Наша суперголодная серая стая «подлетела» к пищевым автоматам и равномерно распределилась к нескольким. Пока раздумывала за кем встать: либо пятой за Джаной, либо третьей в соседнюю очередь за устрашающе огромным черноволосым мужчиной, тот обернулся. И я узнала в этом здоровяке одного из трех аяшей, которых мы встретили утром в коридоре. Надо же, за один день уже третья встреча с этими грозными и опасными воинами! Да еще и самыми малочисленными на «Рушазе».

Сбоку шумно выдохнула Новак, увидев, что почти плечом к плечу стоит с берсерком-аяшем. В отличие от курсантов остальных специализаций, боевые проходят углубленный курс именно по боевым качествам каждой расы. Для будущего взаимодействия или противодействия. Сегодня вы союзники, завтра – враги. Такое случается, к сожалению. Поэтому Новак знала об аяшах со специфической, или боевой, стороны и, судя по реакции, боялась.

Аяш окинул взглядом соседние очереди с моими одногруппниками в хвостах, затем чуть более внимательно покосился на Джану. Крылья его носа едва заметно дернулись – таким вот нехитрым образом «снял» с нее необходимую информацию. После чего интерес к девушке у аяша пропал. Наверное. Мне так показалось.

Любопытно, что в известной землянам вселенной для большинства разумных видов запахи имеют определяющее, важнейшее значение. И обоняние ценится выше, чем другие органы чувств. Землянам же присущ более глубокий эмоциональный спектр и восприятие. Не обладая четко выраженными способностями эмпатов, как некоторые расы, мы гораздо более эмпатичны к окружающим, за что нас ценят и уважают.

Затем аяш обратил внимание на меня. Его непривычные глаза с огромным черным зрачком, который в спокойном состоянии походил на почти обычную черную радужку, с интересом скользил по моей голове. Осечку с заколкой я учла. Поэтому, как и все шесть лет обучения в академии до сегодняшнего злополучного момента, кроваво-красные волосы заплела в косу и засунула ее под форменную куртку. Пилотка оставляла открытыми лишь немного прядей на висках и затылке.

Отец угрозами запретил мне коротко стричь волосы, как большинство военных. Он решил, что неуставная багровая грива, пусть и укрощенная тугой косой, привлечет ко мне внимание и проблемы, с которыми придется справляться. Я, недолго думая, выкрутилась: спрятала длинные красные волосы под плотно сидящую пилотку и куртку, чтобы не бросались в глаза. Плюс не схватят за болтающийся кончик косы, если он надежно спрятан.

Однако от внимательного, несомненно, все подмечающего взгляда аяша ни одна деталь моей внешности не укрылась. Он вновь потянул носом, теперь снимая мои «мерки». И пусть я только что принимала душ, невозможно полностью смыть свой запах.

Тем временем еще один незнакомец, набиравший на поднос прямо-таки гору еды из автомата, обернулся, что позволило распознать и в нем аяша. Новак вновь испуганно сглотнула. Однако смерив нас с ней мимолетным взглядом, мужчина насмешливо посоветовал на аяше своему спутнику:

– Оставь их в покое, пока, а то аппетит испортят своим страхом.

– Я и пальцем не пошевелил, они сами себе напридумывали ужасов, – сухо ответил на том же языке второй, одновременно сверля меня любопытствующим взглядом.

Прочистив горло, я решилась спросить на всеобщем, чтобы прекратить нервировавшее разглядывание:

– Разрешите обратиться, реан, обращается курсант Лель. Разрешите встать за вами в очередь к пищевому автомату?

Этот реан, демонстративно развернувшись на три четверти, улыбнулся уголками губ и сказал:

– Разрешаю пройти к нему первой.

Еще и глаза, проявившего вежливость реана, знакомо «зацвели», выдав, что я привлекла его внимание. У меня возникла странная мысль. Впервые я увидела это цветение у господина Рехандра на втором курсе академии. Тогда оно оказалось невероятным зрелищем, правда, со временем привыкла. Этим утром, столкнувшись с незнакомцем в жилом блоке, еще и стоя перед ним на коленях, забывшись, я опять любовалась этим фантастическим для землянки зрелищем. Но цветение глаз господина Рехандра ни в какое сравнение не шло с глазами того незнакомца. А сейчас… сейчас оно, пожалуй, тоже не вызвало во мне подобного отклика, только напряжение от ненужного чужого внимания. Хуже того, я невольно начала привычный подсчет, в этот раз количество проявившихся лучиков и веток в глазах аяша.

