Спрашивая и тут же отвечая, я сам не заметил, как добрался до родного подъезда. На часах половина восьмого утра. Время еще есть, в пустой квартире делать нечего, поэтому я остался в машине и, откинув спинку сидения, закрыл глаза, изредка открывая их и поглядывая на спешащих на работу людей. За окном курлыкали расхаживающие по асфальту головы, орали гулящие коты, им вторила доносящаяся с верхнего этажа ранняя семейная ссора, трусцой пробежал пенсионер в обвисших синих трениках. Все, как всегда. Здешняя убаюкивающая атмосфера всегда неизменна…

К полудню мы ударили по рукам. Предварительная сделка была заключена, я получил небольшой аванс, подтверждающий серьезность намерения. Улыбчивый молчаливый нерусский мужчина и его говорливая пышная супруга пощупали каждый метр старых обоев, потрогали все трубы, убедились в проходимости каждого стока и крепости туалетного кафеля, после чего попытались сбить цену так сильно, что даже привычная ко всему девушка риэлтор подавилась персиковым дымом айкоса. Я не подвинулся ни на сантиметр, прекрасно понимая, что и так продаю квартиру по цене чуть ниже средней по рынку. Они попытались воззвать к моей совести, мол ехали сюда аж из Домодедово. Вспомнив, где находится сей прекрасный город, я обрадованно заметил, что и мне он по пути из родной глуши, так что сделку, если мы договоримся, можем оформить именно там. Риэлтор снова подавилась дымом айкоса, взглянула на меня максимально сурово, начала что-то говорить, но почему-то передумала и просто кивнула, подтверждая. Возможно, именно это оказалось последней каплей на чашу весов в мою пользу, и они приняли решение о покупке.

Получив символический задаток, я запер квартиру и проводил всех до машин. Когда потенциальные покупатели уехали, предварительно уточнив даты – послезавтра – девушка, после новой глубокой затяжки, понимающе улыбнулась:

– Но оформлять мы все будем здесь, да?

Я ответил той же улыбкой:

– Нет. В Домодедово. Мне до него час с юга, вам час с севера, покупателям минут десять. Справедливо.

– Мы так не работаем и…

– Давайте просто сделаем все максимально быстро и без ссор, а? – попросил я, глядя ей в глаза – Пожалуйста. Вы уж придумайте что-нибудь. А мне надо ехать обратно в глушь.

Закатив красивые глаза, она неопределенно покачала головой и пошла к своей машине. Проводив ее взглядом, я покосился на укоризненно смотрящих на меня старушек у соседнего подъезда, широко им улыбнулся и забрался в салон внедорожника. Сердито рыкнув мощным движком, старый внедорожник ожил и медленно пошел вперед, вывозя меня из лабиринтов дворов. И только уже выбравшись из родного района, я понял, что ни разу даже не взглянул ни на одно из вызывавших прежде столько ностальгии мест. Ни парк, ни спортивный старый городок, ни заброшенные ныне кирпичные гаражи рядом с уничтожаемым парком не притянули моего взгляда. И даже мимо детского сада и школы, где прошло немало веселых лет, я тоже проехал сам того, не заметив и не вспомнив ни одного из значимых только для меня событий тех времен.

Мальчик наконец-то вырос, расправил крылья и улетел, покинув родное гнездо не только телом, но и мыслями?

Да, пожалуй. Но одно место я сегодня все же посещу – могилу мамы. Только надо цветов по дороге купить и пачку так любимых ей копеечных ирисок Кис-Кис…

**

Неожиданный звонок настиг меня на каширской заправке, когда я, загрузив в багажник и закрепив три только что купленные и заполненные бензином канистры, обедал не слишком вкусным курником, запивая его очередным кофе и глядя на памятник в виде истребителя времен ВОВ.

Звонила бывшая.

Несколько секунд я просто смотрел на экран и медленно дожевывал, потом нехотя принял звонок.

– Алло?

– Привет, Тишик!

– Привет – ровно ответил я – Как дела?

– Да как всегда. Ты сам как?

– Тоже норм, спасибо.

