Глава 49

– Объяснишь, как ты умудрилась застрять в подвале? – спросил Лед.

Меня аж подбросило от возмущения.

– Я умудрилась? Я? Да вы меня забыли и ушли!

– Не забыли бы, если бы кто-то держался рядом со своим эфором!

– Я…

Не скажешь ведь: я увидела призрак отца и потеряла ощущение реальности.

– Я отстала на два шага! Вот только непонятно, как эфор мог спокойно уйти, недосчитавшись кадета из группы! Или он не считал? Или он даже обрадовался, что на одну проблему в его жизни станет меньше?!

Я уже кричала. И сама не заметила, как стиснула кулак и несильно, хоть и оскорбительно для командира, ткнула его в грудь. Ой-ой…

– Легче, Дейрон? – усмехнулся вдруг Лед.

Он что, специально меня злил, чтобы отвлечь от боли? Похоже, сработало.

– Терпеть тебя не могу, – буркнула я.

– Сделаю вид, что ты бредишь, Дейрон. И… мне ведь не стоит напоминать, что эти чувства взаимны?

– Я помню, не переживай…те. Не переживайте.

– Я смотрю, кто-то вспомнил о субординации. Внезапно. А я-то думал, ты так и продолжишь орать на своего командира.

– Десять штрафных баллов, – проворчала я, снова пристраиваясь щекой на плече Эйсхарда.

– Чего? – опешил он.

– Избавляю вас от необходимости назначать мне штраф.

– О! Делаешь за меня мою работу? Ценю, Дейрон.

– Всегда пожалуйста!

– Вот ведь ты дерзкая, Дейрон, – протянул он чуть ли не восхищенно. – Знаешь, я решил расценивать твое общество как тренировку моей выдержки и спокойствия.

– Могу научить словам медитации, глядишь, помогут.

Меня несло, фразы срывались с губ, минуя разум. Зато наша перепалка отвлекала от раны. Главное, выбраться живыми, а там пусть хоть десять отработок назначает. Но что удивительно: торчащие как на привязи уродливые твари меня больше совершенно не пугали.

– Буду признателен! – фыркнул Лед.

Дернуло же меня за язык!

– Я ива… – прошептала я.

На глаза неожиданно навернулись слезы, которые я задавила яростным морганием: я вспомнила, как мы с папой сидели на полу в гостиной, скрестив ноги, положив руки на колени. Он терпеливо повторял слова медитации, а я вертелась и зевала, умирая от скуки. Папа, папа… Вернуться бы в тот спокойный, обычный, такой скучный и замечательный день хотя бы на пять минуточек.

– Я ива на ветру. Я гнусь, но не ломаюсь. Я ветер, я лечу свободно, преодолевая притяженье. Я поднимаюсь высоко, где нет сомнений и волненья. Я пламя, я разгораюсь ярко, сияю подобно солнцу. Я вода, я поглощаю удары… – произнесла я и вдруг, без всякого перехода, торопливо, чтобы не передумать, призналась: – Я задержалась в подвале, потому что увидела призрак отца. Никогда прежде я не слышала голосов и не видела образов. Я клянусь: мой разум в полном порядке. Но это… необъяснимо и странно. Он был как живой. Он звал меня! Я не вру!

Лед молчал довольно долго. Голос, когда он заговорил, звучал хрипло:

– Я был уверен, что ты идешь вместе с нами. Я все время будто бы видел тебя краем глаза. У меня не возникло сомнений, что все кадеты покинули подвал. Но в столовой тебя не оказалось. И в спальне. Тогда я решил проверить.

Мы оба погрузились в размышления: тут было о чем подумать.

– Что это значит? Все-таки существуют твари, умеющие ментально воздействовать на людей?

– Эти? – Лед указал подбородком на бестий. – Они изучены вдоль и поперек. Никаких признаков ментального воздействия. Они слабые и тупые.

– Что тогда?

Он качнул головой. Похоже, Лед впервые столкнулся с проблемой, решения которой не видел.

– Не знаю.

Мы замолчали. Меня лихорадило все сильнее, навалилась слабость, затягивая в омут беспамятства. Кровь разносила по телу слабый яд твари. Угораздило же меня снова попасться бестии на зуб! Теперь шрам останется… Я подумала о мейстери Луэ и отметине, исказившей ее лицо. О седых, коротко стриженных волосах. О холодном взгляде. Через что ей пришлось пройти, прежде чем она вернулась в Академию и начала преподавать? Когда-то давно суровая женщина была такой же, как я, – испуганной девочкой, переступившей порог Тирн-а-Тор.

– Дейрон? – позвал Лед. Его голос доносился сквозь дрему, я сделала вид, что не слышу. – Кадет Дейрон?

Не дождавшись ответа и решив, что я сплю, Эйсхард наклонился и ткнулся носом мне в волосы, медленно вдохнул. Это оказалось настолько неожиданно, что я первым делом стала вспоминать, когда в последний раз мыла голову и не воняет ли от меня по́том, и только потом вскинулась:

– Что ты делаешь?

Лед отпрянул. Откашлялся и сердито сказал:

– Опять тебе что-то мерещится, Дейрон!

