Она выпрямилась, пронзив меня взглядом. При свете свечи он казался еще темнее. Прядь черных волос выпала у нее из пучка и слегка закрутилась, словно танцевала в мерцании огонька. Когда она вновь заговорила, ее голос зазвучал по-армейски, как в нашу прошлую встречу.

– Доложи о цели своего визита.

Я по привычке опустила глаза.

– Я проверяла, закрыла ли бабушка свой кабинет.

– И как, закрыла?

Я кивнула.

– А что бы ты сделала, если бы он был не заперт?

Стражница окинула взглядом мои руки, бедра, талию, карманы, на которых не было выпуклостей от ключей, выпирающих сквозь ткань, – и в одном из которых я спрятала украденные спички.

– Сказала бы ей, чтобы она сама его заперла, – сказала я тихо, но твердо и через силу подняла взгляд.

Она знала, что я лгала. А я знала, что здесь ей не место. Если она меня отпустит, то окажется в моей власти. Я буду знать. Не так уж много, но достаточно, чтобы остановить ее. Я не знала ее имени, но узнала ее номер, звание и полк.

– Призови тьму, – прошептала она. Это был не совсем вопрос, но в то же время она будто что-то спрашивала. Я в растерянности покачала головой, и она натянуто улыбнулась.

– Нам бы пригодилась еще одна терновая ведьма.

– Кому это – вам?

Она посмотрела на меня оценивающим взглядом.

– Сопротивлению. Нас весьма заинтересовала твоя встреча с Прядильщицей.

– Ну конечно…

Смотритель пресек бы сопротивление в зачатке задолго до того, как оно набрало бы силу.

– Мне пора. Если меня застукают…

Она прервала меня с застывшей улыбкой:

– Тебя уже застукали. Вот же я.

С такой же улыбкой я ответила ей:

– И поэтому мы прячемся в чулане?

Я пошла на огромный риск. Но так у меня появился шанс на спасение. Хотя бы сейчас.

Она прищурилась, а затем открыла дверь, выглянула на лестницу и отступила, чтобы пропустить меня.

– Убирайся отсюда. И ни слова…

Но не успела она договорить, как я уже бесшумно сбежала вниз по лестнице, все ниже и ниже, пока не добралась до нижней площадки. Я проскальзывала по коридору от тени к тени, стараясь избегать света, льющегося от ламп, пока не оказалась у себя в комнате.

Я тихо закрыла дверь, и на меня накатило облегчение. Здесь я в безопасности. В этой комнате едва хватало места для кровати и приставного столика, но она была моей. Под кроватью аккуратными стопками с ровно совмещенными корешками лежали книги. Стены были сплошь покрыты картинами, которые я рисовала углем и черной тушью. Деревья и птицы, озера и ручьи – настоящее буйство обрывочных воспоминаний, лишенных красок. Я скучала по нашему миру. Мне не хватало воды и света, но больше всего мне не хватало красок.

Когда я улеглась в кровать, у меня задрожали руки. Никак не получалось унять мысли о Сопротивлении. Неужели кто-то пошел против Смотрителя? На такое и надеяться страшно. Это похоже на сказку, только куда более невероятную, чем в любой из тех книг, что я находила на втором этаже библиотеки. Надежда наполнила все мое сердце, пустила в нем корни и продолжала расти.

А что, если это правда?

Вдруг надежда во мне сдулась, словно корочку пирога прокололи ножом. В голове раскатывались слова Прядильщицы:

«Ты должна отыскать Эллу. Это вопрос жизни и смерти. Сегодня».

Я сунула руку в карман и схватила спички – мой талисман от страха, и вышла из комнаты, пока не передумала, потому что замысел этот был просто нелепым. Вниз по коридору, вниз по узкой лестнице, к деревянной двери с надписью «Flammae ac fumo».

Заперев дверь, я осмелилась зажечь свет. В этом зале, погребенном глубоко под землей, не было окон. Костер был сложен. Все было готово к тому, чтобы разжечь огонь. Увидев это, я мысленно запротестовала.

