Глава 20

Мейстери Иллара не стала тянуть с объяснениями, сказала прямо:

– В настое подобраны травы и другие природные ингредиенты, но основной компонент здесь – магия. Снадобье позволит вам заниматься тренировками и физическими упражнениями наравне с юношами.

– То есть?.. – В глазах Медеи появилось понимание, да и я стала догадываться, о чем речь.

– Женское естество несколько дней в месяц делает вас уязвимыми и слабыми, но тренировки и практикумы девушкам во время лунарий никто не отменит.

Веела распахнула глаза и смущенно заерзала на месте. Такие откровенные разговоры в высшем свете не приняты: Фиалка чувствовала себя не в своей тарелке. Однако целительница и не думала делать скидок на девичью скромность.

– Эта микстура запрет нам животы? – грубовато воскликнула Медея. – Чудно́! Я согласна, даже говорить нечего! Только и мечтала избавиться от этой тягомотины!

И деловито уточнила:

– Надолго хватит?

– На год, – улыбнулась целительница. – Кроме того…

– Я не хочу! – воскликнула Веела, на ее щеках расцвели алые пятна стыда, но голос неожиданно был полон решимости. – Женское тело – сосуд для будущей жизни, а лунарии извещают нас, что тело готово принять эту жизнь. Такими нас задумал и создал Всеблагой!

– Поверьте, кадет Ансгар, снадобье не превратит вас в мужчину и не сделает вас менее женственной, – мягко сказала мейстери Иллара. – Зато избавит от множества проблем.

Но Веела качала головой и смотрела на флакон в руках целительницы с таким ужасом, будто та держала живую змею. Она, бедная, до сих пор не могла взять в толк, что в академии Торн-а-Тир никто не станет выслушивать ее причитания, утешать и гладить по головке. Жалко ее. Росла как тепличный цветок, окруженная заботой, с самого детства ее готовили к роли жены, матери и хозяйки. Фиалка все еще не верила до конца, что каменные стены форта не развеются как страшный сон и что она покинет их лишь спустя три года обучения, или уже никогда не покинет.

– И, кстати, о новой жизни, – продолжила мейстери Иллара: она пока не слишком давила на Веелу, давала ей привыкнуть к мысли, что придется принять снадобье. – Вы ведь взрослые девочки, понимаете, что появление, как выразилась кадет Ансгар, «новой жизни» во время обучения в Академии недопустимо. К счастью, настой надежно защищает от нежелательных последствий… Что за изумленные лица, кадеты?

Целительница рассмеялась, наблюдая за нашими ошарашенными физиономиями.

– Да, любовные отношения в Академии не запрещены. Во-первых, запрещать их совершенно бесполезно, во-вторых, даже попросту вредно. После практикумов телесная близость – лучший способ сбросить напряжение.

Веела зажмурилась и закрыла уши. Да и мне сделалось неловко оттого, с какой откровенностью мейстери Иллара называет вещи своими именами. Только Медея спокойно кивнула. Кадет Винс родом из небольшого поселения, а в провинции, в деревушках и селах, к таким вещам относятся намного проще.

– Я не буду заниматься этой гадостью! – с отвращением произнесла Веела.

– Кадет Ансгар, никто вас и не заставляет! – возвысила голос целительница. – Более того, внимательно выслушайте, что я вам скажу и запомните: никто не имеет права вас принуждать! Девушек в Академии традиционно намного меньше, чем юношей, поэтому для последних существуют строгие предписания. Любая попытка давления сурово карается. Я уж не говорю о насилии – за это виновных высекут плетью перед общим построением. Так что не бойтесь жаловаться командиру, или любому другому эфору, если Тайлера не окажется поблизости. Поняли?

– Нравятся мне такие правила, – весело сказала Медея. – Хоть что-то приятное в этом паршивом местечке!

– Кадет Винс!

– Прощения просим.

Веела покосилась на Медею с презрением.

– Я не такая, как вы! – сказала она.

Не такая, как мы. Да что она знает о нас? Что она знает обо мне?

В небольшом гарнизоне на границе с бесплодными землями я росла под строгим присмотром отца без ровесников и товарищей для игр. Самыми близкими по возрасту были рекруты – новобранцы, набранные на службу из соседних городков и сел. Эти простые парни смотрели на меня чуть ли не как на божество: еще бы, дочь полковника Дейрона, начальника гарнизона. Разве же я могла подойти к ним даже для пустяковой беседы?

Для подчиненных отца из числа офицеров я навсегда осталась ребенком: я выросла на их глазах, превращаясь из пухлой малышки в угловатого подростка, а потом во взрослую девушку.

Мою жизнь занимали книги и тренировки, об отношениях я и не задумывалась – когда?

Кажется, отец переживал о моем будущем сильнее меня. О чем он думал, глядя, как его дочь подрастает в этом забытом богом месте, от которого до ближайшего городка – Сула – добираться несколько часов верхом на лошади?

Однажды в гарнизон поступил на службу молодой офицер, обычный парень, без дара, выпускник военной академии. Мы пару раз столкнулись у выхода из столовой, обменялись приветствиями и как-то остановились поболтать. Я расспрашивала его о столице: какие там дома? Что сейчас в моде? Видел ли он королевский дворец? А может быть, краем глаза удалось увидеть самого императора?

Вчерашний выпускник академии запинался и терялся, не сводил с меня глаз, и это мне льстило. Выходит, я могу так сильно кому-то понравиться, что он растеряет все слова? Такое новое, необычное ощущение! И, сама того не понимая, я поощряла его улыбками и взглядами, отчего офицер осмелел и к концу разговора взял меня за руку.

Увидел нас и отец, и вечером того же дня он впервые резко поговорил со мной и напомнил, что я уже не ребенок и должна вести себя с достоинством. На тот момент мне исполнилось семнадцать лет, и отец испугался, что я влюблюсь в первого попавшегося мужчину просто потому, что других кандидатов не окажется поблизости. Влюблюсь и совершу ошибку.

– Ласточка, не торопись, вся твоя взрослая жизнь еще впереди, – сказал он наконец, увидев, как я сжимаю губы от обиды: расстроившись, я не плакала, а злилась. – Я обещаю: когда тебе исполнится восемнадцать, я возьму отпуск и вывезу тебя в столицу на зимний сезон.

Злиться я сразу перестала, а сердце застучало в предвкушении. Зимний сезон в столице! Званые вечера и новые знакомства. Катания на коньках на замерзшем пруду в центре города. Украшенные огоньками деревья. Ярмарка и театр. Много парней и девушек – моих ровесников. Я смогу наговориться от души и, кто знает, встречу свою любовь?

В конце осени, когда землю укрыл снег – в северных краях зима приходила раньше, – наступил день моего совершеннолетия. Спустя еще несколько дней к порогу дома пришел Ищущий, и все обещания отца потеряли смысл.

Мы больше не заговаривали о зимнем сезоне, а все время посвятили отработке навыков боя и физическим упражнениям. Иногда я замечала грустный взгляд отца, направленный на меня. Совсем другой судьбы он хотел для единственной дочери.

А потом стремительно завертелись события, перевернувшие мою жизнь: предательство, Прорыв, казнь… Мне казалось, что за эти несколько месяцев я пережила потрясений больше, чем иные за многие годы. В моих каштановых волосах появились нити седины, на моем теле – рубцы, а на сердце – незаживающая рана. Но я еще ни разу не целовалась, не говоря уж о… как там назвала ее мейстери Иллара? – не говоря о «телесной близости».

Целительница больше не стала тратить время на уговоры и раздала нам флаконы.

– Пейте. На моих глазах.