***

Мы с Эйсхардом ожидали в приемной ректора, когда нас вызовут. Лед стоял, повернувшись к витражному окну, и, сунув руки в карманы, разглядывал территорию Академии, окруженную неприступной стеной, оставшейся еще со времен, когда Тирн-а-Тор была фортом на границе королевств.

Я притулилась на стуле, вытянув перебинтованную ногу. Рана почти не болела, мейстери Иллара заверила меня, что на месте укуса останется едва заметный рубец: целительские мази творят чудеса. Я еще хромала, но через неделю смогу вернуться к полноценным тренировкам.

Из-за двери закрытого кабинета время от времени долетали обрывки фраз, произнесенных на повышенных тонах: мейстер Кронт на чем свет стоит распекал мейстера Тугора. Я заранее тряслась как овечий хвост: если строгому преподавателю прилетело по первое число, что же строгий ректор сделает с нами, кадетами?

– Что скажем, если он спросит о наших глюках?

Эйсхард повернулся и встретился со мной глазами.

– Правду, Дейрон. Честность – лучшая политика. Тем более что я уже все рассказал куратору.

– Разгильдяйство и полная анархия!.. – взвился командный голос мейстера Кронта. – Устроили проходной двор!

Я поежилась, представляя, какие громы и молнии обрушатся с минуты на минуту на наши головы.

– Зайдите, – велел ассистент ректора, поглядев на кристалл связи, зажегшийся зеленым светом. – Вас ожидают.

Я встала и похромала к двери, но ушла недалеко. Лед подхватил меня под локоть и обнял за талию, помогая идти.

– Сама справлюсь! – запротестовала я, но кто бы слушал мои возражения.

– Не заставляй ректора ждать! – отрезал Эйсхард.

Сразу было заметно, какие страсти бушуют в кабинете. Ректор Кронт, одетый в повседневную военную форму с нашивками подполковника, не сидел в кресле, как положено начальнику Академии, а стоял, наклонившись вперед, опершись костяшками пальцев на столешницу, и пожирал взглядом мейстера Тугора. Тот стоял напротив, и, хоть он и сложил руки за спиной, как требуется по уставу, его орлиный взгляд горел огнем, а ноздри раздувались.

Лед отодвинул стул и помог мне сесть, а сам застыл изваянием, расправив плечи.

– Явились! – рявкнул ректор. – Отлично! Слушаю вашу версию событий!

Конечно, ни в призраков, ни в галлюцинации ректор не поверил. По его мнению, все объяснялось намного проще: нерадивый эфор забыл подопечную в подвале. Я искоса взглянула на Эйсхарда: на его скулах ходили желваки, глаза превратились в две узкие щелочки: командира разрывало на части от несправедливости обвинений, но сделать он ничего не мог. Что же, почувствуй себя на моем месте, Ледышка.

Тут же всплыла история с запасными ключами, которые тайком сделали старшекурсники.

– Какая может быть безопасность в учебном заведении, когда за спиной куратора происходят вопиющие нарушения! – снова разорялся ректор, глядя в упор на мрачного мейстера Тугора.

Тому нечего было возразить: ректор прав по всем статьям.

– Кто тебе дал ключ, кадет Эйсхард?

Лед стиснул зубы и едва заметно пожал плечами. Не расколется, не сдаст Ярса.

– Кто?!

– Это кадет Ярис Ярс, – ответил вместо Льда его куратор и остановил взглядом Эйсхарда, открывшего рот, чтобы оправдать друга. – Он признался и написал объяснительную.

Дальше он говорил, обращаясь к ректору:

– Ключи теряются, разряжаются, эфоры подстраховались на всякий случай, что их, конечно, не извиняет. Однако не будем забывать, что именно благодаря ключу и своевременной помощи кадета Эйсхарда кадет Дейрон не пострадала.

– Не пострадала? – саркастично переспросил ректор Кронт, со значением глядя на мою ногу. – А если бы твари Изнанки выбрались наружу? Хорошо, что этого не произошло, иначе мы бы с вами по-другому сейчас разговаривали.

– Бестии погружены в стазис, – отчеканил мейстер Тугор. – Практикумы пока отменены.

Ректор потер лоб, будто пытался разгладить глубокие морщины.

– Выговор вам. Взыскание кадетам Эйсхарду, Дейрон и Ярсу. Пусть сегодня же после отбоя отправляются разбирать нижний архив. Там давно просят помощников.

Разбирать архив? Мы со Льдом переглянулись, оба удивились, что смотрим друг на друга, и тут же отвернулись.

Я-то думала, меньшее, что нам грозит после вопиющего нарушения дисциплины, это чистка вольеров с тварями, пока сами твари сидят в шаге от нарушителей и плотоядно облизываются. Или все-таки нас высекут плетьми. Боялась я этих плетей до дрожи в коленках, все время о них вспоминала.

У мейстера Тугора сорвался с губ странный каркающий звук, должно быть, означающий крайнюю степень изумления, однако он быстро выдал объяснение:

– Эфоры обычно не проходят отработку вместе с подчиненными.

– Это прописано в уставе? – рыкнул ректор.

– Нет… – Мейстер Тугор встал навытяжку. – Вас понял. Я прослежу за выполнением приказа.