки. Если не будет ни того, ни другого, то получите взыскание. И возражать мне не нужно, потому что бесполезно!

Н-да… Андрей Ильич поступил вопреки народной мудрости: не трожь кое-что, пока не воняет. О фельдшере Антоновой я уже рассказывал в одном из очерков. Галина Владимировна оппозиционна к любым требованиям, всё ей не так и не эдак. Недовольство намертво въелось в её лицо. И даже когда она молчит, то продолжает источать явственные флюиды раздражения и нервозности. Давным-давно я знаю Галину Владимировну, с молодости. А потому смею утверждать, что с возрастом она становится всё более несносной. Ни разу не приходилось мне видеть её доброжелательной, улыбающейся и беззаботно болтающей. Лично у меня не хватает фантазии, чтоб представить, как с ней работать в одной бригаде.

Вот и закончилась конференция. Теперь можно в «телевизионке» посидеть, расслабиться. Ещё есть возможность прилечь в комнате отдыха, но в начале смены я этого не люблю. Только задремлешь и вызовут. А потом придётся ходить как варёному.

«Врач Климов, подойдите в диспетчерскую к телефону!» – громогласно раздалось из динамика. Это означало, что фельдшер по приёму вызовов засомневалась, стоит ли принимать, и пригласила меня на телефонную консультацию.

– Да, слушаю вас.

– А вы психиатр? – спросил женский голос.

– Да, он самый. Что случилось?

– Я насчёт дочери звоню. Она у вас на учёте стоит, давно уже. У неё шизофрения. Что-то она вообще спать перестала. Ночью встанет, телевизор включит и сидит смотрит. А я из-за неё просыпаюсь и уснуть не могу. И ведь ей ничего не скажи, сразу орать начинает и обзывать по-всякому. Ну сколько мне можно мучиться?

– Вам нужно обращаться не на «скорую», а в диспансер. Она, кстати, туда ходит?

– На прошлой неделе была. Но я точно не знаю, может врёт. Так вы не приедете, что ли?

– Нет, не приедем. Показаний для экстренной госпитализации я здесь не вижу.

– Ну как же не видите? Ведь она же скандалит!

– Если мы начнём госпитализировать каждого скандалиста, то никаких больниц не хватит.

– А что же мне тогда делать?

– Идти вместе с ней в диспансер. Если врач сочтёт нужным, то даст ей направление в стационар.

– Ладно, я поняла…

Умница фельдшер, избавила нас от пустого вызова.

Так, а вот и наш первенец прилетел. Поедем на кишечное кровотечение у женщины семидесяти двух лет. А ждала она нас в садоводческом товариществе, довольно далеко от города.

Как и положено, нас никто не встречал и точного местонахождения указано не было. Товарищество большое, огорожено добротным деревянным забором с тремя открытыми воротами. Ну и куда нам податься? Проехали в ворота, ближайшие к нам. И тут удача нам сразу улыбнулась. Пожилой мужчина привёл нас на нужный участок. Домик был открыт, и мы, скромно постучав, вошли. Больная лежала на кровати, повернувшись на бок.

– Здравствуйте, вы уж извините меня, пожалуйста, не смогла я вас встретить, – сказала она. – Из меня так потекло, что вообще не до чего было.

– Это впервые или раньше было?

– Конечно, было. У меня ведь рак кишечника, в прошлом году операцию делали. Слава богу, что без стомы обошлось. А сейчас, наверное, рецидив. Ой, господи, я, наверное, не переживу этого…

– А документ какой-нибудь есть? Справка или выписка?

– Есть, дома лежат. Если б знала, что такое случится, конечно, привезла бы.

– Ну а диагноз вы не помните?

– Нет, не помню. Там какие-то слова сильно мудрёные. Только знаю, что третья стадия и всё.