Сегодня он рассказывает мне о том, как они с коллегами ходили ужинать на бывшую пиратскую радиостанцию, а затем подробно расписывает последовавший за этим поход по барам.

Я знаю, что не должна ему завидовать, однако я проработала девять часов и мои планы на сегодня включают лишь вечер с мистером Тибблзом, потом Роба, а после, возможно, тарелку восхитительных хлопьев на ужин. Роб не виноват, что я несчастлива, но все же этого понимания недостаточно, чтобы задавить пузырек обиды в моей груди, который раздувается всякий раз, когда он рассказывает мне очередную историю о роскошных ужинах и бурном веселье, которыми он наслаждается без меня.

Я издаю подходящие случаю звуки, чтобы обозначить интерес к блюдам, которые ему подавали, к барам, которые он посетил, и к выпивке, которую он попробовал. Когда в разговоре наступает пауза, Роб спрашивает, удалось ли мне посмотреть места для бракосочетания, и я придумываю слабые отговорки, в которые не верим ни он, ни я.

– Я хотела… Просто в последние дни было столько дел…

– Ладно, – в его голосе больше нет прежней нежности. – Что ж, мне, наверное, пора спать. Люблю тебя.

Я начинаю говорить, что тоже его люблю и мне жаль, что я так мало сделала для подготовки к свадьбе, но он уже повесил трубку.

Этим вечером я отправляюсь домой, желая чегото, но понятия не имею, чего именно. Я ложусь спать с мыслью о том, как мне ненавистна перспектива просыпаться в холодной постели без того, кто сможет меня согреть… Когда же моя жизнь стала настолько пустой, что теперь мое главное желание – просыпаться рядом с кемто теплым?

В субботу утром, пока я пытаюсь совладать с садовым инвентарем, с которым совершенно не умею работать, на задний двор вальяжно выходит Брендан. В последние дни я замечала косвенные признаки его присутствия, но предпочла бы, чтобы он не показывался хотя бы сейчас. Еще никогда меня так не раздражала странная приверженность Роба к уходу за двором без посторонней помощи, а Брендан наверняка только усугубит мое нерадужное настроение.

Я старательно игнорирую то, как свободно держатся шорты цвета хаки на его бедрах, и изо всех сил пытаюсь не обращать внимания на слегка облегающую футболку, которая подчеркивает груду мускулов.

– Аэрируешь газон, значит? – произносит он с неизменной ухмылкой. – Какие увлекательные выходные! Брак выглядит потрясающе.

– Мы еще не женаты, – мой голос звучит резко, напряженно, отрывисто. Я обещала Робу, что буду приветливой, однако мне с трудом удается оставаться хотя бы вежливой. Я опускаюсь на корточки, чтобы взглянуть на двигатель, в надежде, что, когда я поднимусь, моего новообретенного соседа уже не будет.

– Он не заведется от твоего пристального взгляда.

– Спасибо, агроном. – Я закатываю глаза. – Не сомневалась, что ты будешь очень полезен.

– Какого черта ты вообще решила аэрировать газон? Пусть этим займется Роб после возвращения.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться:

– Должно быть, Роб арендовал эту штуку еще до того, как узнал даты своей поездки. Ее доставили сегодня утром, а я не могу ее вернуть, не потеряв уплаченные деньги.

Брендан отбирает у меня рукоять:

– Иди сядь в тенечке и выгляди красиво, я все сделаю сам.

Я упираюсь рукой в бок. Мне в жизни пришлось пережить слишком много дерьма, чтобы какойто придурок, который никогда не повзрослеет, разговаривал со мной таким снисходительным тоном!

– К твоему сведению, я вполне способна!.. – Он прижимает палец к моим губам.

– Шшш. Ты ведь знаешь, что я вырос на ферме, верно? А ты у нас городская девчонка из НьюДжерси.

– Да, но…

Его палец снова касается моих губ:

– Так что присядь, дорогуша.

Отчасти я испытываю острое желание послать его к черту, однако большая часть меня не хочет аэрировать газон.

