Парень показывал приёмы какие-то диковинные, но закрадывалась мысль, что было это лишь для отвода глаз, просто он хотел лишний раз подержать меня в своих объятиях. Разжимал кольцо рук нехотя, когда я умудрялась приём верно исполнить, а потом провожал до заветного лаза:

– И зачем тебе эта наука? – чесал затылок. – Ты девица красивая. Тебе о доме думать надобно, о порядке, о хозяйстве, муже и детях…

– Мне под волколака ложиться, – напомнила мрачно. – И век мой короткий, – отрезала ровно. – Не до хозяйства, мужа, детей… А умение драться мне может помочь загонщику хоть шрам оставить. Не безропотной дичью на милость сильнейшего сдаться. Посопротивляться хочу…

– Много не посопротивляешься, – проворчал Иржич. – Где ты, где они? Твою силу нельзя сравнить с их: скорость, выносливость. Даже бывалому вою и то не совладать в одиночку с волколаком. Один Зверь – двух-трёх воев стоит, – рассуждал тихо, будто винился за то. Хоть и не нравился ему порядок дел, но смирился с этим.

– Я понимаю, – кивнула согласно. – Потому и благодарна, – не кривила душой. – Мне нравится бою обучаться больше, чем с девками судачить ни о чём.

На том и распрощались.

На следующий день Иржич опять зашёл. Мы сбежали за границу села, но в лес не углублялись, тихое место близ резервации отыскали.

И парень мне вновь показывал приёмы. Отрабатывали долго, а как запнулась я за подол да завалилась наземь, за собой и Иржича утягивая, так и застыли лёжа. Парень на мне оказался, жарко дыша прямо в лицо. В глаза смотрел с робкой надеждой, а потом губ моих своими коснулся. Едва ощутимо, будто пробовал. Меня впервые поцеловали!

Дух перехватило, голову чуть повело.

Но более решительный поцелуй не дозволила: увернулась, руками в грудь широкую парня упираясь:

– Нет!

Иржич продолжал на мне лежать да прижиматься крепко. И бог его ведал, сумела бы отбиться, реши он силой меня взять, но нас спугнул глас волколака.

Прорезал тёмный лес жуткой злобой и обещанием скорой расправы.

Знала наверняка: это Рагнар был. И уже страшилась мысли, что мог прознать о вольности Иржича и о моём бесчестье.

Позволила себя поцеловать!

Ужас!

Невеста волколака как девка распутная…

Пихнула Иржича проворно и прочь бросилась. Уж что-что, а бегала как никто. Потому парень хоть и мчался за мной, да едва поспевал.

– Стой… да стой же ты… – время от времени покрикивал.

Лишь у частокола в селение, где замешкалась, плашку сдвигая, меня за руку поймал Иржич. Дёрнул, прижимая к себе спиной:

– Славк, не дури. С ума схожу…

– Так держись подальше – и будет тебе счастье!

– Без тебя не быть моему счастью…

– Так и со мной его не видать!

– Отчего же? – прошептал на ухо, опять губами по коже скользя. – Я ж ради тебя готов бежать отсюда.

Затаилась я, ушам не веря.

– Скажи только, люб я тебе аль нет? – немного помолчал, дозволяя подумать. – Ежели да, клянусь тебе, сбежим. До границы, а там Серые уж не хозяева.

– Зато Бурые есть и Белые, одичалые… – перечисляла, закипая от чувств неизведанных, волнительных.

– Мы уйдём далеча, к морю, где нет волколаков. О том люд говаривал.

– Брешут всё. Не убежать от Зверя!

– Всё равно моей станешь, – упирался с чувством.

Речи его пугали и настораживали, а ещё веру вселяли на жизнь. Другую…

– Пусти, – шикнула я, проворно в лаз юркнув.

А наутро решила в лес сходить. Вчера страшно было, а сегодня… лучше встретиться с Рагнаром, дабы не думал, что избегаю.

Повезло, хвоста не было, и даже Иржич не караулил по обычаю. В лес бежала тропами тайными, продолжая высматривать, не следил ли кто за мной, а только на поляне оказалась:

– Привет, – обронила, но тотчас умолкла, аккурат с рыком Зверя, который меня встретил. И то, как подступал волколак, щекотало нервишки. Не помнила Рагнара таким мрачным, загадочным и злым. При всем внешнем спокойствии и бесстрастности в походке его было нечто грозное, хищное и опасное, а в молчаливом приветствии – нескрываемое обвинение и обещание кровно наказать.