– Благодарю вас, реан, – заложенные в меня Рехандром рефлексы вновь сработали раньше разума, и я коротко склонила голову перед мужчиной аяшем, накрыв ладонью грудину в ритуальном уважительном жесте.

И снова незамедлительно последовал рефлекторный ответный короткий поклон, причем, как моего собеседника, так и его соплеменника, державшего перед собой доверху нагруженный поднос. Затем оба синхронно шагнули в сторону, чтобы не касаться чужой женщины, позволив мне пройти к автомату. Я уловила запоздалое удивление, мелькнувшее на лицах обоих аяшей.

Набрав еды, я осмотрелась и направилась в сектор, где увидела несколько свободных столов. Там спиной ко мне сидел только один мужчина, но жевавший так, что, наверное, за ушами трещало.

– Ну ты даешь, Лель! Одно движение – и тебе уважуха, и еда без очереди! – восхитилась Царь, усаживаясь на соседний стул.

– А я тебе говорил ходить с ней на факультативы. Для координатора это однозначно пригодится, – проворчал ее верная тень Артем Миронов, присоединяясь к нам.

– В отличие от Веры, в моей голове не установлен биокомпьютер, который все запоминает, анализирует и выдает готовые решения. Я, увы, обычная женщина. Даже с обязаловкой еле-еле справлялась, – буркнула Марина.

– В моей тоже не установлен, – тихо и устало отказалась я, придвинув поднос и принимаясь за еду.

– Тогда я просто не понимаю: как ты могла запоминать все, что нам давали? И еще кучу – по собственному желанию, – искренне недоумевала Марина.

– Жизнь заставит, не так раскорячишься, – равнодушно ответила я.

И краем глаза уловила заинтересованно склоненную голову Артема. Отметила его слишком понимающий и умный взгляд.

Вскоре двадцать курсантов уписывали еду за обе щеки. Шестеро однокурсников – за моим столом, четырнадцать из других академий – за соседними. Поели, но расходиться никто не спешил, сыто, неспешно запивали кто чем и заинтересованно переглядывались. Наконец один из курсантов спросил:

– Как думаете, куда нас распихают? После экскурсии понял, что нам нигде не будут рады.

Судя по лицам ребят, этим обеспокоены все.

– Не рады – слабо сказано, – мрачно согласился другой парень.

– Одной Лель переживать не о чем. Не возьмут пилотом – определят в навигаторы, – привычно сцедил яд Дариан.

Я сразу строго пресекла поток его глупостей:

– За пять месяцев я обязана пройти стажировку не только как пилот, но и навигатор.

Как и мне, ему тоже натягивали баллы. Только не по боевым дисциплинам, а по всем. И не из жалости, а по давней дружбе с его прославленными родичами, заслуженно получившими свои погоны и награды. Жаль, в любой семье есть своя паршивая овца. Кому как не мне знать.

Царь, тяжело вздохнув, уныло высказалась:

– Блок управления станции, как и она вся, мне понравились. Все сверхсовременное, чистое, работает как часики. Видно, что полковник Хварастан-дер-Моржан знает и любит свое дело. Но во главе его координирующей службы такая хвостатая стервь сидит, что я уже сейчас в ужасе. Если меня завтра направят к ней, вряд ли доживу до конца стажировки. Отравит или другим способом избавится.

– Не отравит, – опровергла я.

Само вырвалось. Ведь Маринка с Артемом мне всегда нравились, хорошие ребята, симпатичные.

– Просто выгонит? – с иронией скривилась Царь.

Отметив, сколько неподдельной тревоги плескалось в выразительных Маринкиных глазах, я выдала очередное умозаключение:

– Просто научит дисциплине и ответственности. Если ты к ней попадешь, считай, тебе повезло.

– Почему ты так думаешь? – встрепенулась она.

– Марин, ты, наверное, пропустила мимо ушей ее имя, – тихо пояснила я. – Начальник координирующей службы – капитан Хварастан-дер-Моржана. Законная пара начальника станции.

– А причем тут их семейный статус? – не поняла Царь.

