Кассирша пробила товары. Женщина достала пухлый кошелек, вытащила одну из банкнот. Затем быстро покидала продукты в пакет и пошла на выход.

Вика тоже наконец расплатилась. И только тут заметила лежащий на кассе возле ее сумочки тот самый пухлый кошелек. Очевидно, женщина опустила его мимо своей сумки. Одета та была довольно скромно – может, у нее там вся зарплата. Подхватив кошелек, Вика кинулась вдогонку.

Выбежала из магазина. По счастью, незадачливая покупательница еще не скрылась из виду.

– Подождите! Подождите!

Но женщина удалялась не оборачиваясь. То ли не слышала, то ли не принимала на свой счет.

– Вот, вы потеряли, – догнав, Вика протянула ей кошелек.

Женщина посмотрела на него растерянно. А потом расплылась в благодарной улыбке.

– Ой, спасибо вам, девушка!

Забирая кошелек, задержала Викину руку в своей. И вдруг посмотрела как-то странно – будто в душе ее читала. Простая вроде бы женщина, лет сорока пяти на вид, уставшая, даже немного изможденная, но в единый миг так преобразилась, что чуть ли не черты переменились. Особенно глаза – усталость исчезла без следа, казалось, в них зажегся какой-то особенный огонь. Вике стало не по себе, даже захотелось отвести взгляд, но словно что-то мешало.

– Спасибо тебе, девочка, – повторила женщина, только голос теперь тоже звучал по-другому – негромко, но в нем чувствовалась сила – словно женщина была облечена некой властью. – Ты мою беду отвела, а я помогу тебе. Послушай меня. Вижу я твою дорогу жизни – ясно вижу, как на ладони. И соколика синеокого, что вьется вокруг. Не подпускай его к себе – никогда не подпускай! Иначе познаешь горе горькое. Принесет он в твою жизнь лишь тьму и боль, да с ними и оставит. Станет белое платье черным. Все обратится в прах.

Взгляд женщины вновь переменился, стал менее одухотворенным – словно она вышла из некоего полутранса:

– Запомни мои слова, дочка. Хорошенько запомни. Еще прабабка моя была ведуньей, в нашей семье все ведуньи.

Она выпустила наконец Викину руку и двинулась прочь, завернула за угол дома.

А Вика все стояла, будто сама впала в транс. Очнулась, лишь когда странная женщина исчезла из виду. Вика потрясла головой. Это еще что такое?! Никогда она не верила гадалкам и никогда не позволяла им морочить себе голову. Но сейчас сомнение царапнуло кошачьей лапой – легонько так, но когтисто. Женщина явно не цыганка, да и ручку позолотить не просила.

Надо расспросить ее получше! Вика кинулась за угол – но там не было ни души, только стояло несколько пустых автомобилей. Куда же она подевалась так быстро? Черт! Надо было спрашивать сразу. Белое платье… Откуда незнакомка могла знать, что у Вики скоро свадьба, если и правда не обладает каким-то даром? А синеокий соколик… Воздух разом вышел из легких, и в груди образовалась холодящая пустота. У Антона синие глаза. Вика как наяву увидела их перед собой. Нежный любящий взгляд этих глаз… Так он смотрел на нее всегда – едва ли не с первого дня знакомства, когда Вика однажды зашла к ним в отдел маркетинга.

Да нет, бред! Она еще раз тряхнула головой. Мало ли что наговорила какая-то тетка. Гадалки всегда так: болтают без умолку – авось что-то и попадет в цель. Вика решительно двинулась прочь, подальше от этого места, от магазина, где ее угораздило повстречать ведунью.

Но коготки сомнения продолжали потихоньку царапать душу.

Гулять расхотелось, и она пошла домой, напрочь позабыв, что там ее поджидает истерика сестры.

Вспомнила, лишь когда открыла входную дверь. Но, как ни странно, в квартире царила тишина. Вот это сюрприз. Даже посеянные ведуньей всходы тревоги враз если не погибли, то полегли. Чушь эти предсказания, все будет хорошо!

– Ты могла быть с сестрой и помягче, – папа неожиданно появился в прихожей и с укором смотрел поверх очков. Читал. Неужто Наташка угомонилась уже давно? – Знаешь же, какая Наточка нервная и впечатлительная.