В трубке на несколько секунд повисла тишина. В наших телефонных беседах и раньше такое случалось, но тогда я тут же пытался заполнить молчание какой-нибудь не слишком умной шуткой или не слишком интересной историей из дневных событий, но в этот раз просто ждал, когда бывшая подруга снова оживет.

– Знаешь, Тишик-Чижик… я тут подумала…

– О чем?

– Соскучилась я по тебе – ее голос в трубке стал чуть выше – Давно же не виделись. Ладно мы уже не вместе, но раньше ведь были друзьями, регулярно посиделки в кафешках устраивали. Вот я и подумала – может снова посидим? В нашей любимой пиццерии. Пива выпьем.

– Извини. Не получится – я ответил слишком быстро и слишком равнодушно, поэтому, спохватившись, чуть подправил ситуацию и пояснил – Я бы с радостью, честно. Но пару часов назад я уехал из Москвы и сейчас на границе Московской области. Да и до этого приезжал только чтобы квартиру продать.

– Я слышала, да. Если это из-за меня…

– Вообще нет – перебил я – Просто решил перебраться в глушь. Когда буду в городе в следующий раз не знаю, но напишу заранее. Может и получиться у нас пересечься, чтобы пиццу пожевать.

Еще одна пауза после моих слов длилась на этот раз дольше и снова я не торопился ее заполнять пустыми словами. Ожив, она разочарованно вздохнула в трубку:

– Ясно… обидно даже. Столько не виделись. Я первая позвонила. А ты…

Неожиданно захотелось высказаться резко, но я сдержался и лишь повторил прежние слова:

– Я уже далеко от города.

– Мог бы и приехать раз ты на машине!

– Два часа пилить в Москву, чтоб посидеть столько же в пиццерии, а потом еще два часа пилить обратно?

– Я не стою того?

– Мы расстались – напомнил я.

– Тут столько всего происходит! На людей нападают! Жить страшно! А ты вот как?! Да пошел ты! Полно других желающих, кто ко мне хоть откуда приедет и без всякий уговоров!

Звонок оборвался. Покачав головой, я отложил телефон, закинул в рот остатки курника и завел двигатель машины. Про разговор с бывшей я забыл мгновенно – недавно звонили с участка, им там чего-то не хватает для продолжения работ и опять блин надо что-то докупать. Так что путь мой лежит в строительный магазин, а потом на участок. Но между двумя этими пунктами я чуть отклонюсь и загляну на пару минут к Игорьку – чтобы купить несколько килограммов недавно слепленных пельменей и котлет.

Как там говорил Николай? Мясо надо покупать свойское…

**

После визита в строительный и покупки цемента, массивных металлических уголков, сварочных электродов и еще немало чего, уже выезжая на дорогу, я зацепил взглядом перечеркнутое косой красной чертой название населенного пункта и снова срулил на обочину, после чего полез в телефон. Увиденное название оживило в голове недавние записи – вроде как именно здесь жил владелец интересующего меня товара. Сверившись, я убедился в своей правоте и набрал телефонный номер. Когда ответили, представился, пояснил чего мне нужно и дребезжащий женский голос тут же сообщил адрес. Вбив его в навигатор, я обнаружил, что нахожусь всего в нескольких километрах – похоже, достаточно свернуть вон в тот узковатый переулок, зажатый между железобетонным забором и покосившимся дощатым забором и ведущий прочь от загруженной машинами дачников асфальтированной дороги.

Пока ехал, давя колесами выросшую прямо в колее весеннюю траву, посматривал на действительно красивые деревенские дома – прошли десятилетия, многие дома с стоят с заколоченными щитами окнами, стены потемнели, но при этом видно с какой любовью и тщанием в свое время возводили эти родовые гнезда. И ведь стоят до сих пор…

Ворота нужного двора были открыты нараспашку и мне загодя сказали заезжать и сворачивать левее к малой сарайке. Я так и поступил, остановившись в паре шагов от солидных распашных дверей с пропущенными через ручки толстой цепью с замком. От расположенного в глубине большого двора ко мне уже шла седая улыбающаяся старушка в меховой жилетке, длинной темной юбке из-под которой виднелись носки сапог и в смешном, но очень милом большом вязанном белом берете. Я поспешно выбрался из салона, спугнув какую-то облезлую курицу и улыбнулся в ответ.