Страх удушливой волной ударил в голову и затопил душу. Я стала отступать. Впервые за всё время знакомства была не на шутку напугана. Шалая мысль дать дёру, не смотря на запрет, заставила тело подчиниться. И я рыпнулась прочь, да лютый Рагнар, как непутёвого щенка завалил прямо лицом в землю, не дав и пары шагов сделать. Прихватил клыками за плечо до моего воя от боли и крутанул на спину.

От ужаса, что сейчас шею перекусит, закрылась руками, дыхание затаив, и только сердечко в диком исступлении в грудь вколачивалось. А Зверь носом влажным по голове, по лицу вёл. Зигзагами, дотошно обнюхивая. По пальцам, ладоням, опаляя кожу гневным дыханием.

– Ты вся им пропахла, – рычание во мне дрожью отозвалось. – На кой пришла, ежели нашла себе учителя по сердцу?

– Это не то… – запнулась я, глядя на Зверя в щели меж пальцев.

– Да ну?! – ощерился Рагнар.

– Он обещал научить тому, чему ты не учишь! – призналась с шумным выдохом.

Зверь обшарил лицо лютым взглядом и вроде заметил, что синяк на моей скуле после драки с Иладкой ещё не до конца сошёл.

– Не будет у тебя больше с ней проблем, – словно прочитав мысли, огорошил Рагнар.

– Нет-нет, не смей! – не знаю, зачем вступилась за девку, руки от лица убрав. – Я же не столбом стояла, – призналась спешно. – Ей куда больше досталось.

Зверь задумчиво рыкнул, во мраке глаз одобрение мелькнуло.

– Но есть и другие, потому и хватаюсь за любого, кто бы мог научить отбиваться. И нет мне дела – Иржич он, Ванич аль кто другой…

– То есть всяк на тебе поваляться может? – грохнул обвинением то, о чём и вспоминать боялась.

Жгучий стыд меня с головой накрыл, не позволяя сердечку бой усмирить. Я чуть не истлела от смущения и пристального взгляда волколака.

– Упали мы, – жалко промямлила. – Случайно то вышло…

– А целовались тоже случайно? – припечатал очередным обвинением.

– Не целовались, – ещё жальче всхлипнула.

– Значит меня глаза подвели? – прищурился грозно, клыками в лицо скаля.

– Нет…

– Так чему учил? Как стыда лишаться аль отбиваться? И ежели отбиваться, что же ты не отбивалась, а млела, как девка сенная?

– Это не так, – не то пискнула, не то шепнула. В глазах резь появилась. – Совсем не так. И не целовались толком…

– Ежели коснётся тебя ещё раз вольнее дозволенного, руки по плечи для начала оторву и сожрать заставлю. А тебя прилюдно выпорю! Так выпорю, что запомнишь урок на всю оставшуюся жизнь!

– Его не тронь – заплутал он по жизни, одумается, – молила с чувством. Сама толком не ведая, что хотела этим сделать: приговор вынести Иржичу аль всё же от беды отвести.

– Обо всех просишь, а за себя?

– А мне всё одно помирать, – выпалила, давясь болью и досадой. – Жаль так и не узнаю, как это целоваться с тем, кто люб.

– Люб значит, – грозный рокот меня волной ужаса окатил.

– Ты не так понял… – оправдание в глотке застряло.

– Прочь пошла! – перебил меня коротким и хлёстким так, что губы дрогнули и слёзы всё же глаза ошпарили. – Любиться можешь с кем желаешь, но я предупредил! Коснётся – покалечу. И не приходи больше! Нет мне дела до твоих мелких проблем и бабских слёз. Нет тебя для меня отныне!

Уж не видела куда убежал, меня слёзы душили и обида горькая. Обвинил, осудил, унизил, пригрозил, прогнал… Вину свою ощущала, что глупость дозволила, но ведь не избегала, поговорить пришла. И извратил всё так, что не ведала, как теперь дело исправить.

Домой пришла, точно побитая собака.

Иржич уже возле забора топтался.

– Никогда боле ко мне не приближайся! – отчеканила гневно. – Не люб ты мне, слышишь? Видеть тебя не могу! – пихнула в грудь растерянного парня и в лаз шмыгнула.

