– Нет, именно океана с черной водой. На земле его не найти, он в иной… плоскости бытия, в другой реальности.

– И там тоже живут люди.

– В целом да. Мундт был стражем в городской полиции. Очень хорошим, кстати. Своим усердием он завоевал расположение начальства, и ему предложили место в ночном дозоре. Эта служба охраняла библиотеки и кладбища. Работа непростая: книги в тамошних библиотеках были вроде здешних, а на кладбищах водилось много всяких тварей. Мундт дал согласие и в итоге превратился в вампира. Как именно, не знаю. Для этого ему пришлось войти во тьму. Не в буквальном смысле: в ночь, а скорее, в смерть, если бы она имела материальное воплощение. Мундт вошел туда и позволил мраку в себя проникнуть. В одной из поэм Байрона есть такие строки. Судя по тому, что я выяснил, описание довольно меткое:

И, корчась от ужасных мук,
Ты побежишь, за кругом круг
Вокруг престола сатаны
За гранью пламенной стены!
И пламя в грудь твою войдет,
А кто услышит, кто поймет,
Как пламя ада душу жжет?^[3]

– Встает вопрос, зачем он так сделал?

– Ради власти. Уплаченная цена дала Мундту огромные силы.

Слева от них в стене показалась щель: вырубленный в скале проход в соседний тоннель. Тони нырнул туда. Проход был совсем коротким и изгибался влево. На боковых поверхностях были поочередно начертаны разорванный круг и лабиринт. Тоннель привел их в пещеру, у задней стены которой Август различил бледную сгорбленную фигуру. Услышав чужие шаги, странное создание подняло голову – чересчур длинную на вид – и прошептало:

– Помогите…

Август сбился с шага, но Тони подхватил его за локоть и потащил налево, в следующий проход. Август оглянулся, но белый силуэт уже превратился в размытое пятно.

– Кто это был?

– Не «кто», – ответил Тони. – Скорее «что». Я же говорил: башня перемещается в пространстве и времени. Люди забредают сюда редко, попадаются и другие создания. По большей части разные звери, поэтому живым внутри удается протянуть так долго. Но иногда бывают иные… сущности. Вроде него, например.

Он ткнул пальцем за спину.

– И что оно делает?

– Я видел, как оно высосало одно из порождений зеркала. Оставило от него пустую оболочку. Непонятно, каким образом.

Новый тоннель был короче прежнего и тоже испещрен рисунками в виде колец и лабиринтов. Он изгибался против часовой стрелки, пока не уткнулся в голую скалу. Август сам заметил проход в левой стене прежде, чем Тони показал, куда двигаться дальше.

– Ты так и не объяснил, что случилось с узником, с этим Мундтом. Ну, после того как он стал вампиром.

– Он совершил преступление, – ответил Тони. – Не знаю, какое именно, но, судя по всему, довольно серьезное. В наказание его заточили в башню, которую отправили в космос. Эта башня… Мундт неразрывно связан с ней самим своим существом. В ней заключен он сам и вся его боль. И боль его жертв – тоже.

– Ты про крики, да?

– Считается, что так он будет мучиться сильнее, хотя как оно на самом деле, не скажу.

– Жестокое наказание.

Тони пожал плечами.

– Все-таки он та еще тварь.

Как и прежние тоннели, этот был исчерчен рисунками в виде разорванного круга и лабиринта и тоже уходил налево.

– Как так получается, что мы идем в одну сторону, но не возвращаемся в прежнее место? – спросил Август.

– Внутри башни свое пространство, – пояснил Тони. – И время течет иначе. Может, медленнее, а может, быстрее. Сколько ты здесь уже? Час?

– Около того, да.

– А для тех, кто снаружи, прошло не более пары минут.

Проход завершился узкой аркой, после которой наверх уходила лестница. Возле ступенек Тони остановился. Сверху летел нестройный хор криков.