Я настолько сосредоточилась на том, что мне нужно сделать, что даже не думала о том, как я это сделаю. Глядя на почерневший от дыма шест, я поняла: принять решение – одно дело, но довести все до конца – совсем другое. Каким-то образом мне нужно было приковать себя, зажечь спичку и распевать в одиночку и при этом не кричать.

Мне нужна была помощь.

Единственным человеком, способным мне помочь, была та, ради поисков которой я нарушила правила. Это была Элла.

Я не знаю, под силу ли мне это. Я прошептала ее имя – мой оберег от сомнений.

Если сперва разжечь костер, я не смогу на него взойти. Но чиркать спичкой руками в кандалах ничуть не легче. Да и я бы не решилась приковать себя к шесту, чтобы утром бабушка нашла меня в зале, где мне не следовало быть, с контрабандой в кармане.

Сначала надо развести огонь – так будет безопаснее всего. Затем я надену на себя оковы и буду молиться, чтобы мои нервы выдержали – и что я приковала себя достаточно крепко, чтобы не сбежать. Таков был план. Не очень хороший, но ничего лучше я не придумала.

Пока я не успела себя отговорить, зажгла первую спичку. Огонь занялся, вспыхнул и потух. Второй я чиркала так, что красная головка стерлась до бумажной палочки. От разочарования загорелась третья.

Я бросила ее в солому, и голодное пламя принялось лизать сухой хворост. Поскольку этим вечером сожжения не предстояло, утром никто не занимался уборкой зала. Если все пройдет как надо, я представила, как окажусь здесь после возвращения из-за завесы. По сравнению с этим прибраться и заново заложить костер будет куда легче.

Под ребрами тугим клубком свернулся страх. Я дрожала так сильно, что мне едва удалось проложить себе путь мимо взявшегося огня и взобраться на помост. Во имя пресвятой Темной Матери! У того, кто придумал правила перехода в Смерть, явно было садистское чувство юмора. Мне удалось застегнуть первый наручник на запястье в ту же минуту, как меня покинули последние крупицы смелости. Стальные оковы туго защелкнулись. Пути назад нет. Я оставила ключ на столе у двери.

Меня охватила паника. А что, если у меня ничего не выйдет? Что, если я забуду слова?

А вдруг мне не хватит сил, чтобы в одиночку пройти за завесу между Жизнью и Смертью?

Под ногами нагревался железный помост. В воздухе сгущался дым.

Я закашлялась, но прошептала слова, которые должны были пропустить меня. Они застряли в горле как комок, который появляется перед тем, как заплакать.

Огонь лизал лодыжки, пожирая меня заживо. С каждым вздохом жар обжигал легкие.

Однако в моей крови, словно ледяная вода, текла магия. Я устремилась к Смерти, и под влиянием моих слов, в точности так, как говорилось в книгах, раздвинулась туманная завеса.

Подол платья загорелся, кожа зашипела, но я продолжала нашептывать.

И я горела.

Горела.

Горела…

Боль была всепоглощающей. Она не прекращалась.

Из легких вырвался крик, но я его проглотила.

Если я закричу, то пропаду. Так же, как Элла.

Что я натворила? Мне не пережить этого в одиночку.

Вдруг раздался рев. Я зажмурилась. И передо мной предстала она – граница между Жизнью и Смертью. С бескрайней высоты в бездонную пропасть ниспадал серый туман. Я оказалась так близко к завесе, что могла протянуть руку и прикоснуться к ней. А еще в ней был зазор, ровно такого размера, чтобы я сквозь него проскользнула.

Мне нужно всего лишь сделать шаг.

Сперва мне необходимо отделиться от собственного тела и оставить его гореть в огне. Вот только душам не по нраву покидать бренные оболочки. Тела им нравятся не меньше, чем сама жизнь. Моя душа крепко вцепилась в тело, как и я. Пальцы вцепились в постамент. Один из ногтей сломался под корень, но я этого почти не почувствовала. Я боролась с желанием открыть глаза. Если я сделаю это, зазор захлопнется, и у меня не хватит ни сил, ни времени, чтобы запеть снова.

Я вырвала душу из тела со звуком, напоминающим глухой стук и резкий треск расколотого надвое бревна. От завесы исходила прохлада. Она несла освежающее облегчение после смерти в языках пламени. Меня охватило непреодолимое желание обернуться к своему горящему телу, чтобы попрощаться с ним.