Слёзы утёрла, пока к себе шла, а как добралась до комнатки, в думы тягучие погрузилась и укусы соседок пропускала мимо ушей.

Несколько дней мучилась, с совестью не находила мира, покуда не решила, что найду, как с Рагнаром словечком перемолвиться опять. Недопонимание развеять.

Глава 9

Рагнар

Схитрил я от ревности, что душила меня который день, но уже когда был прижат Альфой к стене:

– Не часто ли бегаешь до селения?

– Сам велел за ними следить, – ответствовал ровно.

– Велел, – как ни в чём не бывало кивнул отец. Разглядывал пристально, сидя на скамье в своём доме, куда меня под благовидным предлогом зазвал. – Да только прежде не помнил я за тобой такого рвения, – подметил резонно.

– Его и не было… – а потом поведал некоторые моменты, которые высмотрел в резервации, окромя уже оговоренных, а также думы по сему поводу. И отец удивил:

– Вот и займись этим. Отдаю под твою лапу это селение со всеми его жителями и невестами. Ежели сумеешь изменить быт люда, невест более годными для брачевания сделать, стая это заметит, и тогда твои задумки по другим резервациям применим. А я хоть увижу, что и в тебе есть стержень вожака и что ты не только одиночка, которому нет дела до стаи.

– Нет его во мне, – буркнул я, прикидывая, не многовато ли растрепал? И потяну ли я на что нарвался?

– О том не тебе судить, а мне и стае, – холодно отрезал Дагр. – Только помни, себя переоценивать не стоит. Попортишь невест – не посмотрю, что ты мне сын!

– Есть у меня невеста, – напомнил отцу, хотя прозвучало так, словно себе.

– Вот и отлично, – кивнул Альфа, – отныне ты вхож в селение без моего ведома. Чинишь управу по своему усмотрению, но мне докладывать обязан, как дела и есть ли прок с твоих задумок!

На том и порешили.

Не бросился я обратно. Плевать, что сердце разрывалось от жажды Славку хоть издали увидать, к Иррэ виниться пришёл.

Тихо в дом ступил. Моя пара возилась у стола, учуяла уже, что я в лагере. Приготовила любимую стряпню. Окинул я убранство дома, с горечью осознав, что Иррэ замечательная хозяйка, вон как уют старалась создать, а я… подло с ней поступал.

Вроде понимал, а ничего с собой поделать не мог.

Со спины подошёл, поймал в кольцо рук, носом в затылок уткнувшись и родной запах втянув.

Иррэ замерла, задрожала в объятиях, всегда так реагировала. Знал, что любила меня. Крепко любила. Так любила, что от семьи была готова отречься, с отцом не находила больше общего языка. Тому я виной был…

Нужно жениться. Она идеальна для меня: как для Зверя, так и для человека. И принимала меня любым. И других к себе не подпускала, хотя ведал я, что несколько самцов возле неё круги нарезали да дом обхаживали. Пока она ритуал брачевания не прошла, по сути свободной была, но Иррэ не подпускала никого и всегда меня ждала.

Я не заслуживал её… но взял прямо на столе, лишь прогнув вперёд и задрав подол домашнего сарафана. Потом трапезничали молча, а когда уже на скамье лежали, Иррэ головой на моей груди, дыханием кожу щекоча, руку и ногу на меня водрузив, а я задумчиво оглаживал её плечо, прошептала:

– Зачем ты так с нами поступаешь?

Сначала не придал вопросу значения: думал, померещилось.

– Ты ЭТО делаешь раз за разом.

– Ты о чём? – голос охриплостью наполнил небольшую комнату.

– О ней… – прозвучало размыто, но так ясно, что прикидываться дураком было бы глупо и подло. Странно, мы никогда не говорили о том, что я часто к селению бегал. Мне казалось Иррэ не волновали мои пробежки, озабоченность и игры с мелкой. Видать, ошибался.

– Альфа поставил меня главным над резервацией…

– Я не о том! – отрезала моя пара и подняла голову, тараня мой взгляд своим пристальным и укоряющим. – Ты болен ею! Отравлен… и что самое страшное, даже не хочешь излечиться, – бросила упрёком.

Правда оказалась болезненней, чем думал. Жалила неприятно и глубоко.

– Глупость, – отрезал мрачно, утратив желание миловаться и вообще лежать. Встал со скамьи, прошлёпал до другой, где ворох одежды оставили, когда раздевались.