Однако Чапур проехал отлично и занял второе место. Хотя никто не смог нагнать Сальвию и Дрёму, они с Причудой не сильно отстали на финише. Только теперь Юлка задумалась о том, что они были слишком впечатлены его неожиданным успехом в Прогоне и напрасно не задались вопросом, почему он вдруг решил участвовать.

Она пробурчала:

– Почему он вообще захотел поехать? Раньше его это не интересовало.

– Я тоже недоумевала, – призналась Сальвия. – А когда я у него спросила, он просто сказал, что чувствует, что пора попробовать.

Па закончил расставлять тарелки на столе и посмотрел на ма с мягкой, грустной и застенчивой улыбкой.

– Возможно, он хотел произвести впечатление на девушку.

– Кого? Я никогда ни с кем его не видела. И даже не слышала, чтобы он кого-то упоминал, – сказала Сальвия, наливая какао себе и Юлке и чёрный кофе родителям.

– Почему он это сделал, неважно. – Ма потёрла переносицу. – Жаль, я не заставила его подождать с Охотой, пока он не поездит больше верхом.

Па положил руку ей на плечо:

– Не надо себя виноватить. Он сделал свой выбор, зная о рисках.

Но Юлка сомневалась, что брат осознавал опасность по-настоящему.

Повисла тишина, которую нарушал лишь треск пламени в каменном очаге.

Наконец ма похлопала па по руке и сказала срывающимся голосом:

– Пока мы едим, ты можешь рассказать, что говорили старейшины. Нам нужно решить, что делать в эти шесть месяцев.

Шесть месяцев. Юлка не могла смириться с тем, что они потеряют так много времени. Полгода без брата. И это если им удастся его найти, когда граница откроется с приходом весны.

Они сидели за столом, до боли чувствуя, как пустует место Чапура, и передавали друг другу тарелки с чатни из хурмы, жареной картошкой, пюре из репы и нарезанной ветчиной – щедрыми дарами друзей и соседей. Но у Юлки совсем не было аппетита. Она ковыряла еду, пряча крохотные кусочки в салфетку, чтобы отнести ворону, укрытому у неё в спальне.

– Боюсь, старейшины ничем не могут помочь. – Па нахмурился. – Очевидно, посланница и вся свита уехали сразу после церемонии Дарения фейворов. Я рассказал старейшинам о том, что Юлка видела у нашего путевого камня, – о падении Короля Урожая и о виновной в этом ежевике, – но к тому времени леди Мара и фейри уже отбыли и расспросить их не было возможности.

– Но что же нам делать всё это время? Просто ждать? – сердито вопросила Юлка.

– Боюсь, что так, – сказал ей па, проводя вилкой по своей тарелке.

Ма прибавила:

– Иногда лучшее, что мы можем сделать, – это набраться терпения, как бы трудно это ни было.

Терпеть казалось Юлке плохим решением. Она должна была найти способ помочь брату. Ведь он бы ей непременно помог.

Вечером, готовясь ко сну, Юлка попробовала спросить птицу, не видел ли он мальчика с такой же ямочкой на щеке, как у неё, и небольшим шрамом над губой – ещё до её рождения Чапур разбил губу, когда вздумал покататься на коньках по замёрзшему пруду. «Он примерно такого роста, – сказала Юлка, немного подняв руки над головой, – и всегда носит синюю фетровую шапку с серой лентой. Он ехал рядом с королём и золотой фейри. Ты знаешь, куда они отправились после того, как король упал с лошади?»

Однако, склевав ужин, который Юлка принесла в салфетке, ворон нахохлился в своём выстланном мхом гнезде-корзинке и сразу уснул.

Юлка вздохнула – чего вообще она ждала от несносной птицы? – и забралась в постель, но, несмотря на усталость, ей никак не удавалось успокоиться. Проворочавшись до полуночи, девочка сдалась и прошлёпала по коридору в комнату сестры. Затем приоткрыла дверь и вошла в комнату на цыпочках, но Сальвия тоже не спала.

– Тоже не спится, да? – прошептала Сальвия.

Юлка забралась в постель рядом с сестрой и натянула одеяло на них обеих.

– Мне страшно, – призналась она в темноте. – Поверить не могу, что его нет.