– Так мы попадем в центральную комнату башни. Прямо напротив лестницы будет выход. Дверь с черной рамой. Она-то нам и нужна. Есть вероятность, что Мундт тоже наверху. Но, судя по всему, он достаточно слаб, и я сумею его отвлечь, чтобы ты сбежал.

– Погоди-ка… Не понял?

– Когда будешь возле двери, правой рукой прикоснись к раме и подумай о том, куда хочешь попасть.

– Куда мы хотим попасть, – исправил его Август. – Ты ведь идешь со мной?

– Посмотрим.

– В каком это смысле? Пап, я уже не ребенок. Я тебя не брошу! Ты и так просидел здесь слишком долго. Твою мать, да я вообще не знал, что ты куда-то подевался!

– Ты ведь помнишь, что я люблю тебя, сынок?

– Хватит! – огрызнулся Август. – Не смей так говорить. Думаешь, я не понимаю, к чему ты клонишь? Готовишься к великой жертве, да? Так вот! Не смей!

Тони улыбнулся.

– Ну вот, опять мы спорим…

Левой рукой он достал из-за спины большой нож, до того спрятанный под рубашкой.

– Лишь теряем зря время.

– Где ты его раздобыл? – удивился Август.

Лезвие ножа было в добрых полметра длиной, с желобком посередине, а рукоять – явно костяная.

– У порождений зеркала. Откуда они взяли, не уверен. Я не всю башню излазил. Возможно, нож лежал там, куда я не дошел.

– Пользоваться им хоть умеешь?

– А ты думал, я своих двойников убиваю голыми руками?

– Да, верно… Хорошо, что ты не зарезал меня сразу, как только увидел.

– Я хотел, – признался Тони. – Но почему-то не стал.

– Это радует.

– Ладно, давай скорее.

Здесь на стенах повторялся один рисунок – лабиринт, нарисованный каждые полметра. Казалось, символы светятся; они будто проваливались в непроглядную тьму. Августу ужасно хотелось поговорить с Тони: сказать, что он его любит, что скучает по их телефонным разговорам, что больше не держит на него зла из-за развода с матерью и вообще – это были глупости. Однако слова застряли в горле; по лестнице прокатилась невидимая волна страха, накрывшая его с головой. Температура упала градусов на двадцать. Ноги подкосились, волосы на затылке встали дыбом. Холод пробрал до самого нутра, застудив сердце, кишки и яйца. Август был готов орать во все горло, но рот сковало.

На службе ему доводилось испытывать сильный страх. Например, однажды он в составе группы из трех человек обыскивал дом, в спальне которого на верхнем этаже неделю пролежала мертвая старуха. Смерть выглядела естественной, без признаков насилия, однако соседка, вызвавшая полицию, утверждала, что совсем недавно старушка якобы приютила одну психически неуравновешенную девушку – и спустя всего пару дней перестала выходить из дома. С оружием наперевес и с фонариком, задыхаясь от вони гнилого мяса, Август вместе с напарниками прочесывал на удивление просторный первый этаж и подвал. Потом, когда в доме никого не обнаружили, он постарался не показывать эмоций, скорчив невозмутимую гримасу, но во время обыска, открывая двери в комнаты и заглядывая в шкафы, он остро чувствовал присутствие сумасшедшей дамочки, которая вот-вот, будто в дешевом ужастике, выскочит на них с тесаком. Воздух кругом дрожал, как после громкого хлопка.

Тогда страх, от которого трясся луч фонарика, шел изнутри: от вида старушечьего трупа в памяти всплыли воспоминания о фильмах ужасов. То, что не давало Августу двигаться сейчас, напротив, хлынуло извне, будто в этой части башни царила своя атмосфера: на двадцать градусов холоднее и насквозь пропитанная ужасом. Августу до боли хотелось пошевелиться, переставить ногу на следующую ступеньку, но он боялся оторвать подошву от камня – вдруг колени подогнутся, он упадет лицом вниз и не сумеет больше подняться… Тогда он останется совершенно беззащитным перед здешним хозяином, перед вампиром…

– Август!