– Здравствуйте. Уж простите, что беспокою.

Старушка замахала руками и улыбнулась шире:

– Да что ты, сынок, что ты. Это тебе спасибо, что к старью моему интерес проявил. Я уж думала, что так и придется здесь все бросить – а то младшая моя уже рычит в трубку аки зверь лесной. Делай мол что хочешь, а на днях приеду и заберу тебя в город. И чтобы без разговоров. И когда она такой вот стала? Чистая лайка сторожевая… а ведь тихоней росла задумчивой…

За следующие полчаса я не проронил ни единого слова, не считая угуканий, согласного и удивленного хмыканья, изредка мычания и частого кивания. А старушка, цепко ухватив меня за рукав, вела за собой по периметру двора, обходя домой, всё показывая и рассказывая, рассказывая и рассказывая.

Я быстро узнал, что на прошлой неделе ей исполнилось семьдесят два, а полгода назад схоронила любимого мужа, что был старше ее на десять лет и до последних дней трудился аки шмель жужжащий. Всего они родили и вырастили пятерых детей, все давно семейные, трое старших сыновей на дальних северах работают, а младшие две дочери обустроились в Москве, причем самая младшенькая недавно решила перебраться в расположенное совсем рядом Ступино, где они с мужем купили большой участок и выстроили двухэтажный дом. Вот туда она и решила забрать оставшуюся одну на хозяйстве маму и ведь и остальных детей подговорила зараза такая! Недавно все они приезжали, внуков привезли, один другого перекрикивая убедили старую мать, что тут одной оставаться никак нельзя. Ну да младшенькая, хотя ей уже четвертый десяток идет, всегда была мамкиной дочкой. Опять же внуки в бабушке души не чают – раньше все время на лето сюда приезжали. И кому нужны эти лагеря детские оздоровительные, коли в деревне так хорошо дышится и едва вся своя домашняя? Но вот пришло времечко и ей переезжать – думала сразу на кладбище, но дети решили иначе. Пришло время становиться городской, хотя на участке том есть и тепличка, и огород, и деревья плодовые и даже курицу Ксюшку, а ей уже двенадцать лет стукнуло, тоже с собой разрешили забрать. Здесь в деревне продавать землю не собираются, года через два все здесь перестроят, но вот от старья сказали избавиться. А как выбросить еще хорошие вещи, что в свое время наживались не так уж и легко?

Совершив полный круг, я успел познакомиться с каждым плодовым старым деревом – яблони гигантские! – и мы снова финишировали у сарайчика, а старушка достала из кармана безрукавки ключ и протянула мне, пояснив, что сыновья все по их словам более ненужное снесли сюда в бывший угольный сарай, хотя стоило бы сразу на мусорку. А она так не может…

Отперев замок, я вытащил цепь, открыл скрипучие двери и задумчиво взглянул в сумрак постройки. Почерневший и потрескавшийся бетонный пол чист и пуст, вдоль стен крепкие деревянные полки, а на них чего только нет – свернутые рулонами старые ковры, ящики с крышками и без, ряды и ряды пыльных стеклянных банок и бутылок всех видов и размеров, перемотанные ремнями матрасы, распухшие от лезущего наружу тряпья сумки, трюмо со сложенным зеркалом, пучок удочек в углу, немало досок, реек и всякого прочего. Да уж… эта кладовка хранит в себе мощную частицу прошлого…

– Аккуратно сложено – подытожил я предварительные результаты осмотра.

– Да сыновья все в отца аккуратиста – со смешком пояснила бодрая старушка – Вечно у него каждый гвоздик на своем месте лежал. И детей также приучил всех до единого. Порядок в доме – порядок в семье. Так он говаривал.

– И правильно, наверное – улыбнулся я – Скажите, пожалуйста, а в ящиках что?

Ящики были примечательные – длинные, сколоченные из досок, многие несли на себе остатки белой и зеленой красок, следы надписей на боках, а на крышках имелись металлические запоры и проушины для висячих замков.