У Сальвии перехватило дыхание, и Юлка догадалась, что она плачет.

– Я тоже, птичка, – сказала она. – Эх, если бы я только не спустила с него глаз, когда мы ехали… Мне следовало догадаться, что что-то не так.

– Ты о чём? – спросила Юлка.

Молчание тянулось так долго, что девочка уже решила, будто сестра задремала, когда Сальвия наконец пробормотала:

– Нам следовало быть осторожнее, мне и Чапуру. С самого начала… я ощущала какую-то неправильность. Понимаешь, скакать вдоль границы – это особенный опыт, Юлка. Вдоль неё течёт река времени, кружит и плещет. Можно разглядеть течения возможностей, рябь случайностей.

– Можно увидеть будущее? – удивлённо спросила Юлка.

– И прошлое, и настоящее, всё сразу. Как будто смотришь сквозь воду и видишь отражения бессчётных мгновений, слой за слоем. И прямо костьми чувствуешь, как тянется время… Некоторых всадников это отвлекает и оглушает, а это опасно. А ещё прибавь напевы магии фейри в ушах… Трудно не терять сосредоточенность. Но Белый олень – как маяк в темноте. И позади него – миг спокойствия, гладкая дорожка между временем и магией, одно биение сердца, когда всё уравновешивается в движении.

Она разгладила складки на одеяле и продолжила:

– Это трудно объяснить, но прошлой весной я чувствовала, как граница успокаивалась, когда мы проезжали. Она закрывалась за нами, будто мы были иголками, протягивали нитку, штопая разошедшийся шов, понимаешь?

Юлка улыбнулась:

– Похоже на одну из присказок па.

Сальвия не рассмеялась.

– Но этой осенью… всё было иначе. Как-то беспокойно.

– А потом появились заросли ежевики и Король Урожая упал с лошади, – прибавила Юлка в тишине, повисшей за эхом голоса сестры.

Сальвия кивнула, боднув подушку затылком.

– Сумеречный двор держит власть в равновесии, верно? Майская Королева правит весной, а Король Урожая правит осенью. Но если с королём что-то случится… – Сальвия покачала головой. – Граница между нашими мирами тоже увязана с равновесием – между временем и магией, фейри и смертными. Если что-то нарушит это равновесие, если Сумеречный двор придёт в хаос, что тогда будет?

– Наш брат пропадёт невесть куда, – ответила Юлка хрипло. – Но как нам это поправить?

Сальвия приподнялась на локтях и в полумраке встретилась взглядом с Юлкой.

– Я думаю вернуть его во время Майской охоты.

– Но как? А если ты тоже пропадёшь?

– Всех в Сумеречном дворе зовут участвовать в Дикой охоте, верно? Поэтому, когда Майская Королева всех созовёт, я стану высматривать Чапура. Как только я его увижу, то подъеду к нему и не отстану, пока мы не пересечём границу и вместе не вернёмся на конюшню.

– А если его не будет с Охотой?

Сальвия помедлила, а потом сказала:

– Значит, мне придётся заехать дальше, пока я его не отыщу. Помнишь, я ведь получила ещё один фейвор? Компас, который никогда не даст мне сбиться с пути. И у меня есть шесть лун, чтобы подготовиться. Я справлюсь. – Сальвия скользнула глубже под одеяло и добавила: – Тревога делу не подмога. Давай уже спать.

Юлка пожевала губу, отчаянно желая, чтобы она могла хоть чем-то помочь и Чапуру и Сальвии не пришлось снова подвергать себя опасности на Дикой охоте. Чтобы она могла что-то сделать, не дожидаясь целых шести оборотов лун…

– Юлка?

– А?

– Убери от меня свои ледяные ноги, или я вышвырну тебя из постели.

4
Соль и пауки

На следующее утро, ещё сонная и с тяжёлым от потери Чапура сердцем, Юлка занялась домашними делами.

Проплетясь в конец прохода, она распахнула широкие двери конюшни, ведущие на большое пастбище, устроенное специально для тенеродых лошадей. Пастбище было огорожено медными, позеленевшими от времени жердями и окружено густой живой изгородью из боярышника и остролиста. На воротах висели амулеты, тихонько позвякивая на ветру.