– Так и быть, умник, – бросаю я, направляясь к дому, – я пойду отдыхать, а ты покажешь мне, как это делается. А еще в доме куча белья лежит и ждет стирки – возможно, позже ты научишь меня, как правильно загружать стиральную машину.

Я подхожу к входной двери, но оглядываюсь как раз в тот момент, когда он снимает футболку, и моя ладонь крепче сжимает дверную ручку. Как же раздражает, что он настолько привлекателен! Как же раздражает, что он все делает с невероятной уверенностью, за что бы ни взялся! Даже аэрация газона в его исполнении выглядит сексуально. Это просто нелепо… Харпер бы заплатила за такие кадры.

Я отворачиваюсь и захожу в дом с твердым намерением оставаться внутри, пока он не закончит. Когда за последний месяц у вас был секс всего раз и длился он тридцать секунд, находиться рядом с идеальным рельефным прессом Брендана Лэнгстрома – значит просто напрашиваться на неприятности.

Глава 9

Брендан

Четыре года назад

Необходимость торчать в одной конторе с Эрин меня не просто раздражает – это мой личный экзистенциальный ад.

Взять хотя бы ее манеру напевать чтонибудь себе под нос. Когда она в подсобке сортирует шлемы или считает весла, то постоянно мурлычет какойто гребаный мотив, а иногда вообще напевает в голос ту или иную фигню, которая взбредет ей в голову.

Но это мурлыканье – лишь одна из тысячи ее раздражающих привычек. К примеру, когда она сидит, то переплетает ноги так, словно они сделаны из умного пластилина; словно они чересчур длинные и их не расположить прямо, как ни старайся. Или ее манера прикусывать нижнюю губу, когда она в чемто сомневается… Или ее непонимание, что ей уже слишком мала в груди ее старая футболка, в которой она занималась легкой атлетикой в старших классах. А еще тот тихий стон, который она издает, когда чувствует запах тайской еды, или как она вскакивает со стула, услышав свою любимую песню… Как покачиваются ее бедра, когда она ходит на каблуках, и как это приковывает внимание всех парней на работе.

Этим вечером мы выпиваем в баре с ребятами из конторы. Слава богу, в этот раз без нее! А значит, я в които веки смогу отдохнуть от осуждающей ухмылки, которая появляется на ее лице всякий раз, когда моя очередная спутница произносит какуюнибудь глупость. Признаюсь, последнее случается чаще, чем мне бы хотелось.

Ребята рассказывают о грандиозном сплаве, который мы совершили во время грозы на выходных. Ктото упоминает мое имя, но я не вслушиваюсь в разговор. Хоть я и рад, что Эрин отсутствует, всетаки меня не перестает мучить вопрос – почему. Да, я изо всех сил старался быть козлом, чтобы у нее не возникло желания идти с нами, но до сих пор это не давало никаких результатов. Так где же она, черт возьми?.. Я допиваю первую порцию пива и принимаюсь за вторую, а тем временем внутри меня нарастает напряжение.

– В чем дело, зай? – спрашивает девушка, которую я привел.

Вроде бы ее зовут Аня, но я не уверен. Все, что я знаю, – на ней самые короткие шорты, которые я когдалибо видел, и примерно через час я планирую их снять.

Я раскрываю рот, чтобы предложить ей уйти со мной, но вместо этого с моих губ срывается совершенно иной вопрос:

– Где Эрин? – я интересуюсь у помощника менеджера, Пирса, в то время как Аня недовольно ерзает рядом со мной.

– А тебето какое дело?– спрашивает он.– Большую часть времени ты ведешь себя так, будто ее ненавидишь.

Я пожимаю плечами. Я бы не назвал свое отношение к ней ненавистью. На мой взгляд, ненависть должно вызывать лишь чтото поистине ужасное, например, Гитлер или легкий джаз. Но мне действует на нервы, что все, кроме меня, ее обожают! Так утомительно наблюдать за тем, как старательно она очаровывает окружающих этой своей широкой улыбкой и извечной готовностью помочь. Как будто ей никогда не говорили, что она умная и привлекательная и ей не нужно столько стараться, чтобы заслужить всеобщее одобрение. Причем я заметил, что в особенности ее обожает Пирс, и если я еще раз увижу, как он заглядывает ей за вырез футболки, то у него будут проблемы.