Я зажмурилась еще крепче.

Не смотри назад. Не смотри назад!

Я сделала еще один шаг.

Глава 7

Замерев на пороге между Жизнью и Смертью, я заморгала в тусклом свете загробного мира. Внутри меня, как и снаружи, воцарилась тишина. Ребра вздымались, но воздух не наполнял легкие. Сердце за диафрагмой стало тяжкой ношей. Оно лежало мертвым грузом, освобожденным от прямых обязанностей. Меня тревожило и то, что привычных ударов пульса не было слышно.

Я осмотрела свою руку. Ногтевые ложа выглядели нежно-розовыми, но едва заметный шрам на ладони – напоминание о поражении на тренировке с Милой – разгладился и исчез. Даже кожа очистилась от прошлого.

Я думала, что знаю чего ожидать от Смерти. Но сколько бы книг я ни прочла, к реальности все равно оказалась не готова. В книгах Смерть описывали безмолвной. Однако меня окутала такая гробовая тишина, что у нее даже был свой собственный странный звук – легкий, пронзительный гул пустоты. В некоторых главах ландшафт подробно описывали как бесплодную пустыню с серым песком и прохладным неподвижным воздухом. Но у этого серого цвета было множество приглушенных оттенков радуги. Спокойствие двигалось без малейшего ветерка. В воздухе витали ароматы сосновой хвои, мха и только что прошедшего дождя. Это были воспоминания о следовавших мимо душах.

Это были пустоши эха и несбывшихся мечтаний. Они существовали вне времени, не ветшая и не изменяясь. Тишина липла к коже желанной лаской небытия. Она означала, что те, кто сегодня пересек завесу, приняли свою кончину.

Недавно почившие души следовали мимо меня. Вот прошаркала рука об руку пожилая пара: по мере ходьбы их шаги становились все увереннее. Молодая женщина с белокурыми волосами укачивала крохотное дитя. Вслед за ними скакала маленькая девочка, окутанная шелковистым туманом. Она сверкнула мне улыбкой. Глубокие впадины под острыми скулами позволили мне предположить, что голод сожрал ее заживо.

Я следила за тем, как они направляются прямо к Пределу, мерцающему вдалеке. Белое сияние превращало серые дюны в серебристые волны. Я наблюдала за тем, как они исчезали, и решила проверить свою связь с Жизнью. Призрак моего кристалла висел на шее на серебряной цепочке. Линия жизни вела к нему, и я с облегчением выдохнула. Я привязана: другой конец прикреплен к моему кристаллу в Жизни.

До сих пор мне удалось безошибочно пройти четыре этапа: я сгорела без крика, открыла завесу, отделила собственную душу от тела без посторонней помощи и удержала свою линию жизни, не оборвав ее. Это хорошее начало.

Но это только начало.

Завеса сверкала вдаль в обе стороны – безмолвный водопад, сотканный из тумана. Каждая нить была текучей и переменчивой. Если бы я ушла в дозволенный дозор по Смерти, я бы свернула налево и держала бы завесу закрытой, осматривая ее на предмет повреждений, пока в Жизни не наступил бы рассвет. Возможно, мне бы пришлось иметь дело с потерянной или сопротивляющейся душой и отправить их все за Предел, куда им и дорога. Ведь не все души спокойно идут по направлению к истинной смерти. Некоторые из них нужно подтолкнуть, чтобы они не поддавались искушению и не оглядывались назад.

Если же они оглядывались, то превращались в туманных призраков, и задачей Тернового ковена было изгнать их. Сегодня мне совсем не хотелось выяснять, чем это на деле отличается от описанного в книгах.

Представила себе черную униформу вроде той, которую военные носили не при исполнении. Одна магическая вспышка – и вместо платья на мне уже камуфляж. Приятно наконец-то воспользоваться чарами. Я зарылась пальцами ног в прохладный и влажный песок, совсем как на берегу реки в нашей деревне на рассвете. Затем опустилась на корточки и торопливо нарисовала кончиком пальца изогнутый кинжал. Удерживая в сознании его образ, я снова прибегла к магии, и настоящее, осязаемое оружие легло мне прямо в руку.