Когда жёлтый солнечный свет хлынул в дверной проём, превратив взвесь пылинок в золотистые блёстки, Юлка открыла стойла и выпустила тенеродых на пастбище. Одна за другой, кобылы рысью пронеслись мимо девочки, торопясь почувствовать ветер. При взгляде на их задор с трудом верилось, что накануне вечером они участвовали в Охоте.

Выйдя следом за последней кобылой, Юлка закрыла ворота и, упёршись лбом и локтями в медные жерди, стала наблюдать, как табун галопом несётся по траве.

Можно и забыть, кем были тенеродые, пока они мирно жевали зерно или дремали в стойлах. Пускай они ели розы вместе с фуражом, но в конюшне или издалека их можно было принять за обычных лошадей. Выше, чем большинство, это да, и чуть более поджарых. Шея, пожалуй, с более крутым изгибом, а ноги – длиннее. Изящные и темпераментные, это правда, но… ничего от фейри, ничего магического или дикого.

Но здесь, на лугу…

Они мчались по пастбищу гремучим потоком чернильных теней, только медные амулеты позвякивали в их гривах. Внимательный наблюдатель, всмотревшись в ритм их поступи, заметил бы, что копыта не всегда ударяют о землю – изредка тенеродые скользили над землёй. В глубине тёмных глаз скрывался серебряный отблеск, а из раздутых ноздрей вырывался искрящийся туман. Другой была даже структура грив и хвостов. В отличие от крепкого, немного грубоватого волоса обычных лошадей, их гривы и хвосты были тонкими и шелковистыми, истаивая на концах клубами дыма.

Но самые важные черты фейри было сложно описать или оценить лишь взглянув на них: острый ум и чувствительность, необыкновенная сила и быстрота, неестественно долгая жизнь, стойкость, отвага и выносливость.

Характеристики, необходимые для того, чтобы выдержать Дикую охоту.

Тропка, кобыла, которую ма обещала Юлке, пофыркивала и взбрыкивала, но вскоре уткнулась мордой в лоскут позднего клевера. Владеть тенеродой лошадью было честью, доступной немногим, и Юлка знала, что ей следовало быть более благодарной. Но хотя она с лёгкостью признавала, что тенеродые были красивы, девочка не была уверена, что им можно доверять.

Раз у них в крови магия, значит, они не так уж отличаются от дикинов, – во всяком случае, так думала Юлка. Нет, разумеется, она хорошо знала и могла без запинки перечислить все различия – но это не значило, что она позволит себе относиться к ним без опаски.

Дикины появлялись из тьмы, оставленной чарами фейри, выползали из сора разбитых иллюзий и полурассеявшихся заклинаний. Бессмертные фейри были капризны и порой склонны к жестоким шуткам – по-видимому, вечность порождала скуку, и ищущие развлечений фейри были бессердечно изобретательны в своих играх. Их проделки оставляли след в мире природы, порождая животных, непредсказуемо подверженных влиянию магии.

Некоторые дикины были безобидны. Например, колибри, что плели крыльями радугу, или солнечные рыбы, чья чешуя искрилась под водой.

Другие же…

К счастью, Белый олень обладал достаточной силой и властью, чтобы держать большинство в узде.

Тенеродые лошади отличались от дикинов тем, что не были обычными животными, искажёнными магией. Они были выведены от лошадей, являвшихся магией. Подобно вивернам и птицам-фениксам, василискам и грифонам, тенезвёздые кони фейри были чистой силой и энергией стихий. Скрещённые с тщательно отобранными смертными лошадьми, они давали потомство, воплощавшее в себе лучшие качества как обычных лошадей, так и тенезвёздых коней.

Но это не делало тенеродых безопасными. Или простыми.

Юлка откусила заусеницу и пнула ком грязи. Наверное, она была единственной девушкой в роду Майренов, которой не нравилось ездить на тенеродых лошадях. О, она просто обожала их, пока сама стояла ногами на земле, – ей нравилось кормить, поить, расчёсывать, седлать и водить их, но забираться к ним на спину? Когда она знала, что по сути своей они – магия и тьма, едва удерживаемые тонкой смертной кожей?

Нет, спасибо.