Он кивает в сторону двери:

– Вот она и пришла, так что можешь снова делать вид, будто она тебя раздражает.

Обернувшись, я замечаю, как она направляется к нам на высоченных каблуках и в короткой юбке с белоснежной рубашкой. Так она одевается по понедельникам и четвергам, когда ходит на стажировку. Выглядит это чертовски сексуально, и меня бесит, что она не переоделась перед тем, как прийти сюда.

– Наряд дерзкой библиотекарши, – бормочет Пирс себе под нос, ухмыляясь мне. Я не улыбаюсь ему в ответ.

Когда она подходит к нашему столику, Пирс встает и отодвигает для нее соседний стул, а я делаю вид, что вообще не заметил ее появления. К моей досаде, теперь она сидит между ним и моей девушкой, которая еще минуту назад выглядела просто отлично, но изза соседства с Эрин сразу бросается в глаза, что с внешним видом она перестаралась.

– Тактактак, наша мисс деловая Америка^[3], – произношу я, обращаясь к Эрин. – Как прошел день? Понравилось пахать на дядю?

Я замечаю вспышку гнева в ее глазах. В последнее время она преимущественно оставляет мои реплики без внимания, и порой такая вспышка гнева – единственная реакция, которой мне удается добиться.

– Смейся сколько угодно, – отвечает она. – Когда в пятьдесят лет ты будешь жить в подвале у Уилла, я тоже с удовольствием посмеюсь.

– Может, там ты и навестишь меня, когда наконец решишься потерять девственность, – парирую я.

К моему неприятному удивлению, мои слова вызывают у нее лишь усмешку.

– Сомневаюсь, что тебе удастся изобрести машину времени. Давай посмотрим правде в глаза: даже будь ты на это способен, то вряд ли переборол бы свою лень и приложил необходимые усилия. Так что этот поезд уже ушел.

Остаток вечера я испытываю необъяснимую злость. Она мне даже не нравится, так какого черта я злюсь на то, что никогда не буду у нее первым?

Глава 10

Эрин

Наше пятничное совещание началось всего пять минут назад, а Тимоти, по моим подсчетам, уже пятнадцать раз употребил слово «синергия». Даже при наилучших обстоятельствах мне трудно не засыпать во время этих встреч, но после вчерашнего долгого разговора с отцом это практически невозможно. Папа звонил дважды на этой неделе, а значит, он в очередной раз начал скатываться по наклонной. Наверняка мама надеялась (хотя никогда бы в этом не призналась), что переезд сюда, подальше от его прежних дружков и прошлой жизни, поможет ему начать все с чистого листа. Однако теперь ему одиноко, а от любого неприятного чувства мой отец избавляется с помощью выпивки.

Мобильник у меня на коленях начинает вибрировать: это Роб, но я не могу ответить на звонок, поскольку моему боссу нужно произнести слово «синергия» еще несколько раз, а я должна все это выслушать. Я рисую в своем воображении, как швыряю телефон ему в голову, и представляю, с каким стуком он отскочит от его башки, какое потрясение отразится на его лице… Хоть какоето утешение, раз уж я вынуждена здесь торчать.

Как только совещание подходит к концу, я выхожу на улицу, чтобы перезвонить Робу, ведь если звонить из офиса, то Харпер непременно будет выкрикивать комментарии через перегородку.

Когда Роб берет трубку, на фоне слышен шорох бумаг, из чего я делаю вывод, что он занят, а значит, быстро завершит наш разговор, чтобы отправиться на очередной увлекательный вечер.

– Мне нужно бежать, меня уже ждут, – начинает он. – Но я хотел предупредить, что, похоже, мы пробудем здесь гдето до июля.

– Июля… – тупо повторяю я.

Сейчас апрель; он должен был вернуться в первую неделю мая, что и так меня не радовало, но июль?..

– Они набирают новый персонал на замену некоторым старым сотрудникам, и, пока они не закончат с этим, мы не сможем даже начать процесс реорганизации. Никого из нас это не радует, но…