Я не привыкла откровенничать, вести житейские разговоры с одногруппниками, проявлять хоть какие-то эмоции. Но сейчас и здесь меня начало распирать от, признаться, несколько пугающего чувства свободы. Ведь я так далеко от Земли. И отцовских соглядатаев. Поэтому позволила себе капельку иронии и едва заметную улыбку, объясняя Маринке:

– Оба файравы, если ты заметила. У файравов обоняние играет первостепенную роль в жизни, во всех сферах. Особенно в отношениях с близкими и окружающими. Мне кажется, у них самое чувствительное и восприимчивое обоняние. При этом брачная связь для них – священный, нерасторжимый, почитаемый союз. Когда мы зашли в центральный блок станции, она сразу почуяла, что вы с Артемом – связанная пара. И раздражение у нее вызвали мы с Новак, а не ты. Вспомни, когда Крайч сообщил о наших специализациях, она расслабилась. Поняла, что в ее блоке только ты толкаться будешь, но ты замужняя, на ее взгляд, значит – вешаться на ее пару, начальника станции, ради карьеры и выгоды, не станешь. Поэтому она будет относиться к тебе скорее как к неумехе курсантке. Но поверь, ты ее науку и советы потом вспомнишь добрым и теплым словом!

– Что-то мне в это слабо верится, – несмотря на сомнения, улыбнулась Марина с облегчением.

– В местном чате нередко хвалят капитана Хварастан-дер-Моржана за работу. Я думала, это сын начальника, а оказалось – супруга, – заметила я негромко.

– Отлично, тогда можно реанимировать надежду стать генеральшей, – хихикнула Царь, но напряглась, отметив, что я невольно поморщилась. Нахмурилась, затем чуть не грудью легла на край стола, потянулась ко мне поближе и неожиданно заискивающе спросила: – Лель, тебя же в крутые аналитики целой корпорации готовили, финансовым гением называют. Как думаешь, есть у меня шанс дослужиться до генерала?

Она не отпускала мой взгляд, еще и накрыла мои пальцы своими и чуть сжала, буквально выпрашивая ответ. Ответ, который ее вряд ли обрадует. И все же я решилась признаться исключительно с одной целью – помочь сохранить то, что было у этой девушки. То, что не ценила она, но о чем мечтала я. Любовь.

– Тебе не стать генералом. – У Марины будто окаменело лицо, округлились глаза. – Твой максимум – капитан. Но это будет стоить так дорого, что ты возненавидишь не только службу, но и себя.

– Почему? – хрипло выдавила она.

– Ты яркая, хорошенькая, обаятельная, общительная. Как координатору тебе не будет цены. Но ты знаешь хоть одного генерала со специализацией координатора?

– Нет, но…

– Тогда повторюсь: если не случится чуда, твоя карьера остановится в звании капитана, на должности адъютанта при каком-нибудь полковнике.

– Я бы сказал, что Лель даже расщедрилась при твоих способностях! – ехидно хохотнул Дариан.

– Заткнись, Матиас, – прошипел Артем, при этом на меня старался не смотреть. Он согласен, но сам не мог разбить наивные мечты любимой девушки.

Мне тоже не хотелось бы рушить Маринкины замки на песке. Но несмотря на возможные негативные последствия и обиду я продолжила тем же спокойным, доброжелательным тоном:

– Я скажу тебе больше. Ты не добьешься своего. Но самое плохое, что из-за своей упертости ты уже начала гробить карьеру Артему. Из-за тебя он опаздывал, не успевал, пропускал, еще и вынужден был просить кураторов курсов распределить его на совершенно невыгодную с точки зрения карьеры стажировку вместе с тобой. Чтобы защищать и помогать тебе в сложных ситуациях.

– Я не просила! – обиженно возмутилась Царь, а Миронов потемнел лицом.

– Марин, Артем тебя любит, безмерно, глубоко и преданно. Любит умный, благородный мужчина, готовый ради тебя на все. К сожалению, пока ты будешь пытаться достичь недостижимого, предавая себя, а вероятно и самого Артема, он будет таскаться за тобой, теряя уважение к себе, забивая на дело, в котором у него есть огромный шанс преуспеть.

– Хочешь сказать, я Темкин балласт? И мне нужно его бросить? Уж не для тебя ли? – зло и обиженно процедила Царь.