– Уж не должна ли я была подарить ей Антона?! – рассердилась девушка. Сестра, гадалка. Ну почему для всех свадьба – самый радостный день, а для нее, похоже, будет сплошной нервотрепкой!

– Вика, не передергивай, – строго проговорил отец.

Нет, любил он обеих своих довольно поздних дочек одинаково. Безгранично любил. Только с разумной Вики у него был какой-то спрос, тем более что планировал когда-нибудь сделать ее своей преемницей, передав руководство компанией – не ее мужу, а именно ей. На безалаберную же Наташку давно не возлагалось никаких надежд, и отец находил утешение в том, что баловал ее как мог, носился с ней больше, чем с писаной торбой.

– Наташка что, заснула? – поинтересовалась Вика, не веря, что тишина наступила просто так.

– Нет, ее так трясло. Мне пришлось позвонить Илье Алексеевичу, – на папином лбу пролегла складка: беспокоить людей в их нерабочее время он не любил, хотя сам мог заниматься делами компании с раннего утра и до поздней ночи. Но когда речь заходила о здоровье дочери, отец забывал обо всех своих принципах. – Он рекомендовал Наточке немедленную госпитализацию.

Илья Алексеевич, их сосед с седьмого этажа, – главврач частной клиники, столь полюбившейся сестрице. Вика порой удивлялась, как это папа до сих пор не арендовал ей там палату на постоянной основе. Вообще, конечно, странно, что, вместо того чтобы испортить ей свадьбу, Наташка согласилась лечь на очередной курс терапии прямо сегодня. Но так, безусловно, лучше – теперь можно надеяться, что завтра обойдется без эксцессов.

– Значит, Наташи уже нет дома? – на всякий случай уточнила она.

– Да. Илья Алексеевич сам повез ее в клинику. И сказал, что раз бедняжку так сильно расстраивают семейные события, на какое-то время лучше свести ее общение с нами к минимуму. Иногда поговорить по телефону можно, но лично лучше не навещать.

Сказать по правде, Вике и звонить сестре не хотелось. Уж завтра – так точно. Лучше бы и та не вздумала ее «поздравлять». Может, вовсе отключить мобильник? Желательно на все время свадебного путешествия. А за месяц, глядишь, сестра и смирится.

И все-таки странно, что Наташка так легко отказалась от мысли испоганить ей свадьбу. Или просто решила утешиться в объятиях любовника?

Если бы не один случай, Вике и в голову бы не пришло, что между Ильей Алексеевичем и сестрой что-то есть. Но так вышло, что в тот день она надела Наташкин полушубок. И на ней была шапка, полностью скрывавшая волосы. С врачом они столкнулись на первом этаже, поприветствовали друг друга по-соседски на глазах у охраны. А в лифте Илья Алексеевич вдруг обнял ее.

– Натусик… – интимно прошептал он на ухо.

Вику тогда как током дернуло. А сосед долго извинялся, что просто решил пошутить с постоянной пациенткой. Мол, хотел спросить, как скоро она снова ляжет к нему в клинику на курс профилактической терапии. Наташка тоже все отрицала, когда Вика учинила ей допрос. Правда, умоляла не рассказывать о неудачной шутке родителям. Вика не стала – проблем с сестрой и так уже хватало из-за Антона, ни к чему было злить ее лишний раз.

Да и вообще, с кем спать – личное дело каждого. Только как же ей не противно?! У Ильи Алексеевича ведь жена есть, и дети – почти их ровесники. Вика невольно вспомнила, как рука врача тогда легла четко ей на грудь, хоть и через полушубок, и ее снова передернуло. Неужели Наташка пошла на это ради того, чтобы всегда иметь возможность увильнуть от сессии в больничку?

***

Утром Вика встала рано. Едва проглотила легкий завтрак, как приехали мастера из салона. Прическа и макияж были выбраны заранее, но часа полтора ушло на то, чтобы воплотить замысел в жизнь. Потом появились подруги, помогли облачиться в платье, которое швея привезла еще позавчера. Длинное в пол, с отрезной атласной юбкой силуэта годе. Лиф и облегающие рукава из сетки с отделкой кружевом. А на спине большой овальный вырез.

