Бывшие. Когда ты ушел, я осталась одна (страница 4)
– Что-то есть в этой идее. Только я не представляю, как ее воплотить. Подойти к мужчине с которым только здороваешься у аппарата с кофе и спросить, что он делает вечером?
– Именно так, – у Веры даже глаза загораются.
Кажется в своей светлой голове она нас с Соболевым уже поженила.
– Ладно, надо подумать, – говорю философски.
Закрываю приложение, допиваю чай и попрощавшись с Верой иду в сторону ординаторской.
День проходит относительно спокойно. Я даже еще раз заглядываю к Даниилу в палату перед уходом, и застаю его спящим. Правда все так же с компьютером на коленях. Видимо вырубился от обезболивающих прямо в процессе работы.
Охранника на месте нет. Поэтому я воровато оглядевшись, словно совершаю какое-то преступление, подхожу ближе и убираю ноутбук на тумбочку рядом с кроватью.
Постояв секунд десять и поглазев на спящего ангельским сном Городецкого, я ловлю себя на том, что восхищаюсь его возмужавшей красотой. Особенно сейчас, когда его рот закрыт и не сыплет колкостями и сарказмом.
Надо уносить ноги.
Дома уделив внимание и почести Жирку, заполняю несколько карт пациентов и после сытного ужина и горячего душа ложусь в постель.
Утром нужно опять вставать в пять тридцать. Но сон никак не идет.
Проворочавшись с полчаса, решаю прибегнуть к действенному снотворному средству.
Отрываю прикроватную тумбочку и достаю из верхнего ящика своего верного розового друга. Вибратор по имени Эдуард.
Мне его подарили подруги на какой-то новый год пару лет назад. Сначала я смеялась, потом изумлялась его гладкости, затем боялась вибрации, а затем… Затем я поняла, что эта розовая штучка в моей одинокой жизни просто необходима.
Устроившись поудобнее, закрываю глаза и отодвигаю в сторону трусики.
Семь минут на среднем режиме без проникновения, и я вижу небо в алмазах, содрогаясь от разрядки.
Тело расслабляется, в голове пустота… И я наконец проваливаюсь в сладкую негу сна, надеясь хоть там отдохнуть от Городецкого.
Но от этого гада нигде мне нет покоя!
Мне снится Даниил. Обнаженный. Со мной в одной кровати. На мне. Между моих разведенных бедер. Во мне. Он двигается внутри меня, заставляя низ живота пылать, а влагу между ног сочиться и хлюпать.
– Всегда, готовая для меня, да, Катя? – шепчет, прикусывая мочку уха. – Плохая девочка.
Я цепляюсь за его плечи, оставляя борозды от ногтей и кричу, выгибая спину дугой. Но Городецкий, словно хочет меня наказать, меняет угол проникновения, задевает чувствительные точки и не дает кончить.
Целует мои губы, ласкает соски. Изводит меня до одури.
Пока я не начинаю натурально поскуливать и просить его о большем. Чтобы отпустил себя, трахнул меня, так как это делал в нашей юности. Чтобы доставил мне не разрядку, а самый настоящий оргазм, который только бывает рядом с мужчиной!
Городецкий имеет меня во всевозможных позах, а я так и не могу кончить.
Просыпаюсь резко садясь в кровати от ужасного грохота на кухне.
Запутавшись в одеяле, чуть не падаю, бегу в ту сторону. В ужасе от того, что пока я спала и трахалась во сне с бывшим мужем кто-то пробрался в мою квартиру!
Но это оказывается лишь голодный Жирок, который громыхает своей пустой миской, двигая ее лапой к батарее. Из-за чего получается жутко отвратительный звук!
– Жирок! Вот ведь пушистая котлетина! На диету тебя посажу!
Развернувшись иду обратно в спальню. Плюхаюсь животом на кровать и жмурюсь, что есть силы, стараясь прогнать видение из сна трахающего меня Городецкого. Только почему-то мое белье оказывается предательски влажным даже наяву…