Глава 37

Мир расплылся из-за влаги в моих глазах, и я сердито вытерла их рукавом. Нет, я не доставлю Эйсхарду такого удовольствия – не стану рыдать из-за него. Я легла и закрыла глаза, подставляя лицо нежаркому осеннему солнцу: в отличие от пространственного кармана, в обычном мире в свои права вовсю вступала осень. На Севере в это время уже выпадает снег, но Торн-а-Тир располагалась в центральной части Империи, подальше от границ.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Я ветер, я лечу свободно, преодолевая притяженье. Я поднимаюсь высоко, где нет сомнений и волненья… Раньше я не любила медитировать, считала это пустой тратой времени, а теперь была благодарна отцу, научившему меня этим словам.

На душе полегчало. Но – странно – окружающий мир не обрел резкость! На зрение я никогда не жаловалась. Что происходит?

– Я вижу их! – воскликнул позади меня чей-то восторженный голос. – Я вижу дороги Академии!

Меня точно дернули за ниточки, заставляя сесть прямо. Я заморгала, начиная догадываться, что происходит с моим зрением. Мир не просто расплывался. Если прищуриться на пламя свечи, вокруг огонька появляется мерцающий ореол – так и теперь прежде пустой тренировочный полигон заполнился сияющими всполохами. Будто северное сияние спустилось на землю! На северное сияние я в свое время налюбовалась вдоволь. Но оно обычно только одного цвета – зеленого, а окружающие меня струящиеся через пространство переливы были всех возможных цветов – синего, сиреневого, оранжевого, розового… Прямо посреди поля переливался полупрозрачный радужный пузырь, а внутри него можно было разглядеть густые деревья и высокую траву – полоса препятствий, которую мы только что покинули.

– Ничего себе… – не удержавшись, прошептала я. – Так вот оно как бывает!

Каждый такой всполох был дорогой. Достаточно увидеть его, вступить внутрь, и он приведет тебя туда, куда нужно. Осталось только выяснить, куда ведут голубые дороги, куда зеленые, ну и прочие – множество и множество пространственных коридоров.

А еще я поняла: если не присматриваться, не напрягать особенным образом зрение, всполохи исчезают.

Мейстер Рейк прав: зрелище завораживающее! Я никак не могла насмотреться. То прищуривалась, то раскрывала глаза, глядя на то, как дороги то вспыхивают ярче, то растворяются в воздухе.

– Да я не вру! – возмущался голос за моей спиной. – Клянусь, я их вижу! Они… как… течения на море. Быстрые, темные. Но только разных цветов. Их сразу видно. Как же вам объяснить?

Похоже, что пока из всех кадетов дороги Академии сумели увидеть только мы с… Я обернулась и узнала кадета Листори, чье звено прошло испытание чуть раньше нас.

Губы сама собой тронула улыбка. Как хорошо! Скоро я смогу передвигаться сама куда захочу, избавившись от назойливого внимания Ледышки.

– Скучаешь, Дейрон? – вкрадчиво поинтересовался Вернон, усаживаясь рядом.

Тьфу, пропасть. Стоит на минуту потерять бдительность, как Колояр тут как тут. Только и ждет возможности остаться со мной наедине – ляпнуть очередную гадость, поддеть, напомнить, что Дейрон в Академии не место.

Похоже, его звено только что закончило проходить полосу препятствий: Вернон основательно взмок, от него за метр несло крепким запахом пота. Волосы застыли липкими сосульками. Я поморщилась и отодвинулась.

– Что кривишься, Дейрон? Ты просто не чуяла еще, как пахнут настоящие мужики. Вот так и пахнут: силой и хищным зверем.

– Кабаном? – хмыкнула я. – Действительно, очень похоже.

На маты шлепнулись, окружая меня со всех сторон, Чес, Норман и Алек – приспешники Вернона. Они делали вид, что просто уселись на свободное место, а на самом деле отделили меня от остальных кадетов, от моего звена.

Я нашла взглядом Ронана, но сын рыбака смотрел лишь на Веелу, чья голова лежала на его плече. Он гладил ее грубой рукой по волосам – очень нежно. Они разговаривали, улыбались и не глядели по сторонам.

Зато Лесли заметил, что я очутилась в ловушке. Он нагло ухмыльнулся и отвернулся. На его помощь рассчитывать не стоило. Сама справлюсь. Как обычно.

– Кабаном, значит? – Вернон расплылся в зловещей улыбке. – Кабаны бывают очень опасны, и они без труда щелкают желуди и… крепкие орешки.