Вика посмотрелась в зеркало. Платье сидело идеально, подчеркивая все достоинства ее изящной фигуры. У нее были сомнения насчет золотистого пояска, но, кажется, швея все-таки права – аксессуар не выглядел пошло, напротив, выгодно разбавлял белую монотонность.

Позвонил Антон, сообщил, что подъезжает, и подруги убежали «продавать» невесту. Родители тоже отправились вниз. А домработницу они отпустили еще после завтрака – свадьбу-то будут справлять в загородном доме.

Вика проводила маму с папой до входной двери. Теперь она осталась в квартире совсем одна. Непривычно. Но потряхивало ее, конечно, не поэтому. Антон, наверное, уже у подъезда, теперь их разделяло лишь время выкупа. А дальше они поедут во дворец бракосочетаний. И все же, чем ближе главный в их жизни момент, тем большее волнение охватывало Вику. Наверное, это нормально, в день свадьбы переживают все невесты. Интересно, волнуется ли Антон?

Опять захотелось пить. Вика пошла наверх, в свою комнату. Конечно, можно было взять новую бутылочку кваса из холодильника, но из предыдущей она сделала лишь пару глотков, а разбрасываться продуктами не любила.

С порога жадно, но аккуратно, чтобы не облить платье, прильнула к бутылке. Выпила за раз чуть ли не треть. Повернулась к зеркалу, чтобы снова оглядеть себя, все ли в порядке, и обмерла – у шкафа стояла Наташка.

Если бы не другая одежда, Вика решила бы, что смотрится в зеркало: прическа сестры, цвет волос, макияж, даже белый полупрозрачный лак на ногтях – все было в точности, как у нее самой. Вот гадина – откинула-таки фортель!

Наташка ехидно улыбалась.

– Ну и стерва же ты! – не сдержалась с досады Вика. Ее двойник на свадьбе – вот уж сюрприз, которого ей хотелось меньше всего. Спасибо, хоть платье на сестре было не белое – черное, наверное, в знак траура по несбывшимся мечтам. От злости все внутри кипело. Но сестричке она радости не доставит. Улыбнулась как можно более холодно и презрительно: – Неужели надеешься, что Антон передумает и поведет под венец мою копию?!

– Может, и поведет, – ядовитая улыбка змеи стала еще наглее.

– Дура! – бросила Вика и снова прильнула к бутылке с квасом.

Наташка тем временем покинула комнату.

Вику трясло, даже нехорошо стало. Словно сестра, как вампир, разом выпила из нее все силы. Ноги подкашивались. Она схватилась за спинку стула, попыталась сесть, но промахнулась и рухнула на пол. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Что с ней такое? В мозгу запульсировала паника. Это уже явно не от волнения. Дрянь… отравила ее?

Вика попыталась доползти до сумочки, где лежал телефон, но не смогла сдвинуться с места. Глаза закрывались сами собой. В полном бессилии завалилась на бок.

Дверь распахнулась, на пороге возникла Наташка: в точно таком же, как у нее, свадебном платье. Ее победная улыбка – последнее, что увидела Вика.

Наташа приподняла длинную юбку и легонько пнула сестру – никакой реакции. Отлично! Подошла к кровати, достала из-под матраса в изголовье маленький холщовый мешочек, наполненный чем-то.

– Обманула колдунья, никакой порчи это дерьмо так и не навело! – Со злости швырнула мешочек в лежащую на полу сестру. – Во всем можно рассчитывать только на себя!

Наташа подушилась Викиными духами и, прихватив с собой сумочку сестры и недопитую бутылку кваса, вышла из комнаты. На кухне вылила квас в раковину. И из второй бутылки, что хранилась в холодильнике, тоже. Кроме Вички, никто в доме эту фигню вообще не пил.

Тару выбросила в мусорное ведро, а в холодильник убрала пару новых бутылок кваса. Всё, теперь она готова к бракосочетанию с любимым.

Наташа поспешила к входной двери. На лестничной площадке как раз послышались веселые голоса.

***

В центре комнаты маг поставил картину на мольберт, а напротив него – зеркало. Мрачное помещение с серокаменными стенами, ни одного окна, и даже видимой двери здесь не было. Освещалось оно единственной лампой, стоявшей на заваленном фолиантами и свитками большом столе, но мужчина еще немного притушил магический огонь в ней.