Он поднял голову. Тони стоял пятью ступеньками выше.

– Август, – повторил он. – Идем.

Август хотел сказать, что не может, но зубы так сильно стучали друг о друга, что он не сумел выдавить ни слова.

– Это Мундт, – сказал Тони. – Это из-за него тебе страшно.

Август кивнул, слабо дернув головой.

– Реакция вполне естественная, – заверил отец. – Он – полная противоположность всей твоей сути. Прости, надо было сразу догадаться. Постарайся думать о чем-нибудь другом. Помогает. Знаешь, что делаю я? Вспоминаю стихи самых занудных викторианцев, которых только помню. Хочешь, прочитаю тебе одно?

Почему бы нет? Август кивнул.

– Сначала я подумал, что он лжет, – заговорил Тони. – Седой калека, хитрый щуря глаз.

Глядел он – на меня насторожась,
Как ложь приму я. Был не в силах рот
Скривившийся усмешки скрыть, что вот
Еще обману жертва поддалась.^[4]

Поэма оказалась длиннее, чем думал Август. Поначалу он пытался уследить за развитием событий, но страх постоянно отвлекал. Отец то и дело менял интонации, говоря то громче, то тише, то вовсе затихая; и возникало ощущение, будто Август невольно подслушивает его разговор с самим собой. Сюжет тем временем разворачивался, Август понемногу брал себя в руки, пока наконец Тони не дошел до строк:

Не черного ли замка то массив
Слеп, как безумца сердце, там лежит,
Округлый, низкий? В целом свете вид
Такой один.

После этого Августу удалось сосредоточиться на словах отца. Когда старик замолчал, он спросил:

– Это все?

– Это все.

– Но…

– Идти можешь?

Мог, хоть и с трудом. Трясущаяся нога медленно поднялась на следующую ступеньку.

– Повторишь еще раз?

– Конечно. Давай скорей. Сначала я подумал… – сказал Тони, и Август поднял левую ногу.

Герой стихотворения – судя по всему, некий рыцарь – сошел с дороги и пересек бесплодное поле, заросшее бурьяном и чертополохом. На стенах лестницы вновь замелькали символические изображения лабиринта, будто наполненные черной водой. Рыцарь встретил тощего коня, перешел вброд поток, что «не был мрачно медленным» и «мог, бурля и пенясь, омывать скорей копыта раскаленные чертей». Над головой Тони показался дверной проем. Рыцарь ступил на земли, где велась война и «битвой стоптан почвенный покров», увидел то ли колесо, то ли «орудье пытки» – «трепало, чьи клыки тела людские рвали на клочки, как шелковую пряжу». В дверном проеме замерцал слабый свет. Наконец рыцарь добрался до предмета своих исканий – Черного замка, слепого, «как безумца сердце».

В двух шагах от проема Тони замолчал и оглянулся на сына.

– Ужасный финал, – покачал тот головой.

– Ты не первый, кто так считает. Как справляешься?

– Более или менее. Спасибо.

Тони показал на проход.

– Сейчас станет хуже.

– Отлично.

– Я бы спросил, готов ли ты, но времени у нас нет.

– Нормально. Справлюсь.

– Дверь должна быть сразу напротив входа. Но я уже говорил, в башне свое пространство. Если не увидишь ее, оглядись. Запомни: тебе нужен дверной проем в черной раме.

– А если Мундт…

– Я сам им займусь.

– Ты не справишься с вампиром.

– Напомни, какой у тебя опыт общения с этой тварью?

– А как же навеянный им ужас?

– Я тоже его чувствую, но… Я увидел тебя – и очень хочу увидеть твою мачеху и младшего сына.

– Ты сумеешь прикончить его одним ножом?

– Именно так убили Дракулу.

– Я Брэма Стокера не читал.

– Мундт – тоже. Не волнуйся, я нашел пару полезных советов в здешней библиотеке. Вперед.