Он тронул кончик моей косы, перекинутой через плечо.

– Чего тебе нужно от меня? – прошипела я, шлепком отбрасывая его руку.

– Мне? – притворно удивился он. – Ничего. Я здесь отдыхаю после успешного преодоления полосы препятствий. Кстати, если интересно, мое звено – единственное – обошлось без увечий. Кто лучший, парни? Мы – лучшие!

Парни его звена обменялись гордыми взглядами, заухмылялись.

– Не интересно! – отрезала я.

– Что?

– Ты сказал: если интересно. Так вот, мне плевать, лучшие вы в зачете или худшие. По мне, что ты, что твои дрессированные обезьянки – никакие не хищники, а просто животные.

– Дейрон, ты что такая дерзкая! – У Вернона аж глаза полезли на лоб. – Бессмертная, что ли?

Если бы! На самом деле мне было очень не по себе оттого, что я сидела в кругу парней, а зачинщик травли расположился напротив и пожирал меня глазами. Я успокаивала себя тем, что посреди бела дня, на глазах у мейстеров и эфоров, Вернон не посмеет зайти слишком далеко. А к словесным перепалкам я давно привыкла.

Я не ответила, в упор глядя в раскосые черные глаза Колояра, а он растянул губы в улыбке и снова потянулся к моей косе, прижал ее кончик к носу и вдохнул запах.

– Ты ненормальный! – прошипела я и дернула головой, вырывая волосы из пальцев Вернона.

Я начала вставать, но он поймал меня за запястье, удерживая на месте.

– Куда ты торопишься? Все-таки боишься меня, орешек?

– Тебя? Пф! Не льсти себе!

Мое сердце застучало, как у пойманного в силки зайца, но смотрела я насмешливо и спокойно. Вернон наклонился близко-близко, зашептал на ухо, обдавая щеку горячим дыханием:

– Сделай, что до́лжно, и все закончится. Разве тебе не надоело быть девочкой для битья?

– Что именно? Извиниться за отдавленную ногу? Ну, если ты считаешь, что я нанесла твоей медвежьей конечности такой уж сильный урон, – извини. Не знала, что у тебя такие хлипкие ноги.

Он хохотнул, почему-то очень довольный.

– Вот умница. Видишь, все не так и страшно. Ты на верном пути. На верном пути к Вернону!

Приспешники, прислушивающиеся к разговору, с готовностью захихикали в ответ на этот тупой каламбур.

Я рванула руку, пытаясь освободиться, но Колояр все еще крепко сжимал мое запястье.

– А теперь – поцелуй! – напомнил он.

– Да пошел ты!

– Зря ты так, орешек. Ты все равно будешь моей. Я всегда добиваюсь своего.

– Ты полный придурок, Вернон!

Я с неожиданной ясностью осознала то, о чем уже начала догадываться раньше: Колояр положил на меня глаз! Я не сообразила прежде, потому что у меня совсем не было опыта в отношениях между парнем и девушкой. Я-то считала, что за девушкой, которая вызывает симпатию, полагается ухаживать. Оказывать ей знаки внимания. Вот Ронан, например, заботится о Вееле: приносит ей чахлые цветочки, сорванные в парке по дороге в тренировочный зал. Или идет рядом с вращающимся бревном, чтобы успеть подхватить Фиалку на руки, если она оступится. Идет, хоть и понимает, что это опасно.

– Ты ведь не даешь мне прохода, потому что я тебе нравлюсь! – в лоб заявила я. – Колояр, тебя никто не учил, что так не ухаживают! И тебе что – мало Медеи?

Вернон снова издал этот мерзкий кашляющий звук, который он, должно быть, принимал за смех.

– Ухаживают за непорочными девами, такими как Веела, а грязных девок просто берут, когда захотят.

Я задохнулась. На этот раз мне понадобилось почти десять ударов сердца, чтобы прийти в себя. Колояр же продолжал как ни в чем не бывало:

– Да, мордашка у тебя смазливая, орешек. И фигурка… Все на месте. Не будь ты Дейрон, многие наверняка хотели бы с тобой закрутить.

Чес сбоку согласно хмыкнул.

– Но сначала я, потом все остальные. Я не жадный.

Я с трудом сглотнула вязкую слюну и, как смогла, расправила плечи.

– За принуждение виновных секут плетью перед общим построением, – повторила я услышанное от мейстери Иллари. – Вас наверняка предупреждали.

– А я не принуждаю, что ты, – развел руками Вернон, выпустив наконец мое запястье. – Ты сама попросишь.

– Никогда! А если я…